Острие копья - Рекс Стаут

— Возможно, но какое это имеет отношение к Барстоу?

— Их убил один человек.

Андерсон с удивлением уставился на него.

— Господи, Вульф, вы сошли с ума?

— Боюсь, что нет, — вздохнул Вульф. — Временами, мне кажется, я приветствовал бы это состояние, как освобождение от неприятных обязанностей повседневной жизни. Как сказал бы мистер Гудвин, взял бы тайм-аут, но, как видите, не получается. Вернемся к делу. У вас есть с собой чековая книжка?

— Что? — Андерсон скривил губы в гримасе. — Ну, предположим, есть.

— Просто вам будет удобнее именно сейчас выписать чек на мое имя на десять тысяч долларов.

Андерсон ничего не ответил. Он впился взглядом в Вульфа. Тот был невозмутим, лишь снова вздохнул.

— Согласен, удобнее, но не вижу в этом резона. — Андерсон решил не раздражаться. — Ведь вы не разбойник с большой дороги, не так ли?

— Разумеется. — Щеки у Вульфа пошли складками. — Уверяю вас, я не разбойник. В душе я — романтик, хотя, глядя на меня, этого не скажешь. Вы, кажется, не оценили ситуацию. Тогда, позвольте, поясню. Для этого вернемся в прошлое, на четыре года назад, к той странной забывчивости, которую вы вдруг проявили при рассмотрении в суде дела Голдсмита. Я очень сожалел, что не смог сделать этого еще тогда, но поклялся, что при случае напомню вам об этом. Такой случай представился сейчас. Две недели назад в моем распоряжении оказалась информация, позволяющая помочь вам. Я хотел это сделать, но обстоятельства дела Голдсмита, которые сохранились не только в моей памяти, но и в вашей, как мне казалось, заставили бы вас из щепетильности не принять от меня такую заслугу. Поэтому я попробовал продать вам эту информацию и предложил заключить пари. Свидетельством того, что вы поняли мой ход, является ваше встречное предложение, которое вы сделали Арчи Гудвину. Однако вы предложили ему пари на сумму столь мизерную, что даже неудобно ее называть.

— Это была вполне достаточная сумма, — недовольно возразил Андерсон.

— Прошу вас, мистер Андерсон, не низводите наш разговор до абсурда.

Вульф откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.

— Нам с мистером Гудвином удалось найти убийцу и все доказательства его вины, не бесспорные во всем, но такие, с которыми посчитается суд присяжных. Итак, возвращаемся к нашему случаю. Убийца — это не моя прерогатива, исключительное право суда над ним принадлежит суверенному штату Нью-Йорк. Далее, информация, которой я располагаю, не принадлежит мне, и если я не передам ее штату, меня привлекут к судебной ответственности. Но я сам вправе выбирать способы передачи информации. Итак, первый вариант — вы оформляете на мое имя чек на десять тысяч долларов. Мистер Гудвин сегодня же получит в банке эти деньги, а завтра утром укажет вам убийцу и передаст доказательства его вины. Все будет тихо, скромно, без фанфар и хвастовства. Второй вариант я уже вам живописал: обвиняемый, пресса и сенсационные доказательства, и, разумеется, никакой скромности с нашей стороны. Решайте, сэр. Но, хотите верьте, хотите нет, мне абсолютно все равно, что вы выберете. Хотя, откровенно, я предпочел бы чек, но и шумные аттракционы я тоже люблю.

Вульф умолк. Андерсон выслушал его вежливо, молча, но что-то уже соображая. Вульф нажал кнопку звонка и велел вошедшему Фрицу принести пиво. Когда представлялась возможность оторвать глаза от блокнота, я с интересом следил за прокурором. Заметив, что это его раздражает, я особенно старался.

— Какая у меня уверенность, что ваши доказательства чего-то стоят?

— Разве моего слова вам не достаточно, сэр? Ему можете верить, как и моим заключениям.

— Вы не допускаете сомнений?

— Сомнениям всегда есть место, мистер Андерсон. Их не должно быть лишь у присяжных.

— О десяти тысячах не может быть и речи. Пять тысяч.

— Фи, мистер Андерсон. Неужели вы намерены торговаться? Недостойное это дело. Что ж, пусть будет аттракцион.

Вульф взял стакан и жадно выпил пиво.

— Давайте мне доказательства, покажите убийцу, и, когда он будет в моих руках, вы получите чек.

Вульф, не торопясь, вытер губы и тяжело вздохнул.

— Мистер Андерсон, кто-то из нас должен поверить другому. Не заставляйте меня называть причины, почему я отдаю предпочтение именно первому варианту.

