Операция «Моджахед» - Лев Пучков

— Да очень просто. Если вдруг твои орлы возьмут его живым... На одну ночь он мой. Потом делайте с ним, что хотите. Согласен?

Витя думал недолго — оценивал перспективы. Заполучив Абу на ночь, Гулиев будет иметь полный расклад. И не только по всем его связям и планам, но также и по счетам, на которых лежат достаточно приличные деньги. Деньги, которые кормят все чеченское сопротивление. Неплохая плата за «негласное оперативное сопровождение»! Однако, куда деваться?

— Договорились.

— Ну вот и хорошо. Теперь по оформлению...

— Об этом можешь не беспокоиться, — небрежно плеснул ручкой Витя. — Документы выправлю за полдня. Все в подлиннике, комар носа не подточит. Сделаем так: это будет группа наших чекистов, к вам на стажировку, по обмену опытом...

— Витя! — укоризненно воскликнул Сеид-ага. — Ну не убивай ты меня окончательно!

— А что? — Витя даже покраснел — как будто молодость вспомнил, получив нагоняй от бывшего начальника. — И что я на этот раз не так сказал?

— Да все не так сказал. Тебе напомнить про иноразведки? Сразу же и прицепятся!

— Есть предложения получше?

— Есть. Получше и попроще. И, самое главное, все будет под моим личным контролем. Фамилия Калюжный тебе о чем-нибудь говорит?

— Калюжный... Калюжный... Если ты имеешь в виду заместителя министра иностранных дел по вопросам Каспия, говорит. Знаком лично, в приятелях. Только я не понял, каким боком он к нашей истории...

— Да самым прямым. Оформи твоих орлов как комиссию для работы в составе международного комитета по проблемам Каспия. И пусть едут к нам.

— С Калюжным — не проблема, — Витя озабоченно нахмурился. — А вот как их ваши примут, я что-то не совсем...

— Примут их по-королевски, это я тебе обещаю, — Сеид-ага заговорщицки подмигнул. — Потому что этот наш комитет курирую я лично. Там им и транспорт дадут, и разместят, и легенда будет — закачаешься, лучше и не придумаешь... В общем, ты только с Калюжным договорись и документы оформи.

— С Калюжным — не проблема, — повторил Витя, почувствовав вдруг большое облегчение — вроде бы проблема сдвинулась с места, наметились первые подвижки...

— А вот насчет экипировки — извини, — не преминул подпортить картинку Сеид-ага.

— Не понял?

— К оружию и спецсредствам твоей команды я не должен иметь никакого отношения. Так что думай сам, как туда все доставить. Прояви аппаратную сноровку.

— Да уж... — Витя опять нахмурился. — Чувствую, это будет та еще проблема...

— А хочешь, подскажу?

— Подскажи. Поучи меня, глупого...

— Да ладно тебе, не прибедняйся. Просто разные уровни компетенции, сам понимаешь... Вот ты сказал, у тебя там чечен есть — Рашид...

— И что?

— Бывший боевик?

— Еще какой. В первую войну командовал отрядом. Нор там нарыл, на границе, ну — где Зелимхан прятался, я тебе рассказывал.

— Тогда, считай, твоя проблема решена.

— И каким же это образом?

— Поручи это ему. Пусть провезет вашу экипировку обычным «транзитом моджахеда» — Чечня — Грузия — Баку.

— Шутишь?!

— Ни капельки, — Сеид-ага и в самом деле был совершенно серьезен. — Ты не забыл, кем я работаю? Я знаю, что говорю. К сожалению, вынужден констатировать, что этот маршрут до сих пор работает, и притом весьма эффективно. Только в обратном порядке: Баку — Грузия — Чечня...

Одиннадцатого июня команда в полном составе убыла в командировку. В полном, но не вместе — команда разделилась на группы, и маршруты у этих групп были разные. Бледнолицый Иванов, закованная в кокетливый лубок Лиза, Костя и Глебыч полетели рейсом Москва — Баку, со всевозможным комфортом и солидными документами. По участию Иванова были вопросы. Полковник чувствовал себя не очень хорошо, но решительно заявил, что команде без него там делать нечего. Рашид, Петрушин, Вася и Серега поехали «транзитом моджахеда», на выделенной Витей «таблетке»[25]. Документы у них были тоже «липовые», но временного характера, выправленные наспех, под обстановку. Все четверо де-факто являлись рабочими федерального государственного унитарного предприятия "Владикавказский завод «Разряд» и везли в Баку... цинк с телом безвременно усопшего уроженца Азербайджана Мамеда Зейналова, который до недавнего времени якобы также работал на данном предприятии. Этот привередливый «гражданин» в последней воле вроде бы пожелал быть упокоенным на родной земле. А последняя воля, разумеется, дело святое...

