Принцесса Конде - Жаклин Санд

Де Ру смутился от подобного проявления дружеских чувств по отношению к нему.

Через пять минут злополучное место скрылось из виду за редким перелеском.

– Они ждали меня на парижской дороге и слишком поздно увидели, что я еду не один и другим путем! – тихо пояснил Андре, улучив момент, когда Фабьен поравнялся с ним, и они поехали бок о бок. – Первоначально я собирался ехать сегодня в Париж, но изменил свои планы по просьбе ее высочества. Я, видно, и в самом деле очень сильно задел самолюбие этого несчастного, раз он решил подкараулить меня да еще нанял в помощники бандитов… И не хотел ждать, когда представится другой случай разделаться со мной. Видимо, кто-то донес ему, что я сегодня свободен и наверняка поеду в Париж…

Фабьен молча кивнул. Он думал о том, что к обычному аббату вряд ли подошлют шестерых наемных убийц.

Впрочем, то, что аббат де Линь не был обычным аббатом, сомнению не подлежало. И те, кто ждал его на дороге, были прекрасно об этом осведомлены…

Аббат де Линь – отменный фехтовальщик, свободно владеющий двумя руками. Скорее всего меткий стрелок. Великолепно держится в седле. Гибок, как кошка. Такие люди имеют тайны. Что ж, пусть пока прошлое господина аббата останется тайной…

Доехав до деревушки и сообщив жителям о том, что в лесу лежат убитые люди, всадники были вынуждены распрощаться.

Они расстались у развилки дорог на берегу Иветт. Андре поехал направо, герцогиня со своим верным стражем – налево. Андре оглянулся только один раз – для того, чтобы махнуть рукой на прощание. Хотя почему на прощание? Он дал слово герцогине, что приедет нынче вечером и подарит ей новый веер.

Думать о только что произошедшем не хотелось, и Андре стал думать об Анне-Женевьеве. Вспомнив о признании, сделанном сегодня мадам де Лонгвиль, аббат нахмурился. В его сердце закипели гнев и возмущение. Бедная девочка. Она и в самом деле словно птица, попавшая в силки. Таким, как она, нужно свободно парить в небе. Ей даны красота, молодость, живость, ум, богатство… Все, кроме хорошего мужа.

Генрих де Лонгвиль. Этого человека Андре не раз видел в коридорах Лувра. Ничтожество. Полное ничтожество, еще хуже, чем королевский братец Гастон Орлеанский. Но Гастон хотя бы не истязает свою жену. А герцог… С герцога станется и руку поднять на молоденькую супругу!

Нет, надо же! Приказать жене пользоваться веером, который подарила любовница! Изощренная пытка. Ничего более гадкого Андре никогда не встречал.

Цвета веера были до боли знакомы ему. Цвета дома де Роганов и цвета рода Монбазон. Мари в девичестве носила фамилию де Роган-Монбазон…

Повторение истории. Еще одна герцогиня. Забавная шутка судьбы. И веер он поднимал едва ли не на том же самом месте, что и тогда…

Но ему уже не двадцать два года.

«Почему бы и нет?» – смеясь, возразил внутренний голос.

– Почему бы и нет? – негромко сказал сам себе Андре.

Легкий флирт в рамках дозволенного. Господин де Линь не входит в штат слуг дома де Лонгвилей, он не связан теми рамками, которые заставляют бедного де Ру четко соблюдать субординацию… У господина де Линя достаточно опыта общения с женщинами. Сейчас его сердце совершенно свободно. Мадам де Лонгвиль нуждается в самоутверждении. Почему бы не позволить себе чуть-чуть подыграть ей?

«А ты уверен, что остановишься вовремя?» – внутренний голос не унимался.

Андре усмехнулся. До сегодняшней прогулки он был уверен. Но сейчас…

Господин де Линь находился в том опасном для мужчины возрасте, когда снова тянет на безумства. Причем безумства гораздо более опасные, чем в юношестве, – хотя бы потому, что думаешь, будто, дойдя до определенного предела, еще можно остановиться и вернуться в спокойное, подобающее зрелому мужчине, состояние. Андре многократно видел, что вытворяли его приятели, пойдя на поводу у своих чувств. Но шишки, набитые на чужих головах, вовсе не умаляли желания набить еще одну – собственную. К жажде приключений добавлялись, впрочем, и чисто меркантильные соображения. Доход от должности викария был невелик. И саму-то должность Андре получил благодаря щедрости маркизы де Лавернь, которая едва ли не насильно сунула ему кошелек с кругленькой суммой.

Сколько таких кошельков перебывало в карманах лейтенанта королевских гвардейцев! Вензеля самых знатных дам Франции сменяли друг друга. Андре был ничем не лучше прочих молодых дворян, которые не считали зазорным принимать подарки от любовниц. А на пути господина де Линя, по счастливой случайности, попадались почти исключительно обеспеченные красавицы…

Но в данную минуту господин де Линь о деньгах даже не думал. Перед глазами стояло искаженное болью и гневом прелестное личико мадам де Лонгвиль. Как она отшвырнула в сторону ненавистный веер! Вовсе не тихоня и не смиренница…

Птица, попавшая в клетку. Птица, отчаянно стремящаяся эту клетку покинуть.

«А тебе самому не пора избавляться от прежних иллюзий?» – не унимался внутренний голос.

Пора. Давно нужно было отбросить их так же решительно, как мадам де Лонгвиль поступила нынче с веером соперницы.

Он помнил одну прогулку. Они были вместе – он и Мари, и все же ему казалось, что она не принадлежит ему до конца, что она как будто ускользает от него. Прошел не один месяц с тех пор, как они полюбили друг друга, их любовь уже не была безумной. Она стала зрелой и даже немного горькой.

– Ты не можешь так продолжать, – произнес Андре.

– Я могу и буду, и не тебе указывать мне, как поступать, – ответила она тоном, не терпящим возражений.

Мари всегда делала то, что хотела. Раньше это восхищало его, теперь вызывало раздражение.

– Ты дорога мне. Я не желаю, чтобы ты погибла.

Она скривилась.

– Зачем ты говоришь о смерти? Не каркай, Андре. Все будет так, как я пожелаю.

– Ты закрываешь глаза на очевидные вещи.

– Ты просто устал, да? Устал исполнять то, о чем я тебя прошу.

– Я люблю тебя и исполню любую твою просьбу. Но… Это безумие, Мари.

– Хватит громких слов. Ты со мной или нет?

Андре помолчал.

– Я с тобой.

Все это в прошлом. Теперь настала другая весна. Ласковый весенний ветер дует в лицо, разгоняя мрачные мысли. Снег тает, и тают печали. И небо по-весеннему чистое, синее-синее, как цвет глаз мадам де Лонгвиль.

– Совершенно изумительные глаза! – сказал Андре самому себе.

Он еще не мог признаться себе в том, что эти глаза отныне значат для него слишком многое.

А Лонгвиль – болван, болван, болван! Судьба вручила ему такое сокровище! Он же его не только не ценит, но и старается втоптать в грязь! Что ж, за такое преступное пренебрежение судьба может жестоко отомстить.

Приехав в аббатство, аббат де Линь торопливо отдал необходимые распоряжения и воспользовался первым же удобным предлогом для того, чтобы поехать по делам обители в Париж.