Плохие люди - Михаил Рагимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отломав от микавы две косточки потоньше да попрямее, обмотали растрепанной веревкой, добавили трута для верности, застучали камнями по огниву. Веревка горела ярко, стреляла искрами, пускала огненные струйки до земли.
— Дивная выдумка, — покрутил носом Дудочник — дым пах весьма своеобразно.
— А ты как думал, — гордо заявил Анри, — высокие техницкие задумки, не имеющие подобиев!
— И стоит, как парус холька, — буркнул Фэйри, — а мы на такую ерунду тратим. Можно же было вон его ободрать, — ткнул стенолаз в мертвого коллегу, — штаны, они тоже бы горели.
— Не нуди, — попросил Бертран, — ведь вон, как светло стало!
И действительно, живой огонь осветил пещеру куда действеннее, чем плесень-светлячок. Каменные сосульки, растущие и вверх, и вниз, разноцветные камни, полузатертые рисунки, схожие с теми, что были в их прежнем, разоренном негодяями доме, многочисленные остатки трапез микавы — жрала тварь на манер свиньи — брызги летели до потолка, оставляя бурые потеки. Хорошо, не довелось сходиться с этакой мерзостью лицом к лицу, сдохла раньше… дивно повезло! Вот, что значит заступничество Господне, что послала меткую стенолазью жопу…
Сокровищ, правда, все равно, разглядеть не выходило.
— Наебалово, — цыкнул зубом Суи, — от этих грамотеев — одни беды и сложности.
— Ну да, — вздохнул Дудочник до того горько, что Бертрану захотелось треснуть егеря промеж глаз, — то ли дело — грабить посреди дороги! Легко, просто, стильно! Светло, ясно, ветерок обдувает…
— Сквозняк и тут есть, — принюхался Фэйри, на миг став похожим на гигантскую гиену, — откуда-то оттуда крепко свежаком тянет.
— Ну это и не удивительно, — пожал плечами Анри, — на одних стенолазах не выжить, мы — товар штучный. Ясное дело, что эта сволочь в лес как-то выбиралась. Значит, и мы ее дорожкой выйдем.
Внутри Бертрана поднялась горячая волна, захлестнула по самые уши. Выходило, что не будь пещера обитаема, им бы тут подыхать пришлось⁈
— Да по веревке вылезли бы, — махнул рукой Фэйри, случайно ответив на невысказанный вопль командира, — делов-то!
Суи передернуло. Он отвернулся, повел рукой с факелом…
— На месте стой, деньги к осмотру, — тихо проговорил он давным-давно запасенные красивые слова. Бертран выдумал их на всякий случай — вдруг придется брать за мягкое место и твердый кошель какого-нибудь бонома. Или рыцарь подвернется, из богатых, но трусоватых. Говорят, тот народ красивости любит…
— Что? — будто цапли, увидавшие жирных и сладких лягушек, дернулись три товарища.
— Там! — столь же кратко ответствовал Бертран и указал факелом.
«Там» — это у самой разрисованной стенки. Вокруг земля песочная, а там, почти ровный круг рыжей глины.
— Думаешь? — спросил Дудочник, сглотнув.
Бертрану снова свело горло, самую малость, но ощутимо. Он прохрипел:
— До сих пор все совпадало. Почему бы и не там?
— Кто не рискует, того на погост с музыкой не несут! — поделился очередной стенолазной мудростью Анри.
— Риску-то, риску… — пожал плечами Бертран.
— А лопату мы не взяли, — Дудочник как-то очень уж мерзко хихикнул. — Бросили наверху, в кустах.
— Это чтобы удобнее было нору засыпать, буде подберется какая-нибудь падла тихонько!
— И все у нас так, — хмыкнул Суи. Горло отпустило, но слова выходили трудные, как после ледяного пива. Эх, пива бы сейчас…
— Нас мало, но мы с ножами, — выдвинул нижнюю челюсть Анри. И первым взялся за рукоять, не жалея ценный клинок.
Бертран хотел было заругать товарища, поставить на вид небрежение ценным инструментом — хорошее железо хороших денежек стоит. Но затем подумал, что, во-первых нож чужой, так что и выговаривать не за что. А во-вторых, и у самого руки дрожат от поспешной жадности, так что лезть за лопатой, время терять… ну нахер! Благо и у самого ножик есть.
* * *
Ножами копалось плохо. Руками еще хуже. Бертран, плюнув, все же начал рыхлить землю топором, здраво рассудив, что если закопано сокровище, он этаких топоров пучок купит. А если нет, печаль и без того превеликая случится, затупленная железка лишнего не прибавит. Остальные выгребали ладонями, откидывали подальше — мало ли, вдруг копать придется глубоко, чтобы земля обратно не стала засыпаться. Все царапались, ломали ногти, скверно ругаясь. Фэйри, взяв пример с командира, пустил в дело «жмур» — плоская рукоять выгрызала немалые комья, куда там мотыге!
