Последний странник - Джон Хоукс

Пряжка сидел за столиком напротив Бритоголового. Пригладив усы, он усмехнулся:

— Не будь дураком, Дейви. Автоматы специально так настроены, чтобы никто никогда не выиграл. Они тут на одном поганом кофе больно-то не заработают, вот и обирают туристов на автоматах.

Из-за стойки появилась Кэти.

— Иногда люди выигрывают. Недели две назад один дальнобойщик взял джек-пот.

— Хорош заливать, детка. Верни моему другу двадцать баксов, и дело с концом. Есть же какой-то закон или что-то вроде того, что вы обязаны людям проигрыш возвращать.

— Мы не можем. Автоматы не наши. Мы их просто арендуем у мистера Салливана.

Большая Рука уже вернулся из туалета и теперь стоял возле игрового автомата и слушал разговор.

— А нам плевать, — сказал он. — Вся эта ваша чертова Невада — одна сплошная обдираловка. Верни деньги или корми бесплатно.

— Точно, — согласился Серебряная Пряжка. — На бесплатную жратву я согласен.

— Еда ничего общего с игровыми автоматами не имеет, — сказала Кэти. — Если вы делаете заказ, вы должны…

Толстяк сделал три шага к стойке и схватил Кэти за руку.

— Черт, а я возьму кое-что другое вместо бесплатных харчей.

Трое его друзей одобрительно взвыли.

— Ты уверен? — спросил Большая Рука. — По-твоему, она стоит двадцать долларов?

— Если обслужит всех четверых, получится по пятерке с носа.

Дверь кухни распахнулась, и оттуда вышел отец Кэти с бейсбольной битой в руках.

— Отпустите ее! Быстро!

Серебряная Пряжка усмехнулся:

— Ты нам, старик, угрожаешь, что ли?

— Да, черт вас подери! Забирайте свое барахло и выметайтесь отсюда!

Пряжка наклонился и взял со стола тяжелую стеклянную сахарницу. Слегка привстав, он размахнулся и со всей силы швырнул склянку. Отец Кэти дернулся назад, пытаясь увернуться, но сахарница попала ему в левую щеку и с треском раскрылась. Повсюду рассыпался сахар, и старик едва устоял на ногах.

Бритоголовый выскользнул из-за стола. Вцепившись в бейсбольную биту, он выдернул ее из рук старика и схватил того за шею. Затем несколько раз ударил противника торцом биты, а когда отец Кэти обмяк, отпустил его. Старик повалился на пол.

Майя тронула Габриеля за руку:

— Давай выйдем через кухню.

— Нет.

— Нас все это не касается.

Габриель посмотрел на нее с таким презрением, что Майе показалось, будто ее полоснули ножом. Она не двинулась с места — не смогла двинуться, — а Габриель поднялся и сделал несколько шагов в сторону четырех молодчиков.

— Убирайтесь отсюда.

— А ты, черт подери, кто такой? — Пряжка поднялся с места, и теперь все четверо друзей стояли возле стойки. — Нечего нам тут указывать.

Бритоголовый пнул старика по ребрам.

— Перво-наперво мы запихнем этого старого козла в клетку с койотом.

Кэти попыталась вырваться, но Толстяк держал ее крепко.

— Потом проверим, чего у них тут есть из товара.

Габриель держался неуверенно, как человек, которому приходилось драться только на уроках карате. Он просто стоял и ждал нападения.

— Вы слышали, что я сказал.

— Слышали мы, слышали. — Бритоголовый взмахнул битой, как полицейской дубинкой. — У тебя есть пять секунд, чтобы свалить отсюда.

Майя поднялась с места. Она успокоилась и держала руки раскрытыми. «Мы сражаемся так, как ныряют в океан», — не раз говорил ей Торн. Похоже на падение, но изящно и осмысленно.

— Не трогайте его, — сказала Майя.

Четверо друзей расхохотались, и она сделала несколько шагов в их направлении.

— Ты откуда приехала? — спросил Пряжка. — Похоже, из Англии или откуда-то оттуда. У нас принято, чтобы женщины стояли в стороне, когда их мужчины дерутся.

— Нет уж, пускай присоединяется, — сказал Большая Рука. — У нее симпатичная фигурка.

Майя почувствовала, как ее сердце наполняет холодность Арлекина. Она инстинктивно оценила расстояние и траекторию между ней самой и четырьмя объектами.

— Тронешь его хоть пальцем, — сказала она, — убью.

— Ой, как страшно.

Бритоголовый посмотрел на друга и ухмыльнулся:

— Похоже, у тебя серьезные неприятности, Расе! Малютка вне себя от ярости! Поосторожнее с ней!

Габриель повернулся к Майе. Казалось, он впервые почувствовал себя главным из них двоих, как Странник, который отдает указание своему Арлекину.

