Черная книга корпораций - Клаус Вернер

Сказанное — всего лишь поверхностный взгляд на новый масштаб коррупции внутри «западной системы ценностей». Либерализация экономики и дерегулирование, начавшиеся в 1990-е годы, позволили участникам событий заранее и надолго объявить себя невиновными. «Все, или почти все, что они делают — совершенно легально», — утверждает эксперт по коррупции Вернер Рюгемер.

Но прибыль и комиссионные, отправленные на самые верхние этажи виртуальной «новой экономики», даже в дерегулированном капиталистическом рыночном хозяйстве не могут вечно спасать положение, И «мирная» коррупция а-ля Хантингтон уже не справляется, как показали банкротства «Enron» и «Worldcom». Поэтому «мирное» самообогащение все чаще оборачивается военными действиями. Типичным примером органического сращения расширяющегося рынка, коррупции и военного насилия может служить политика правительства США в Афганистане. При подготовке к военному вторжению ЦРУ выделило 70 миллионов долларов на покупку военных вождей талибов. Во время самой интервенции офицеры США размахивали пачками долларов, чтобы купить перебежчиков. Президент Буш обрадовался, узнав, что на все это потребовалось меньше денег, чем предполагалось. Его цитируют: «Это хорошая сделка» (21).

В 1997 году 29 индустриальных государств, входящих в Организацию сотрудничества и развития (ОСР), объединились, объявили запрет на налоговые льготы для взяток и признали необходимость наказания за подкуп иностранных чиновников (22). В большинстве стран-участниц эта конвенция была включены в национальную правовую систему. В том числе и в Германии (23), но не в финансовых оазисах Швейцарии и Люксембурга. Тем не менее, в той же Германии не чувствуется серьезных перемен на предприятиях, в финансовых службах, прокуратурах и судах, критикует Вернер Рюгенер. До сих пор не известно нм одного случая, чтобы германское предприятие было обвинено в подкупе за границей.

Вместо этого появилась новая «этическая конъюнктура». Концерны подписали «Codes of Conduct», добровольные ((обязательства по самоограничению», которые не контролируются никем, кроме самих заинтересованных фирм. Сторонником этой новой хозяйственной этики объявил себя, в частности, бывший президент Федерального союза немецкой промышленности (Bundesverband der Deutschen Industrie) Ганс-Олаф Хенкель. Он дал определение коррупции: «Один из усерднейших могильщиков свободы» (24), но дальше обрушился на «правящую прослойку бедных стран, которая своей готовностью брать взятки держит собственные народы в нищете»; эта правящая прослойка способна «причинить своим гражданам больше вреда, чем любой реальный или выдуманный крупный капиталист», утверждал он. Тот факт, что взятки напрямую поступают от этого самого «крупного капиталиста», а тот и у себя дома подкупает политиков и чиновников, Хенкель не принимает во внимание.

В вопросах соблюдения социальных и экономических стандартов представители концернов так же охотно перекладывают ответственность на правительства стран-производителей. В конце концов, это их задача — издавать законы. Хорошо, если так. Ведь под давлением крупных инвесторов и международных финансовых организаций правительствам бедных стран не остается ничего другого, как, устанавливая крайне низкие социальные и экологические стандарты, удалить все преграды на пути инвестиций. Так, концерны объединяются в индустриальные лобби, чтобы, к примеру, опустить установленный законом минимум заработной платы. Но как только потребители начинают критиковать «Nike» и прочих за крайне низкую зарплату на фабриках-поставщиках, фирмы беспомощно разводят руками, это, мол, внутреннее дело страны — гарантировать справедливую оплату.

Поскольку этих объяснений недостаточно, в последние годы все чаще заключаются наднациональные торговые соглашения, благодаря которым национальные правительства лишаются последней возможности проводить законы, направленные на защиту трудящихся, прав человека и окружающей среды. Эти международные торговые законы, де-факто не легитимированные никакими демократическими процедурами, по большей части обсуждаемые тайно, стоят выше национальных конституций и тем самым определяют направление, в котором движутся Демократии богатых стран.

Вы этому не верите? Тогда мы вам кое-что расскажем про ВТО.

