Крупнейшие шпионы мира - Чарльз Уайтон

Фон Папен был встревожен. Он упорно боролся за сохранение турецкого нейтралитета и решил немедленно действовать, даже не проконсультировавшись с Риббентропом, который все равно ненавидел посла.

Германский посол попросил аудиенции у турецкого министра иностранных дел Менеменсиоглу. Ни словом не намекнув на источник информации, фон Папен выразил турецкому министру протест относительно серьезного нарушения турецкого нейтралитета, имевшего место в недавнем прошлом. В ответ фон Папен услышал заверения, что его подозрения весьма преувеличены. Но как только фон Папен ушел, Менеменсиоглу послал за британским послом и рассказал ему о разговоре с немцем.

Теперь уже встревожился и сэр Хью Кнетчбул-Хьюгессен. Он отправил срочную депешу в министерство иностранных дел в Лондон, в котором ключевым предложением было следующее: «Фон Папен, очевидно, знает больше, чем следует». Спустя сутки «Цицерон» уже привычным способом передал фотокопию этого послания немцам.

Сегодня можно утверждать, что действия фон Папена были необдуманными, поскольку информация, которую британский посол получил от турецкого министра иностранных дел, без сомнения, заставила англичан впервые задуматься над тем, что здесь, в Турции, могут происходить серьезные утечки информации.

Все устройства безопасности в британском посольстве подверглись самой дотошной проверке. Были проверены все окна и замки. Тщательно разработанные специальные устройства были установлены в сейфах. В посольстве были введены дополнительные меры безопасности. Никто, однако, не мог даже помыслить, что каждый вечер совершенно секретные документы часами оставались фактически неохраняемыми на прикроватном столике посла, в то время когда слуга гладил посольские брюки и чистил его туфли. Не обыскали и квартиру слуги, где под ковром лежала сумма, превышающая сто тысяч фунтов стерлингов.

«Цицерон» стал несколько осторожнее в своих действиях, однако ролики с микропленкой по-прежнему попадали к Мойишу.

В конце 1943 года «Цицерон» снял копии военных планов, одобренных месяцем ранее британскими, американскими и русскими штабами на Тегеранской конференции. Они включали в себя и программу массированных воздушных ударов по удерживаемым немцами целям на Балканах, и столица Болгарии София была первой в этом списке. Налет авиации союзников был намечен на 14 января 1944 года. В Берлине решили, что если налет действительно состоится, значит, документы «Цицерона» подлинные, и потому никаких предупреждений болгарам не последовало, и четыре тысячи человек, в основном женщины и дети, погибли в результате налета. Теперь и Риббентроп почти поверил «Цицерону».

Болгарской столице суждено было еще раз сыграть важную роль в истории с «Цицероном». За несколько дней до налета к Мойишу из Софии прибыл новый помощник – восхитительная двадцатидвухлетняя блондинка, дочь немецкого дипломата, которую, по словам «Цицерона», звали Корнелия Кнапп. Большую часть своей жизни она провела в Соединенных Штатах и в Париже и именно в качестве переводчика с английского и французского она и была направлена в штат Мойиша. Когда она впервые оказалась в Анкаре, все сведения о «Цицероне» держались от нее в секрете. И тем не менее спустя несколько недель она сыграла ключевую роль в истории с «Цицероном».

В течение первых недель 1944 года Мойиш начал отмечать появление в британских документах кодового названия «Операция Оверлорд». Никто не знал, что это означает. Название привлекло внимание Берлина. Во все германские посольства и всем секретным агентам были разосланы срочные послания с просьбой немедленно выяснить, что скрывается за названием «Оверлорд».

Однажды, изучая новый, полученный от «Цицерона» микрофильм, Мойиш отметил, что к концу мая должны быть закончены некие переговоры между Турцией и западными державами. Это возбудило его любопытство. Он обратился к своим архивам и просмотрел протоколы Тегеранской конференции, после чего пришел к выводу, что «Операция Оверлорд» почти наверняка означает открытие второго фронта в Европе. Мойиш сообщил о своих предположениях в Берлин, снабдив их очевидными доказательствами. Риббентроп не обратил на них никакого внимания. В Анкару отправился ответ: «Возможно, но крайне маловероятно».

Правильность сделанных Мойишем выводов была доказана 6 июня, когда британские, канадские и американские войска под командованием генерала Эйзенхауэра обрушились на побережье Нормандии.