— Нет, Майя! Ты меня слышишь? Я приказываю, не смей…

Он стоял вполоборота к ней, забыв об опасности, и Бритоголовый занес биту. Майя запрыгнула на стул, а оттуда на стойку. Двумя огромными прыжками мимо бутылок с кетчупом и горчицей она подскочила к Бритоголовому и ударила его правой ногой в горло. Он брызнул слюной и издал булькающий звук, но бейсбольную биту из рук не выпустил. Майя ухватилась за конец биты и, спрыгнув со стойки, выдернула оружие из рук противника и тут же ударила его по голове. Раздался громкий треск, и Бритоголовый рухнул на пол.

Боковым зрением Майя заметила, что Габриель схватился с Серебряной Пряжкой. Сжав биту в правой руке, левой Майя выхватила стилет и подскочила к Кэти. Толстяк выглядел перепуганным насмерть. Он поднял вверх руки, сдаваясь, будто солдат в бою. Майя проткнула стилетом его ладонь, пригвоздив кисть к деревянной обшивке. Парень издал пронзительный вой, а Майя уже отвернулась от него и направилась к Большой Руке. Сделала ложный выпад в голову и ударила ниже. Затем в правое колено. Раздался хруст. Потом снова удар в голову. Противник упал, и Майя быстро развернулась. Серебряная Пряжка уже валялся на полу без сознания. Габриель успел с ним справиться. Майя направилась к Толстяку, и тот захныкал.

— Нет, — бормотал он. — Господи. Нет. Не надо.

Единственным взмахом биты Майя вырубила его. Толстяк начал падать лицом вниз и вырвал нож из стены. Майя бросила биту и выдернула стилет. Лезвие было испачкано кровью, и она вытерла его о рубаху Толстяка.

Когда Майя распрямилась, чувство предельной ясности, которое охватывало ее во время битвы, почти исчезло. На полу лежали пять тел. Она защитила Габриеля и никого не убила. Кэти смотрела на нее в ужасе, как на привидение.

— Вам надо уходить, — сказала официантка. — Уезжайте. Я позвоню шерифу через минуту, но вы не волнуйтесь. Если поедете на юг, я скажу, что вы на север уехали. И марку машины изменю, и все остальное.

Габриель вышел на улицу первым. Майя последовала за ним. Проходя мимо койота, она отодвинула щеколду и открыла дверцу клетки. Поначалу зверь замер, будто успев забыть, что такое свобода. Майя на ходу обернулась через плечо. Койот по-прежнему сидел в клетке.

— Ну, беги же! — крикнула она. — Другого шанса не будет!

Уже из кабины автофургона Майя увидела, что зверь выбрался из клетки и исследует грязную стоянку. Рев мотоцикла напугал койота. Он отскочил в сторону, но тут же пришел в себя и бодро потрусил мимо закусочной.

Выворачивая со стоянки на дорогу, Габриель даже не взглянул на Майю. Она защитила Габриеля, спасла ему жизнь, но что-то в действиях Майи его оттолкнуло. В тот момент она поняла с абсолютной ясностью, что никто и никогда не полюбит ее и не избавит от боли. Подобно отцу, она умрет в окружении врагов. Умрет в одиночестве.

34

Лоуренс Такава, в хирургическом костюме и с маской на лице, стоял в углу операционной. Новое здание в центре прямоугольника пока не оборудовали необходимым медицинским оборудованием. Временную операционную устроили в подвале библиотеки.

Майкл Корриган лежал на хирургическом столе. К нему подошла медсестра, мисс Янг, и накрыла ноги подогретым одеялом. Несколько часов назад она обрила Майклу голову, и теперь он был похож на новобранца, приступившего к начальному курсу боевой подготовки. Доктор Ричардсон и доктор Лау, анестезиолог из Тайваня, заканчивали подготовку к операции. В локтевой сгиб Майкла ввели иглу, а пластиковую трубку подсоединили к бутылке со стерильным раствором. В уэстчестерской частной клинике, которой владело Братство, Майклу уже сделали рентген и магнитно-резонансную томограмму головного мозга. Мисс Янг прикрепила снимки к светящемуся коробу в конце комнаты.

Ричардсон посмотрел на пациента:

— Как вы себя чувствуете, Майкл?

— Будет больно?

— Нет, нисколько. На всякий случай мы используем анестезию. Во время операции ваша голова должна быть абсолютно неподвижной.

— А вдруг что-нибудь пойдет не так и вы повредите мне мозг?

— Процедура совсем несложная, Майкл. Нет никаких поводов для волнений.

Ричардсон кивнул доктору Лау, и тот подсоединил трубку к пластмассовому шприцу.

— Хорошо. Мы начинаем. Считайте от ста до одного, Майкл.

Через десять секунд Майкл задышал ровно и погрузился в сон. Ричардсон вместе с медсестрой надел пациенту на голову стальной зажим и закрепил его с помощью шурупов. Если теперь тело Майкла забьется в конвульсиях, его голова все равно останется неподвижной.

— Наносим разметку, — Ричардсон медсестре, и она подала ему гибкую стальную линейку и черный фломастер.