ИСТОРИЯ МАХНОВСКОГО ДВИЖЕНИЯ - Петр Аршинов

Весной 1919 г. в Гуляй-Поле приезжают несколько товарищей, занявшихся главным образом организацией культурно-просвети­тельного дела в районе: они осуществляют издание газеты «Путь к Свободе» — основной печатный орган махновцев, создают мес­тный Гуляй-польский Союз анархистов, начинающий работать в армии и среди крестьянства.

В это же время в Гуляй-Поле появляется анархическая орга­низация «Набат». Она работает в тесном контакте с махновцами, помогает им культурно и издает газету «Набат». Немного позже эта организация сливается с Гуляй-польским Союзом анархистов.

В мае из Иваново-Вознесенска в Гуляй-Поле приезжает группа рабочих-анархистов в количестве 36 человек. Среди них были из­вестные анархисты Черняков и Макеев. Часть приехавших посе­лилась в гуляй-польской коммуне, в семи верстах от Гуляй-Поля, часть пошла на культурную работу в районе и в армии.

А в мае 1919 г. Конфедерация анархистских организаций Ук­раины «Набат», являвшаяся наиболее активно действующей из всех анархистских организаций России, начинает понимать, что основ­ной пульс революционной жизни масс бьется в освободившемся повстанческом районе. Она решает направить свои силы в этот район. В начале июня 1919 г. она посылает в Г.-Поле Волина, Мрачного, Иосифа Эмигранта и других работников. Предполагалось после рабоче-крестьянского съезда, созывавшегося Военно-револю­ционным Советом на 15 июня в Г.-Поле, перенести туда коорди­национный центр Конфедерации. Но происшедшее сейчас же одновременное нападение на район большевиков и Деникина помешало этим начинаниям. До Гуляй-Поля доехал один Мрачный, вынужденный через день-два, ввиду общего отступления, уехать обратно. Волин же и другие застряли в Екатеринославе и лишь под Одессой в августе 1919 г. вошли в отступающую уже махновскую армию.

Однако анархисты вошли в движение с громадным опозданием, когда нормальное развитие его было прервано боевыми действиями, сбито с пути социального строительства и поставлено не­обходимостью на военные рельсы.

С конца 1918 по июнь 1919 г. в районе были прекрасные ус­ловия для созидательной работы на местах: фронт стоял за две­сти-триста верст, почти под Таганрогом, а многомиллионное население 8-10 уездов было предоставлено самому себе.

Теперь анархисты могли работать лишь в обстановке военных действий, находясь под беспрерывными обстрелами со всех сторон и ежедневно передвигаясь с места на место. В обстановке войны вошедшие в армию анархисты делали все, что было в их силах. Некоторые, как Макеев и Коган, вошли в боевую область действий; большинство же занималось культурной работой среди повстанцев и в селах, по которым проходили махновцы. Но это не была со­зидательная, творческая работа среди масс. Боевая обстановка су­зила ее, ограничив преимущественно беглой агитацией. О широкой созидательной работе нечего было и думать. Лишь в редких слу­чаях, при занятии например Александровска, Бердянска, Мелито­поля и ряда других городов и уездов, анархисты и махновцы имели временную возможность наметить работу в более широком масш­табе. Но военная волна то с одной, то с другой стороны вновь накатывалась, смывая намеченную работу, и вновь приходилось ограничиваться суженной агитацией и пропагандой среди повстан­цев и крестьян. Момент был неподходящий для широкой созида­тельной работы в массах.

Некоторые лица, не бывшие в движении или бывшие в нем кратковременно, на основании этого периода вывели то ошибочное заключение, что махновщина слишком много внимания уделяла военной стороне дела и недостаточно — положительной работе сре­ди масс. На самом же деле вся военная полоса в истории махнов­щины являлась продуктом не ее самой, а только тех условий, которые сложились в отношении нее с середины 1919 г.

Государственники-большевики прекрасно учли смысл махновского движения и положение анархизма в России. Для них явля­лось несомненным то, что в настоящий момент анархизм в России, вне связи с таким массовым движением, каковым была махновщи­на, не будет иметь под собою почвы, будет безопасным и безобид­ным для них явлением. И наоборот, анархизм являлся единственным мировоззрением, на которое махновщина могла опе­реться в своей непримиримой борьбе с большевизмом. Вот почему они настойчиво прилагали все усилия к тому, чтобы оторвать одно 01 Другого. И в конце концов объявили махновщину вне всяких

человеческих законов. При этом и в России, и особенно за границей они, как расчетливые дельцы, делают вид, что уверены в бесспор­ности своих действий и что, мол, лишь слепые или совсем не знающие Россию люди могут усомниться в разумности и справедливости этой меры.