По участию Рашида тоже были вопросы. Витя, выслушав прогноз психолога, так и не смог внятно представить себе, как же будет вести себя абрек на последнем этапе операции. Однако до последнего этапа еще нужно было дожить, а уже в процессе подготовки стало ясно, что без Рашида провезти экипировку не получается. Кроме того, присутствие Рашида в команде автоматически обеспечивало лояльность основного связующего звена — Зелимхана, а это было едва ли не самым важным условием успешности операции.

Подготовку второй группы возглавил лично спецпредставитель. Хотел убедиться, что все будет сделано как следует и ему не придется волноваться, подпрыгивая, как на иголках, до получения подтверждения о благополучном прибытии.

Насчет цинка тоже придумал Витя. В бытность свою чекистом ему приходилось таким образом перевозить некие нехорошие вещи, и ничего, всегда все сходило с рук. Это дополнительная страховка на тот случай, если на «транзите моджахеда» что-то не сработает. Одно дело просто досмотреть машину, и совсем другое — распаивать цинк, совершая, по сути, святотатство. Кроме того, цинки бывают «открытые» и «закрытые» — то есть с плексигласовым оконцем на уровне лица и совсем без такового. И если цинк с «глухой» крышкой может вызвать некоторые подозрения, даже при наличии сопроводительных документов, то вид лица усопшего под пластиком, как показывает практика, даже самому упертому проверяющему сразу же внушает полное доверие.

Больше всего возились с лицом. Петрушин, вообще, предложил поймать в горах человека с ружьем, отрезать ему голову и таким образом соблюсти полный натурализм. И время сэкономить.

Витя долго смотрел на спецназовца, пытаясь понять, шутит он или где... И не понял. Но голову себе забивать не стал, а просто организовал за самое короткое время полтора пуда воска.

Это он правильно рассчитал, когда заказывал воск с таким запасом. Серега, имевший некоторый опыт перевоплощения, занимался скульптурными работами ровно полдня и всего предпринял семнадцать попыток увековечить братьев по оружию посредством прижизненного слепка (обычно увековечивают посмертным). Наконец, макет получился в полной мере. Это был слепок с петрушинской физиономии, и чтобы придать ему некоторое сходство с уроженцами Азербайджана, пришлось слегка остричь Рашида и вживлять его волосы восковой болванке в качестве прически и усов. Поработав еще некоторое время с красками и театральным гримом, Серега прикрыл свое творение крышкой с плексовым оконцем и пригласил товарищей полюбоваться.

Личико вышло очень даже реалистичное: видимо, помимо других талантов, в лейтенанте безнадежно умирал великий скульптор. Однако с выражением лица получился трагический перегиб. Взору того, кто заглядывал в оконце, представало нормальной трупной бледности лицо, искаженное гримасой жуткого страдания (Петрушин, гад, дернул щекой, когда воск застывал). Даже самому конченому олигофрену сразу было понятно, что этот товарищ умирал явно не своей смертью и совсем не так быстро, как хотелось бы.

— Вот так ни хера себе! — поразился Петрушин. — Не хотел бы я — вот так...

Однако ваять новую голову времени не было, да и воск почти весь перевели. Витя глянул, сказал, что пойдет, и стали готовиться к путешествию.

Рашид, объяснив Вите, как он собирается перемещаться, потребовал денег. Для чего деньги, Вите объяснять было не надо, но сумма его впечатлила.

— Эти грузины совсем обнаглели! Виданное ли дело, столько драть с простого моджахеда. Тем более моджахед — с трупом...

Рашид возразил: никто там не обнаглел, просто поедем не оттуда, а туда. Поэтому придется приплачивать. Если бы ехали оттуда, половину сэкономили бы. Вите деваться было некуда, дал, сколько просили. Наладив «мосты» с погранцами, спецпредставитель удостоверился, что через нашу границу команду пропустят без помех и благословил сотоварищей в путь...

Вечером того же дня легальная половина команды прибыла к месту назначения. В аэропорту Бина их солидно встречали товарищи из проблемного каспийского комитета — на двух джипах с зелеными полосами и эмблемой организации: невнятными обрезками трубопровода на фоне пенных бурунов.

В Баку было влажно и потно. Раскаленный задень асфальт щедро одаривал гостей азербайджанской столицы удушливыми волнами смрадного жара. Иванов, уставший от перелета, был совсем бледнолиц, разевал рот, как выброшенный на берег ерш, и вяло обмахивался взятой в Москве «толстушкой».