Тропиканка - Вальтер Неграо

На лице ее было написано такое отчаяние, что Летисия застыла. Боже мой! Аманда! Неужели?! Как хорошо, что признание не успело сорваться с ее губ. Как хорошо, что они с Франсуа еще так далеки друг от друга… Хотя Летисия не могла не признать, что нежданная откровенность Аманды взволновала ее не только как мать…

Аманда, сделав первое признание, заторопилась и с остальными — в ней накопилось столько мыслей, чувств, новых ощущений, что носить все это в себе ей давно уже было невмоготу. Плотина прорвалась. Открыв в матери наперсницу, дочь торопилась ей все высказать.

— Знаешь, он всегда один, и мне кажется, он страдает. Мне так хочется подойти к нему поближе, утешить, наполнить его жизнь радостью. Ты ведь меня понимаешь, правда, мама? — Восторженные и встревоженные глаза дочери смотрели на Летисию. — И ты мне поможешь! Да? Ты мне поможешь его завоевать?

Летисия невольно про себя усмехнулась, но усмешна была печальной.

— Ты считаешь, что именно я могу тебе помочь? — спросила она.

— Конечно! Кто же еще? Ведь ты же моя мама! — простодушно удивилась Аманда.

— Понимаешь, я хотела тебе сказать … — неуверенно начала Летисия. сама еще не зная, что именно она хотела бы сназать дочери, но Аманда прервала ее:

— Я знаю все, что ты скажешь! Разница в возрасте и все такое прочее! Но поверь, все разницы предрассудки! Я люблю его! Люблю впервые! Я не знала, что любовь — это просто сумасшествие, не знала, какое это необыкновенное и восхитительное чувство! И он должен, должен ответить мне взаимностью!

Летисия поняла, что ничего больше она уже не скажет. Что она просто не знает, как говорить с дочерью. Она в тупике и не знает, что ей делать. Со своим недоумением, с тяжелой печалью в сердце она, простившись, ушла к себе в спальню.

А наутро первый звонок был от Франсуа. Трубку взял Витор. Услышав мужской голос, он мгновенно внутренне насторожился, но трубку передал матери с улыбкой.

— Я так и не уснул после нашего вчерашнего вечера. Твой поцелуй жег мне губы. Мне не терпится увидеть тебя снова. Я заеду за тобой, и мы вместе пообедаем, — в голосе Франсуа было столько ласки, столько нежности.

— У меня возникли очень серьезные осложнения, — ответила Летисия. — Ситуация переменилась, и я просто не знаю, что сказать …

— Тем более! Значит, нам просто необходимо увидеться. Я заеду за тобой! — уверенно и энергично пообещал Франсуа.

— Да, вообще — то ты прав. Хорошо, — согласилась Летисия.

Витор по — прежнему был настороже. Для начала ему нужно было уточнить, кто это звонит матери в таной ранний час.

— Нужно раз и навсегда запретить секретарше давать номер твоего домашнего телефона клиентам. Беспокоить тебя в такой ранний час, — высказал сын свое недовольство.

Погруженная в свои мысли, Летисия рассеянно посмотрела на него.

— Это не клиент, — сообщила она, — скорее всего, это будущий сотрудник. Пока он — друг, у него есть кое — какие предложения по отделке яхт. По профессии он архитектор.

— Друг отца? — уточнил Витор.

— Нет, деда, — ответила Летисия.

Такое пристальное внимание Витора к звонку было неприятно Летисии. Ей очень мешало то, что Витор так настойчиво вторгается в ее личную жизнь.

* * *

После того как Витор стал энергично заниматься делами фирмы, он только и делал, что всех контролировал. По существу, он мало еще что смыслил в делах, но уже хотел, чтобы служащие воспринимали его как хозяина, и к тому же как доброго хозяина. Поэтому он всем говорил о новшествах, о повышениях по службе, об увеличении окладов. Друг семейства заинтересовал Витора с разных точек зрения, он наметил себе непременно с ним познакомиться, простился с матерью и заторопился на работу.

Одним из тех, кого Витор стремился расположить к себе, был Дави, которого Витор всячесни ободрял и поощрял. Он уже пообещал ему и прибавку к жалованью, и повышение по службе.

Окрыленный новостью, Дави понесся к Оливии.

Он спешил обрадовать ее: теперь они могли назначить день своей свадьбы.

Однако Оливия ничуть не обрадовалась и к обещаниям Витора отнеслась более чем скептически. Ей был крайне неприятен этот молодой человек. Она подозревала его в двуличности и непорядочности. И в связи с этим энтузиазм Дави был ей тоже очень неприятен. Он бросал какую — то недобрую тень на ее жениха, и она тем более не хотела торопиться со свадьбой.

— По — моему, тебя хотят использовать на твоей новой должности, а потом от тебя избавиться. — сказала она Дави.

— Как ты можешь так думать. Оливия?! — возмутился он.

— Не будем торопиться со свадьбой. Мы достаточно долго ждали, чтобы подождать и еще немножко. Посмотрим, что будет.

— Мне уже кажется, дело не в Виторе, а в тебе. Мне кажется, что ты просто оттягиваешь нашу свадьбу, — в запальчивости высказал свои подозрения обиженный Дави.

— Ну зачем ты так? — мягко ответила Оливия. — Сейчас не время ссориться, я много работаю и так устою у себя в больнице. Не забывай, я только что с дежурства.

— Да, прости, отдыхай, — тут же пошел на попятный Дави, — мы успеем еще обо всем поговорить, мне просто очень хотелось тебя обрадовать …

— Я рада, что ты пришел, а с остальным мы пока подождем.

В общем, в искренности Оливии Дави сомневался напрасно: у нее были сомнения, и она честно их высказывала.

Зато ее мать, сеньора Изабел, была совсем не прочь оттянуть свадьбу дочери. С возвращением Витора отношение ее к Дави резко переменилось.

Изабел стало казаться, что ее дочь достойна лучшей партии. Тем более что Бонфинь, прослуживший столько лет в фирме, давным — давно стал добрым другом ее хозяина, Гаспара Веласкеса. Так почему бы, собственно, им не породниться? Увидев. что разговор с Оливией опечалил Дави, она про себя порадовалась: кто знает, как еще все повернется?

В душе Изабел считала себя необыкновенно тонким политиком. И сейчас она задумала одну весьма престижную акцию, она готовила благотворительный чай! В патронессы их благотворительного общества она собиралась выдвинуть Летисию. Гаспар будет очень благодарен Изабел за то, что она введет его одинокую дочь в лучшее общество, и. возможно, даже повысит Бонфиня по службе.

Изабел уже вознеслась на головокружительные высоты и с этих высот провинциал Дави, у которого не бьто никаких связей, казался ей, конечно, жалкой мошкой, от которой она предпочла бы отмахнуться.

В то время как Изабел тешила мечтами свое честолюбие, ее сын тешился любовными мечтами. Адреалина вновь исчезла с его горизонта. Вернее, она снова жила у Фреда. Пессоа не был в претензии к ней. У него появился чудесный план, и он немедленно взялся за его осуществление.