Монархическую идею большевики официально не объявили вне закона, но всякий революционный шаг анархистов они называют махновщиной и, оправдывая свою подлость иезуитской политической фразеологией, бросают их в тюрьмы или рубят им головы. В конечном счете — и махновщина, и анархизм, не желающий холопствовать перед большевиками, находятся в одинаковом поло­жении.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассказанная здесь история далеко не представляет повстанче­ское движение во всем его объеме. Мы рассказали — крайне не­полно — историю лишь одного, главного его потока, зародившегося в гуляй-польском районе. Махновщина как социальное движение украинских тружеников значительно шире того, что нам удалось отметить в настоящей работе. Дух и лозунги ее всколыхнули боль­шинство губерний Украины. Почти в каждой из них среди крестьян и рабочих происходил известный психологический и социальный сдвиг; в каждой из них трудящиеся массы пытались осуществить свою независимость в махновском смысле; в каждой из них раз­давались призывы к социальной революции, зарождалась револю­ционная борьба и революционное творчество масс. И если бы мы могли проследить по всей Украине эти многочисленные ответвления махновщины, рассказать о каждом из них, связав их все вместе и осветив общим светом, то у нас получилась бы грандиозная кар­тина: многомиллионный революционный народ борется под знаме­нем махновщины за одну основную идею революции — свободу и равенство. Но такой работы в условиях большевистской действи­тельности, даже при готовности идти на любые лишения, произ­вести абсолютно невозможно.

И представленная книга, касающаяся лишь одного направления в движении, в связи с отсутствием значительной части докумен­тального и фактического материала невольно вышла урезанной.

Мы надеемся, что более полное исследование по истории махновского движения будет со временем произведено.

Помимо указанного, настоящая работа страдает еще тем, что в ней, быть может, недостаточно полно отмечены отрицательные сто­роны движения.

Ни одно социальное историческое движение, как бы ни было оно преисполнено возвышенных порывов, не может избежать оши­бок, существенных недочетов, отрицательных сторон. Есть они, конечно, и в махновщине. Но следует всегда помнить, что мах­новщина не являлась неким социальным экспериментом и, следовательно, не могла страдать ошибками, связанными с подобными опытами. Махновщина — лишь ярко выраженное движение масс, лишь их самоотверженный порыв преодолеть реакцию и спасти революцию. Следовательно, в этой области надо искать слабые места движения.

Самым серьезным недостатком движения является то, что в последние два года оно идет преимущественно военным путем. Но не сущностное свойство движения, а беда его, — это необходимость, навязанная ему создавшейся на Украине обстановкой.

Три года беспрерывной гражданской войны превратили юг Ук­раины в сплошную военную базу. Многочисленные армии разных партий исходили ее вдоль и поперек, разоряя трудящихся мате­риально, общественно и морально. Это измучило крестьян. Свело на нет первые результаты в деле трудового самоуправления. При­гасило в них дух общественного творчества. А махновщину эта обстановка оторвала от здоровой почвы: от общественно-созида­тельной работы в массах, — и заставила ее отдаться войне, прав­да, революционной, но все же войне.

И в настоящее время враги свободы прилагают все усилия к тому, чтобы не дать ей возможности сойти с этого тяжелого военного пути. В этом — великая трагедия махновщины. Она переживает ее в про­должение двух с лишним лет и, судя по общей обстановке в России, вероятно, и дальше будет длиться эта трагедия.

Этим самым дается ответ тем анархистам, которые, по не­осведомленности, принимая из третьих и пятых рук искаженные сведения о махновщине, ставили ей в упрек ее военный характер и на этом основании сторонились ее. Военный характер был на­вязан движению. Более того — все власти, бывшие на Украине, а главным образом коммунистическая, прилагали чрезвычайные усилия к тому, чтобы загнать движение в тупик, из которого только один выход — бандитизм. Вся тактика советской власти в борьбе с махновщиной в течение последних трех лет была по­строена на этом расчете. Может ли это быть аргументом против махновщины? Конечно, нет. Точно так же, говоря о военном ха­рактере движения, мы должны исходить не из того частного фак­та, что махновцы много времени отдали артиллерийским и кавалерийским боям, а из того, с чего начали махновцы, какие Цели они преследовали, какие средства выдвигали для их осу­ществления.