ВТО (VVTO) была образована 1 января 1995 года после так называемого У ругвайского раунда переговоров в рамках «круглого стола» Генерального соглашения по тарифам и торговле (GATT) (25). В нее входят 146 стран, 30 ждут приема в организацию.

ВТО базируется на неолиберальной основе свободной торговли, которая должна стимулировать рост производства и всемирное благосостояние. В отличие от сравнительно беспомощной Организации Объединенных Наций, ВТО способна реализовывать свои решения по всему земному шару с помощью торговых санкций. Об этом заботится Третейский суд, работающий при закрытых дверях. Решение Третейского суда вступает в силу даже в том случае, если с ним согласна хотя бы одна страна. К настоящему времени было подано более 300 торговых жалоб. Сейчас, например, США, используя суд ВТО, пытаются вынудить европейские страны допустить на свои рынки генетически модифицированные продукты. Если жалоба будет удовлетворена (а это вполне вероятно), то аграрные концерны в Европе будут обязаны либерализовать торговлю продуктами питания, произведенными из таких компонентов, хотя большая часть населения Европы против этого,

В отличие, скажем, от Международного валютного фонда или Всемирного банка, в ВТО действует принцип; когда каждый член организации обладает одним голосом. Но это не значит, что ВТО — демократическое учреждение. Так, 29 беднейших стран не имеют постоянного представительства в штаб-квартире ВТО в Женеве. Однако на многочисленных заседаниях каждый отсутствующий голос автоматически считается голосом «за». Кроме того, на многие важные встречи, во время которых никогда не ведется протокол, приглашают далёко не все страны. Но, конечно, ЕС и США представлены при любых обстоятельствах;

Немало развивающихся стран просто-напросто не могут позволить себе присутствовать на важных переговорах; Поэтому в решениях ВТО доминируют интересы промышленно развитых стран, К тому же голоса развивающихся стран часто покупаются обещаниями кредитов, в основном связанными с далёко идущими планами усиления либерализации, -

Детали регламентирующих установок ВТО разрабатываются в ходе тайных переговоров никем не избираемыми должностными лицами в Женеве. Общественность не может наблюдать за разработкой соглашений и комментировать ее. Только в конце переговоров национальные парламенты получают возможность ратифицировать объемистый сводный пакет документов.

GATS призвано либерализовать сферу услуг, то есть подчинить ее законам конкуренции свободного рынка. Это касается не только банков, парикмахеров, женских консультаций и т.д., но и общественных служб, ответственных за обеспечение населения самым необходимым. Страны, подписавшие соглашение, можно заставить либерализовать школы, университеты, больницы, питьевую воду, общественный транспорт, почту, энергоснабжение и многое другое. Это открывает путь к продаже всего этого частным концернам, которые могут получить огромные прибыли. Просто не подписать соглашение для бедных стран (в первую очередь, но не только для них) означает масштабные торговые убытки и необходимость считаться с потерей международной финансовой помощи, GATS вступило в силу одновременно с основанием ВТО и единым пакетом было одобрено национальными парламентами. Но конкретные детали обговариваются только сейчас — при закрытых дверях и без какого-либо демократического контроля.

Тем не менее, некоторые из этих секретных бумаг все же попали б руки критически настроенных организаций, таких как АТТАС и профсоюзы. Вопреки официальным обещаниям, НС требует от 72 стран либерализации водоснабжения. Для бедных стран это фактически означает, что все свои системы обеспечения питьевой водой они будут вынуждены отдать за бесценок таким концернам, как «Bechtel», «Suez» или «Vivendi Universal», поскольку государственные структуры этих стран никогда не смогут конкурировать с финансовой мощью концернов. Какие последствия ожидают при этом население, видно на примере волнений, произошедших в боливийском городе Кочабамба. После либерализации и продажи американскому концерну «Bechtel» цены, на воду здесь в 2000 году выросли вдвое. Дошло до всеобщей забастовки, против возмущенного населения были брошены войска, но, в конце концов, городские власти снова национализировали водоснабжение. Тогда «Bechtel» во Всемирном банке предъявил Боливии иск о возмещении ущерба в размере 25 миллионов долларов.