На протяжении первых недель 1944 года поведение нового переводчика Мойиша становилось все более неудовлетворительным. Девушка была истеричной и абсолютно неработоспособной. Только что находясь на вершине блаженства, она могла через минуту сидеть за своим столом и плакать. Иногда она казалась очень интеллигентной и умной, а через день, переводя английские газеты и документы, могла допустить массу ошибок и неточностей. Мойиш стал задумываться, как бы от нее избавиться. Однако ее первоначальное назначение уже вызвало много трудностей в Берлине, и посол фон Папен, знавший ее отца, не хотел предпринимать каких-либо действий.

Девица не имела доступа к секретным документам, однако знала о «Цицероне», услышав это имя, когда замещала временно отсутствующего секретаря Мойиша. На следующий день она прямо спросила: «Кто такой «Цицерон»?» И когда Мойиш отказался отвечать на ее вопрос, она лишь рассмеялась.

Через несколько дней случилось так, что Мойиш подвез девушку в центр Анкары, где она хотела кое-что купить. Девушка не умела говорить по-турецки. Мойиш согласился пойти с ней в магазин готовой одежды. Зайдя в магазин, они обнаружили там «Цицерона», покупающего дамское белье для своей любовницы. Ни «Цицерон», ни Мойиш ни словом, ни взглядом не дали понять, что они знакомы. Однако когда хорошенькая блондинка, казалось, попала в затруднительное положение, «Цицерон» подошел к ней и галантно предложил помочь ей с переводом на турецкий. В течение нескольких минут он служил ей манекеном, которого она драпировала в выбранные ею ткани, чтобы посмотреть, подходят ли они ей. Они расстались, обменявшись обычными любезностями, в которых принял участие и весьма смущенный Мойиш.

А спустя несколько дней «Цицерон» пережил шок. В гостиной отеля «Анкара Палас» он снова увидел эту блондинку в сопровождении высокого, симпатичного молодого американца. «Цицерон» взглянул на его лицо и обомлел: это был водитель длинной черной машины, преследовавшей «Цицерона» и Мойиша по всей Анкаре!

Во второй половине марта истеричное поведение и постоянные ошибки в работе – как в переводах, так и при печатании текстов, переполнили чашу терпения посольских служащих. Посол фон Папен написал отцу девицы, в то время служившему в Будапеште, и предложил забрать ее домой… по причине слабого здоровья. С каждым днем она, похоже, становилась все более нервной. Так, однажды у нее состоялась серьезная беседа с Мойишем о перспективах войны, в которой она, похоже, выразила сомнение в отношении германской победы. В начале апреля она попросила Мойиша, не отпустит ли он ее провести Пасху с семьей в Будапеште.

Это была посланная богом возможность раз и навсегда избавиться от нее! Однако Мойиш сделал вид, что весьма неохотно дает свое согласие. Она должна была уехать из Анкары поездом в Стамбул за несколько дней до Пасхи. Мойиш сказал, что проводит ее, однако переводчица заверила его, что в этом нет никакой необходимости. Мойиш настаивал. Он хотел просто удостовериться, что она действительно уехала. Но когда поезд ушел, блондинки на нем не оказалось. И до этого случались побеги из германской дипломатической колонии в Турции. Немедленно были поставлены в известность турецкие власти, однако им так и не удалось найти блондинку. Об ее исчезновении сообщили в Берлин.

В течение нескольких дней Мойиша преследовали таинственные телефонные звонки. Звонили агенты разведки союзников, которые настаивали, что ему тоже следует сдаться. Они ясно дали ему понять, что блондинка по-прежнему в Анкаре и находится у союзников. В связи с исчезновением блондинки было предпринято официальное расследование, и Мойиш принимал в нем участие, когда неожиданно получил письмо с почтовым штампом Анкары. В конверте находился листок белой бумаги, на котором было напечатано по-немецки: «В британском посольстве все известно про «Цицерона». В одном предложении было сделано две ошибки!

Блондинка была секретным агентом американского Отдела стратегических служб. В начале войны она вернулась в Германию из Соединенных Штатов, однако ее симпатии по-прежнему оставались на стороне Америки. И когда Мойишу понадобился помощник, она ухитрилась получить эту работу.

Много лет спустя, живя с семьей и мужем-американцем в Калифорнии, она призналась:

«Я не сомневалась, что шпион «Цицерон» работал в британском посольстве. И я действительно несколько раз говорила с ним по телефону».