Звёздная бирема «Аквила». Мятеж - Олег Мелехов

«И зубы не мешало бы почистить», — подумал он, но манипуларии об этом не сказал, чтобы не озадачивать девушку еще больше.

Кассия неожиданно смутилась собственной наглости и сразу согласилась идти смотреть сраные деревья. За манипулариями тянулась нехорошая «слава» грубоватых и самоуверенных ребят, не знающих отказа. Особенно за женщинами, падкими до плотских удовольствий. Поэтому больше всего лигарии хотелось объясниться с патрицием, чтобы тот не испугался ненароком:

— Ты не думай… Я не настаиваю. Но ты ведь мой напарник, мы — команда, так что у тебя всегда приоритет в этом деле. Так что… Ну, короче, мы всегда можем договориться. Я тебя, как те Аквилины, заламывать в темном углу не буду, обещаю.

— Вечные боги… — пробормотал Ацилий, утирая испарину. Не то, чтобы он всерьез опасался за свою… э… сексуальную неприкосновенность, однако практичный подход репликаторных девиц к интимной сфере все еще слегка обескураживал живорожденного патриция. Впрочем, напарница, как ни крути, а была весьма недурна собой на вкус Куриона, всегда предпочитавшего смуглых брюнеток белокожим блондинкам, так что ее уверения насчет приоритета, возможно, и пришлись бы кстати… Если бы еще всё так не болело!

— Благодарю тебя за такую… э… благосклонность, Кассия. Мне это весьма льстит, поверь. Но пока я подумывал использовать секс как предлог. Чтобы избавиться от наблюдения, понимаешь? Тебе же захочется посетить твой… э… виртуальный мир. А наша комната прослушивается и просматривается, и, я уверен, будет регулярно обыскиваться. Поэтому, во-первых, я бы советовал тебе припрятать вирт-карту где-то вне стен нашей камеры, а во-вторых… Марций не похож на извращенца, вряд ли ему захочется подглядывать. А если и захочется, то вскоре надоест. Если мы приучим соглядатаев, что каждый день, скажем, в 20–00, мы занимаемся сексом на протяжении… м-м… полутора-двух часов, они будут снимать наблюдение на это время. И ты сможешь входить в свое вирт-поле. Понятно?

Кассия запнулась, остановилась и аж рот раскрыла от восхищения.

— Гай… Можно же я тебя буду по имени называть? Гай, ты… ты такой умный. Ты — настоящий стратег!

Она, наконец, поняла, зачем патриции-то нужны. Чтобы мыслить нешаблонно, вот зачем!

И на радостях чмокнула его в щеку, защебетав умиленное:

— Если я не буду хоть иногда заходить к Руфусу, он же помрет, понимаешь? Он такой красивый, такой… — и подумав, добавила совершенно серьезно: — Гай, это так великодушно с твоей стороны. Честно. Я… я всё что угодно для тебя сделаю. Ты на меня рассчитывай, я могу и убить, если надо.

— Зато тактик из меня никудышный, — вздохнул Ацилий. — Был бы умный, не оказался бы здесь… Но спасибо. И — да, конечно, ты можешь называть меня по имени. Давай потом поговорим. Когда найдем спокойное место, хорошо?

Разумеется, когда они добрались до своей комнаты, то сразу обнаружили, что обыск все-таки был. Книги Ацилия исчезли, и все невеликие пожитки лигариев были переложены. Очень, к слову, аккуратно.

— Что и требовалось доказать, — молвил Курион и вздохнул. — Надеюсь, книги попадут в хорошие руки. Не хотелось бы, чтобы их утилизировали. Все-таки этим изданиям триста лет…

— Жалко, — согласилась Кассия. — Красивые вещи. И пахли так странно и приятно. Эх… Давай в душ, что ли?

Переживаниями горю все равно не поможешь, а от любого человека, пролежавшего без движения почти сутки реального времени, нестерпимо смердит. И вот с этим можно и нужно что-то делать.

Девушка включила воду, подставив поочередно голову, грудь, спину и ягодицы под тугие струи. Действие лекарств заканчивалось, а Внутренний Ацилий возвращался — усиливалось мерзкое чувство постороннего присутствия.

«А ведь настоящий Гай не виноват, ему ведь тоже погано», — подумалось Кассии, пока она медленно и со вкусом растирала ароматное мыло по коже.

— Гай, а ты говорил, что память у тебя хорошая и стихи помнишь до последнего слова? — неожиданно спросила она.

— Так и есть, — Ацилий тоже встал в кабинку, повернулся спиной и включил констрастный режим. — Помню. Ты извинишь меня, если я сейчас не стану ничего читать? — и пояснил на всякий случай. — Я так пытаюсь шутить, Кассия.

Девушка, украдкой полюбовавшись на мускулистый зад и стройные ноги напарника, неуверенно хихикнула.

— Я понимаю шутки, вообще-то. Но потом как-нибудь почитаешь? Когда настроение будет подходящее?