Но Андерсон все же решил торговаться. Он был напорист и груб. У него не было ни достаточных аргументов, ни уважительных причин, но в многословии ему нельзя было отказать. Когда он наконец умолк и перевел дух, Вульф лишь неодобрительно покачал головой. Но это не остановило Андерсона, и он повторил все доводы в третий раз. Вульф был непреклонен и по-прежнему качал головой. Я старательно все записывал. Должен сказать, что Андерсон держался до последнего. Наконец ему пришлось полезть в карман за чековой книжкой. Держа ее на колене, он выписал чек, заполнив также корешок. Делал он это не торопясь, собственной ручкой, как заправский банковский бухгалтер, неторопливо и аккуратно. Затем оторвал чек и положил его на стол перед Вульфом. Кивком головы мой хозяин указал мне на чек, я взял его и внимательно изучил. Я с облегчением вздохнул, увидев, что он выписан на один из банков Нью-Йорка. Следовательно, мне не придется мотаться в Уайт-Плейнс, и я вполне смогу получить деньги до трех часов, то есть до закрытия банков.

Андерсон поднялся с кресла.

— Надеюсь, вы не пожалеете об этом, Вульф, — сказал он. — А теперь, говорите — где и когда.

— Я вам позвоню.

— Когда?

— В течение суток, возможно, раньше. Надеюсь, я могу звонить в любое время, либо в прокуратуру, либо домой?

— Да, — коротко ответил окружной прокурор и покинул кабинет.

Я вышел вслед за ним и смотрел ему в спину, пока он шел к входной двери. Войдя в кабинет, я взял чек и поставил его на столе, прислонив к пресс-папье. От избытка чувств я даже незаметно послал ему воздушный поцелуй.

В это время Вульф занимался тем, что беззвучно насвистывал, сложив губы трубочкой. Я любил наблюдать за ним, когда он в таком настроении. Он позволял себе это лишь в нашем с Фрицем присутствии. В такие минуты, как он мне признался, эмоции в нем берут верх над разумом.

Наконец я спрятал блокнот, сунул чек в карман и поставил свой стул на место.

— Арчи, четыре года — срок немалый, как ты считаешь? — после паузы спросил Вульф.

— Да, сэр, немалый. Десять тысяч долларов тоже немалые деньги. Я съезжу в банк и заверю его к выплате. До ланча еще целый час.

— Идет дождь, Арчи. Представляю, каково ехать в город под таким дождем. Позвони, чтобы прислали посыльного.

— Что вы, никогда! Я ни за что не откажу себе в удовольствии сделать это самому. Даже если вы предложите мне трехлитровую бутыль молока.

— Упрямец, — пробормотал Вульф, откидываясь на спинку кресла, и закрыл глаза.

Я вернулся, полный намерений разрезать ленточку и дать всему старт. Разумеется, я считал, что наш час пробил и пора переходить к действиям. Но, к моему удивлению, Вульф пребывал в том же лениво-расслабленном состоянии. Он не торопился что-то предпринимать. За ланчем он медленно наслаждался едой и выпил две большие чашки кофе. Потом он вернулся в кабинет и отдыхал в кресле, явно не помышляя ни о каких трудовых подвигах. Я же места себе не находил. Наконец, словно пробудившись, он решил дать мне несколько мелких заданий: первое — перепечатать полный текст всех показаний Анны Фиоре в хронологическом порядке; второе — срочно сделать фотокопии всего, что было в конверте, который передал Анне Карло Маффеи; третье — отправиться на Парк-авеню к Марии Маффеи, отдать ей ее сумочку, а Анну попросить подписать две копии ее показаний в присутствии свидетелей, и, наконец, четвертое поручение — вместе с садовником Хорстманом проверить качество луковиц псевдоорхидей, доставленных второго дня пароходом «Кортес».

Не удержавшись, я спросил:

— Может, вы что-то еще упустили, сэр?

Он легонько, чтобы не нарушить свой покой, покачал головой, и мне пришлось смириться. Любопытно, что будет дальше, думал я, но тревоги уже не испытывал. По лицу хозяина я догадывался, что в этой огромной голове что-то зреет, и вскоре я буду это знать.

Всю вторую половину дня я был занят. Прежде всего я отправился в фотостудию и заказал фотокопии документов, недвусмысленно дав там понять, что если хоть что-то пропадет из моего драгоценного материала, им не поможет даже пожарная лестница, видневшаяся за окном. Потом сел за перепечатку показаний Анны. Времени на это ушло порядочно.

Когда я снова вышел из дома, дождь почти прекратился, но тротуары были еще мокрые. Я позвонил Марии Маффеи, что еду к ней, так что она уже ждала меня. Я не узнал ее. В аккуратном, хорошо сшитом платье, с чем-то вроде черной кружевной наколки на голове, она выглядела элегантной, и манеры у нее были совсем другие, как и подобает тому, кто служит на Парк-авеню. Я было подумал, что будет вульгарно тут же сунуть ей в руки ее сумочку, но она сама отобрала ее у меня, затем проводила меня в комнату, в которой у окна сидела Анна. Я зачитал ей и Марии текст показаний, и она подписала его. Мария поставила свою подпись, как свидетель.