Первое время копали быстро, прямо таки с ожесточением. Потом, когда начала подкрадываться усталость, работа пошла медленнее. Ну и копать, стоя на коленях — такое себе занятие, приличному человеку не сильно подходящее. Хотелось пить, болели разодранные пальцы — как не береглись, а камни все равно резали до мяса… Воняло жжеными тряпками. Веревочные факелы давным-давно погасли, погрузив пещеру в полумрак. Но глазам хватало и скудного плесневелого света. Да и что толку разглядывать? Копай себе! Отгребать можно и не глядя.
Яма дошла примерно до колена. Копать стало легче — проломили верхнюю глиняную корку, утоптанную костлявыми и когтистыми лапами дохлой сволочи. Пошел чистый песок.
Открылось второе дыхание. И вскоре «жмур» и топор одновременно скребанули по чему-то деревянному.
Все замерли. А потом кинулись выгребать песок из ямы с лихорадочной страстью обезумевшего барсука, чья барсучиха, вильнув мохнатой задницей, спряталась в норе. Так и полетел во все стороны!
— Бревна?.. — сказал Дудочник, отвалившись в сторону — с указательного пальца правой руки свисал сорванный ноготь, капала кровь.
— А ты думал, что там сундук будет? — фыркнул Анри.
— Крыша, — пропыхтел Фэйри.
— Крыша? — переспросил Бертран.
— Ну да, — теперь и стенолаз прекратил раскопки, — или стена. Как тебе удобнее. Закопали в яму, положили сверху, чтобы никакая животная не прокопалась и не нагадила.
— А так делают? — Суи вытер, а скорее размазал пот и грязь по лицу.
— А кто им запретит? — хмуро улыбнулся Дудочник. — Я понял, что это за такое.
— И что же? — уставился на егеря командир.
— Копать надо, — мотнул головой тот и начал левой рукой очищать края крыше-стены.
— Вылезь, — приказал Бертран, — у тебя руке пизда. А ты в говно полез.
— Так песок… Копать надо!
— Хочешь, чтобы я тебе потом сгнившую руку отрубил? Иди нахер отсюда! Вон, ход ищи! Нам отсюда еще выбраться надо.
— Выбираться, — с тоской протянул Дудочник, посмотрел наверх — солнце давным-давно зашло, и очертания дырки «в небе» было уже не разглядеть. Пока егерь таращился, ему в лицо прилетела добрая порция песка — Фэйри по-прежнему изображал барсука, греб не глядя.
— Бля! — взвыл Дудочник, начал тереть глаза…
— А ведь говорили ему, а ведь предупреждали его, — прогнусавил Бертран.
Стрелок выбрался из ямы, сел в сторонке, тихо матерясь. Компания не прислушивалась, мало ли что в словах мелькнуть может. А человек ведь от расстройства, не со зла.
— Дай топор, — попросил Фэйри.
Бертран молча протянул оружие.
Стенолаз четырьмя ударами перерубил одно из бревен. Топнул ногой по вырубленному. «Поленце» упало вниз. А из свежего проруба на компанию дохнуло вечностью: запахом тлена и гнилого тряпья.
— Там пустота, — присвистнул Анри.
— Это значит, что нас обворовали?
— Не обязательно, — протянул Бертран и попросил:
- Давай, друг Фэйри, рубани еще несколько, попробуем повытаскивать.
Стеноалз молча кивнул и принялся за работу.
Бертран, в который раз, позавидовал выносливости товарища. Столько всего произошло, а рубит отчаянно — щепки во все стороны.
С одной стороны ямы перерубленные бревна держались крепко. С другой шатались больными зубами. Их, раскачав, повыдергивали.
Фэйри пожертвовал два локтя веревки. Запалили факелы.
— Вроде не глубоко, — прикинул Бертран и спрыгнул в яму. Стенки ее были черными — похоже, что тут разводили костер.
Под ногами звонко хрустнуло. Суи осторожно переступил, опустил огонь пониже. Горшки, груды тряпья, какие-то кости… Бертран пошевелил ногой тряпье, отвалил в сторону.
На истлевшей циновке лежал короткий меч, больше похожий на кинжал. Суи поднял, присмотрелся.
— Он ведь не стальной… Как так⁈
— Дай сюда! — на краю ямы мгновенно оказался Дудочник. Схватился за оружие, начал внимательно его рассматривать. Принюхался, лизнул, не побрезговав, обкусал лезвие…
— И что? — спросил Бертран.
— Бронза, — растерянно протянул егерь.
— Это что же мы такое нашли-то, а? — спросил Фэйри. И, спрыгнув к Бертрану, начал деловито разбивать горшки, один за одним. Но высыпалось одно только просо, почерневшее, сморщенное, прогорклое за те сотни (а то и тысячи лет), что лежало под слоем песка