— Есть у меня подозрение, что как раз стихи и могут помочь… удержаться на краю, — заметил он. — Но это только подозрение. Нам надо поговорить, Кассия. Но не здесь. Вдруг и сейчас за нами наблюдают?

— Я сейчас! — встрепенулась Кассия. — Я быстренько.

Но сначала девушка все же взбодрила себя холодным душем. Тело настоятельно требовало отдыха, но разговор с Ацилием был важнее.

Дендрарии на всех станциях были в обязательном порядке. И даже на самой маленькой всегда находилось место для горшка с азалией. Такова уж человеческая природа — любой ценой хочется иметь рядом что-то живое и зеленое. Атавизм! Кассия, положим, от листочков-цветочков не фанатела, как многие её товарки по «Фортуне», но отдавала должное Цикутинам, собравшим роскошную коллекцию растений почти со всех республиканских колоний. Сразу видно, дендрарий здесь доверили настоящему энтузиасту садоводства и не прогадали.

Даже заморенным до полусмерти лигариям пришлись по душе яркие краски клумб вдоль выложенных камнем дорожек и шелест зеленой листвы на ухоженных деревьях. Кассия пришла в восторг от композиции из причудливо подстриженных кустов.

— Смотри-смотри! Они похожи на пушистые камни. Как красиво. О! И лужайка рядом.

Они с Ацилием прилегли на жесткой и немнущейся травке как можно дальше от тропинки, на крошечной возвышенности, дающей лучший обзор.

— Хорошие кусты, густые, — одобрительно кивнул патриций в сторону почти идеальной живой изгороди из ирги и жимолости. — И во-о-он тот аррианский можжевельник в виде двух шаров тоже неплох. Присмотри под ним местечко, чтобы спрятать карту.

Кассия, как бы невинно прогуливаясь, подкралась ближе к обкромсанному до неузнаваемости кустику и быстренько прикопала свое бережно уложенное в пустой контейнер из-под десерта сокровище.

Чувствовала себя лигария при этом так погано, что словами не передать, будто хоронила Руфуса заживо.

— Не переживай, — заметив ее горестные гримаски, попытался ободрить девушку Ацилий. Видят боги, они оба нуждались в ободрении, но Кассия — больше. Рядовой манипуларии не так часто приходилось сталкиваться с откровенной несправедливостью и жестокостью власть имущих. Ее крохотный мирок, включающий в себя экипаж корабля и пару-тройку станций, был прост, понятен и логичен. Откуда взяться привычке ожидать худшего и сносить удары судьбы? — Зато его теперь никто не сотрет, твоего лиса. Лучше, чем ничего, верно ведь?

— Верно, — уныло кивнула девушка, укладываясь на живот рядом с напарником. — Я одного в толк не возьму — почему они так с нами поступают? Ведь мы же и так наказаны, и вовсе не на курорте, нам больно, всё время больно, а они последнее отбирают? Тебе даже в тюрьме разрешали книги читать. А сейчас-то чего?

- У меня есть только предположения, — Курион полулежал на спине, опираясь о выставленные локти и запрокинув голову. Здесь не было солнца, конечно, но его неплохо заменяла система освещения, приближенная к естественной. Даже имитация тепла солнечных лучей нежарким летним вечером оказалась на диво удачной. Почти настоящее солнце. Если закрыть глаза и запрокинуть голову, можно на миг представить, что всё случившееся было просто дурным сном, и он снова дома, на Колонии Тиррене, вышел прогуляться среди окружающих виллу холмов и прилег на траву… Заметив, что сознание начинает опасно туманиться, Ацилий открыл глаза и продолжил:

- Я никогда особенно не интересовался спецификой коннекторской службы, как ты понимаешь… Но кое-что все-таки знаю. Проблема в индивидуальности, твоей и моей. Мы — не просто взрослые, мы отдельные личности. Твой виртуальный мир, мои книги — это все проявление личных особенностей и предпочтений. Отражение нашей уникальной сути. Настоящие лигарии составляют единое целое, и это не пустые слова. Два тела, одно сознание. Постоянно. Поэтому нас будут стараться лишить индивидуальности. Ну, вот как-то так…

— Но ведь они же знают, что не получится ничего! — поморщилась от ноющей боли в ногах Кассия. — В смысле, мы просто помрем и всё. Зачем же тогда лишать индивидуальности, если мы тут и года не протянем?

Девушка пыталась потихоньку размять икроножные мышцы, которые без массажа то и дело сводило судорогой.

— Ну, не факт, на самом деле. Я тут подумал… Физически мы, может быть, и не умрем так сразу. А вот психически — вполне, и довольно скоро. Сознание не сотрешь так же запросто, как программу, это процесс долгий и мучительный. Мой психо-блок, естественно, отключится в том случае, если погибнет личность. И тогда тело сможет прослужить еще какое-то время. Или им просто нравится нас пытать, — он пожал плечами. — Месть — вполне весомый мотив. А оптиматам есть, за что меня ненавидеть.