Беловодье - Марианна Алферова

— Надя! — выкрикнул он. Сердце подпрыгнуло, забилось в горле. А ожерелье сдавливало его и не давало разорваться.

Роман хотел броситься в комнату, но ожерелье, будто строгий ошейник, рвануло назад и остановило. Роман закричал — от боли и радости одновременно. Он протянул руки, хотел обнять ее…

Надя замерла. Лицо ее было бесцветным. Взгляд отсутствующий, будто обращенный внутрь. Она была всего в двух шагах. И вместе с тем запредельно далеко. Она медленно довела головой из стороны в сторону. Роман понял наконец, что не может ее коснуться, и опустил руки.

— Наденька, милая, девочка моя, ты жива? — Он давился словами — ожерелье по-прежнему стискивало горло.

Значит, не обманул Иван Кириллович? Правду сказал? Нет, не правду, не правду! Ведь это не заклинание льдом — Надя движется, живет! Что ж получается? Гамаюнов ее оживил? Выходит, у него есть живая вода? Лгал все-таки? А, плевать! Главное — Надя жива!

Она заговорила: он видел, как губы ее шевелятся. Но слов не услышал. Потом, наконец, долетели слова — с опозданием на несколько секунд.

— Я умерла там, в будущем. Но здесь я пока жива. — Ее голос звучал тихо и отчетливо. Но без всяких эмоций. — Она уже сомкнула губы, когда он еще слышал окончание фразы.

— Что значит — здесь?

— Здесь — в прошлом, — опять с запозданием пришел ответ.

— В каком прошлом? Чьем? Что это за комната? Тайная кладовка Синей Бороды?

Надя ответила не сразу: слова Романа долетали до нее тоже с временной задержкой. Наконец она поняла вопрос и заговорила:

— Просто в прошлом. Прошлое одно — аморфная серая масса. Ничто здесь не раньше и не позже. Все уже было. Все едино, что случилось тысячу лет назад и вчера. Прошлое зависит от памяти и силы воображения. И никакой последовательности. Оно напоминает кашу, путанку ниток, плотный туман. Ты помнишь все одновременно. Все уже произошло. Неважно, в какой последовательности. Уже ничего не изменить. У прошлого нет структуры.

Он слушал ее, но не вникал пока в слова. Она жива! — восторженно колотилось сердце. И это главное. Жива… Жива… Вот только между ними преграда — неясная, аморфная, серая…

— Надя, ты можешь перейти в настоящее? Сюда, ко мне…

— Нет. Тогда я умру.

Он закружил по гостиной, пытаясь понять, как устроена эта комната прошлого и что можно сделать, чтобы высвободить Надю из ловушки. Но ничего понять не мог. Он чувствовал лишь опасность, исходящую от дверного проема. О времени Роман не любил рассуждать, времени он не понимал. Ни настоящего, ни прошедшего. Оно всегда мешало. Оно — лишнее. То четвертое измерение, которое делает первые три примитивными черточками на песке. Время похоже на воду в своей сущности. Говоря о времени, Роман старался думать о воде и тогда начинал что-то улавливать…. А что, если войти внутрь и остаться там с Надей навсегда? В аморфном прошлом, где все уже было. Не все ли равно ему, где быть с нею. Ведь с нею! Что там, в прошлом, случится с Романом? Что он там встретит? Кого? Мать в молодости? Деда? Себя самого? Нырнуть в прошлое, как в воду. И ничего уже больше не решать, никаких безумных головоломок, ни с кем не сражаться, ничего не доказывать. Жить, все время оставаясь в прошлом. Мечтать о прошлом. В этом есть что-то чудовищное. Он уже хотел рвануться внутрь, но внезапно ожгла мысль: а что, если они с Надей не встретятся?! Она окажется в одном времени, он — в другом, они будут видеть друг друга, метаться, но между ними будет серая перегородка.

Он отступил.

— И как ему только это удалось! — воскликнул Роман раздраженно. — Как он сделал это!

Она была так близко, а он не мог до нее дотронуться.

— В Беловодье иное время.

— Значит, счастье — это всего лишь возможность уйти в прошлое? Создать старинную усадьбу, вернуть умерших? Найти утраченное?

— Я все время думаю, как вырваться, но ничего не приходит в голову, — призналась Надя. — Находясь в прошлом, нельзя ничего придумать. Вытащи меня отсюда, и мы будем вместе.

— Подкупаешь? И Гамаюнова бросишь? — Она угадала его вопрос по движению губ и насмешливо рассмеялась:

— Почему ты его так боишься?

— А почему ты так к нему льнешь?! — Роман разозлился. — Что ты в нем нашла?

— Ты его недооцениваешь.

Она еще продолжала говорить, а колдун кричал:

— Он жалкий! Беспомощный! Старый!

— …Он могущественный…

— Пусть он могущественный. Но все равно — жалкий. — Роман знал, что для Нади унизительно слышать подобное, но позволил себе быть жестоким. Львица в клетке — когда же еще ее укрощать? — Так бросишь Гамаюнова, если я тебя спасу?

В этот раз задержка с ответом была чуть дольше, чем обычно:

— Брошу. Чтобы вырваться отсюда, я готова на все. Ты уже что-то придумал?

— Кое-что, — солгал колдун. — Но я не понимаю до конца сути Беловодья. А все вокруг играют в молчанку, и никто не желает ничего объяснять — даже Стен.

— Алексей с тобой? Я его не вижу. Где он? Почему не подходит? — Надя прищурилась, пытаясь разглядеть, что творится за границей ее ловушки.

Лешка? Ревность царапнула сердце. Несильно, но все же царапнула.

— Почему ты о нем спрашиваешь?

В этот раз задержка звука показалась невыносимой.

— Ты звал его, когда шел сюда. Я слышала.

— А, вот что! — Роман облегченно вздохнул. — Да, звал. Думал, что именно его Гамаюнов держит в этой комнате. Его, а не тебя.

— Почему? С чего ты решил? Он что, тоже… погиб? Он! — В ее голосе был подлинный страх. — Нет, не может быть… конечно же, не может быть… Иначе…

Ревность вновь обожгла — в этот раз куда сильнее.

— Алексей исчез. Гамаюнов говорит, что он уехал тайком. Но я не верю. Лешка не мог уехать так внезапно, бросив Лену и Юла. Накануне он обещал поговорить со мной. Поведать какую-то тайну. И вдруг — испарился. Но я чувствую, что он в Беловодье. Гамаюнов сказал, это здешний обман. Один из многих…

Роман вспомнил вчерашнию иллюзию Надиного присутствия. Ну конечно же! Именно в тот миг Гамаюнов перенес Надю в мир без времени, и она ожила. Если безвыходное пребывание в прошлом можно назвать жизнью, конечно. А раз так, значит, Роман, ощущая присутствие Стена, не обманывался… Лгал лжец Гамаюнов, как всегда. И одновременно говорил правду. Как только он один умел.

— Разумеется, Лешка никуда не уезжал, — уверенно заявила Надя.

— Тогда где он? — Колдун огляделся.

— Нет, он не здесь. Он живой. — Теперь казалось, что она намеренно отвечает не сразу.

— Тогда где?

— А ты подумай! — Она рассмеялась. Даже в клетке она оставалась львицей. У Романа все перевернулось внутри от ее смеха. — Ты же умный! Так верь в свои силы. Верь в себя…