Неучтённый фактор - Олег Георгиевич Маркеев

— Лихо! — сказал Дмитрий оставшемуся рядом с ним командиру взвода.

Взводный никак на комплимент не отреагировал. Трижды свистнул.

Из травы у дуба, на метров двадцать выступившего за край опушки, поднялся человек в камуфляже, махнул рукой.

— Вон там твой трупешник.

— Они, что, его из лесу выволокли?!

Взводный скрипнул зубами.

— Не первый год замужем. Где нашли, там и оставили. И ещё следы прочесали.

Он подтолкнул Дмитрия вперёд.

Труп лежал лицом вниз. Руки связаны за спиной особым способом: тонкая бечёвка в несколько витков стянула большие пальцы, не вытянуть, не разорвать. Свободный конец бечёвки петлёй захлестнут вокруг правой стопы.

Стороживший труп постовой сразу предупредил:

— Мы его чуток потормошили. Ну, на предмет «сюрприза». Потом в исходное вернули. Так что, фоткайте смело. Всё, как в аптеке.

— Обойдёмся без формальностей.

Дмитрий сам перевернул труп лицом вверх. Кожа уже налилась трупной синевой, от сухой травы остались глубокие морщины.

— Это мой человек, — глухо произнёс Дмитрий.

Взводный пробормотал что-то невнятное.

— Ножом.

На груди у трупа слизко блестело буро-красное пятно.

Дмитрий прощупал воротник куртки убитого. Достал нож, вспорол шов. Вынул тонкий цилиндрик папиросной бумаги. Раскатал на ладони.

На листке угловатыми значками были написаны несколько строчек.

— Всё ясно.

Дмитрий выпрямился.

— Осмотрели здесь всё вокруг, да?

Постовой кивнул.

— Шёл оттуда. — Он указал вправо. — Держался опушки. А здесь его перехватили. Натоптал один человек.

— И куда ушёл?

Постовой пожал плечами.

— Хрен его знает. Петлю сделал, как заяц. След в овраг сбросил. И пропал. — Он указал за спину Дмитрию. — Ребята вдвоём туда пошли. Скоро должны вернуться. Мысль есть, что он по растяжкам на деревьях уходил. Хотят проверить.

— Такое возможно? — обратился Дмитрий к взводному.

— Ну как сказать… Сам не пробовал, но слышал про такое. Конец с грузом или крюком на ветку, второй особым узлом на своей завязать, шлейф за собой пронести. Прошёл, дёрнул за шлейф, развязал узел — и по новой. — Он сплюнул. — Геморрой одним словом. Китайский диверсант какой-то, бля.

Дмитрий отошёл от трупа. Прижался спиной к стволу дуба. Отстегнул с ремня фляжку. Свернул пробку.

— Мужики, давай моего помянем. И ваших.

Взводный с бойцом переглянулись.

— Коньяк, небось? — с недоверием спросил взводный.

— Спирт.

— Начинай, — сказал взводный.

Он сделал шаг к Дмитрию.

Рожухин выдохнул, прижал фляжку к губам и закинул голову.

Пуля врезалась в ствол в десяти сантиметрах от щеки.

Взводный взревел, распластался в прыжке и сшиб Дмитрия на землю.

В полной тишине они ждали новой пули. Ровно секунду.

Стальной трещоткой зашёлся автомат. Три короткие очереди ушли в сторону опушки.

Следом за ними с воем пошли те, что выплюнули автоматы группы прикрытия. С небольшим опозданием ожил башенный ПКТ. Наводчик длинной очередью прошёлся по опушке. Даже издалека было видно, как пули секут густой подлесок.

— Метил бы в грудак, тебе бы — полный звездец, — жарко выдохнул в ухо Дмитрию взводный.

И вдруг зашёлся хриплым нервным смехом.

Дмитрий стряхнул с себя его лапы. Перевернулся, лёг лицом к урочищу.

Взводный рявкнул на бойцов. Стрельба сразу же стихла.

— С такой дальности… — Дмитрий провёл ладонью по оцарапанной щепками щеке.

— Мужик, ему по болту дальность. Снайпер тем и отличается от нас, убогих, что куда целит, туда и попадает.

Он пошарил в траве. Протянул Дмитрию фляжку оглушительно пахнущую пролитым спиртом.

— Прими на душу, пока страх не пришёл.

Дмитрий, не морщась, хлебнул спиртягу. Выдохнул в рукав. Передал фляжку взводному.

— Как считаешь, он ушёл?

Взводный набрал в рот спирт, рисуясь, сначала прополоскал им рот, потом сглотнул. Разлепил в улыбке губы.

— Бухгалтерия считает, а я чую.

— Ни у что ты чуешь?

— Чую, что труп он как приманку положил.

— Ха, мудрая мысль. И ещё что ты чуешь?

— Чую, что ему был нужен кто-то круче, чем мои бойцы. Уж их-то он мог здесь положить штабелем ещё пару часов назад.

— А меня почему не снял?

— Счас затравим, спросишь. Ты с нами, или как?

Дмитрий принял из руки взводного фляжку, пригоршней спирта протёр пораненную щеку. Морщась от жгучей боли, оглянулся на дерево. На чёрном стволе отчётливо виднелась белая полоска там, где пуля высекла щепку.

— С вами, само собой.

— Тады — отползай.

Взводный сделал знак бойцу: «Остаёшься, веди наблюдение». Шурша травой, пополз к плотной стене подлеска.

На его место сразу же плюхнулся боец. Удобно расположился в ложбинке между корнями дуба.

— Эй, товарищ… Как вас там? — прошептал он. — Я сказать не успел, на дереве метка какая-то.

Дмитрий удивлённо посмотрел ему в лицо.

— Что за метка?

— Буква, или чё, я не знаю. Английская, похоже.

— Где?

Боец пальцем указал на скол от выстрела.

— Чуть правее.

Дмитрий с опаской глянул на урочище. Привстал на коленях.

Действительно, в двух ладонях правее скола кто-то вырезал ножом угловатую букву «R».[7]

— Странник, — прошептал Дмитрий.

И уже не боясь выстрела, встал в полный рост.

Каждый думает по-своему. Если вообще умеет думать. Например, товарищ Сталин возился с трубкой, набивая её табаком папирос «Герцеговина Флор». Привычные манипуляции с трубкой служили пусковым механизмом, включающим в форсированный режим изощрённое мышление вождя.

Дмитрий сбросил ноги на пол. Достал из нижнего ящика стола шахматную доску. Быстро расставил фигуры на доске. Собрался, готовясь сделать первый ход.

В Управлении шёл нескончаемый чемпионат по шахматам. Официальный, между подразделениями, и негласный — чтобы просто убить время. Очень многие играли вполне прилично. Но так, как играл он, не мог никто. Все, кто пытался сразиться с Дмитрием в «мерцающие шахматы»,