Безупречная жена - Стефани Лоуренс

Филипп бесстрастно окинул взглядом публику.

– Если миледи рыщет в толпе, я бы на вашем месте точно не стал мешкать.

Лорд Дьюхерст с разочарованным вздохом склонился над рукой Антонии.

– Вот невезение! Но мы непременно встретимся на следующем балу, мисс Мэннеринг. – С полной надежды улыбкой он выпрямился. – С нетерпением буду ждать случая, чтобы продолжить наше знакомство.

Антония улыбнулась ему со всей любезностью, на которую была способна. Его светлость отошел, до последнего мгновения не сводя с нее глаз. И тут же к ним подошел лорд Марбури, пытаясь заполучить свой кусочек счастья и потанцевать с этой обворожительной красавицей.

Филипп скрипнул зубами. Сегодня прогулка по залу – его любимый прием, чтобы избавиться от нежелательных собеседников, – не годился. Леди Кальдекот в стремлении превзойти всех явно переусердствовала – в зале яблоку было негде упасть. Его не особенно волновало, что танцевать с Антонией вальс придется в тесноте, скорее напротив. Но толпа оставляла мало возможностей проредить ее дурацкую свиту.

Он обдумывал парочку новых приемов, когда музыканты вернулись и принялись настраивать скрипки. Сурово подавив сладкий всплеск предвкушения, он повернулся к Антонии:

– Первый вальс. Мой танец, как я понимаю, дорогая.

– Действительно, милорд. – Выпрямив спину, Антония сердито упрекнула себя за волнение, постепенно овладевавшее ею. Она с ничего не значащей улыбкой подала руку Филиппу. – Доверяю вам проложить путь в этом лабиринте.

Коротко поклонившись, он повел ее в самый центр зала, где многие пары отчаянно боролись за место на кругу. Теснота поначалу отвлекла внимание Антонии, и лишь когда они двинулись в танце, хотя и на очень ограниченном пространстве, она смогла достаточно расслабиться, чтобы спокойно поразмышлять. Но тут ею завладели непонятные чувства. Казалось, вся ее кровь ударила в голову, и девушку охватила отчаянная паника.

Филипп держал ее очень близко, что оправдывалось тесным соседством других танцующих пар. Осознав это, Антония со смущением почувствовала, что ей тяжело дышать, а грудь сжимают уже привычные тиски. Держаться за него, плавно покачиваться и стремительно вращаться в такт музыке – все это ей настолько нравилось, что от удовольствия закружилась голова. Хотелось просто ни о чем не думать и отдаться на волю ощущений. Широко распахнув глаза, но ничего перед собой не видя, она напряженно пыталась собраться с мыслями, сохранять невозмутимое выражение лица и держать осанку. Главное сейчас – скрыть пьянящее воздействие, которое оказывали на нее чувственный танец и близость Филиппа.

Она почувствовала на себе его взгляд и, подняв глаза, обнаружила, что его губы всего в каком-то дюйме от ее лица, и невольно засмотрелась. Филипп криво улыбнулся:

– Расслабьтесь. Вы окостенели, как кочерга.

Эти слова, произнесенные самым дружеским тоном, заставили ее напрячься еще сильнее. Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом. И увидела, что тот хмурится.

Я…

Но она не знала, как объяснить, описать растущую внутри панику. Это же был первый вальс малого сезона, первый танец с ним на публике, а она в любую секунду могла споткнуться и сбиться с ритма!

Филипп инстинктивно привлек ее ближе, ободряюще провел ладонью по спине, вовремя направляя ее на разворот.

Жар его ладони обжег Антонию, взбудоражил непривычную к прикосновениям кожу. В тот же миг на повороте его бедро соприкоснулось с ее бедром, твердые мышцы будто отпечатались в ее мягком податливом теле.

Она резко втянула в себя воздух и все-таки пропустила шаг.

Филипп поддержал ее, не дал оступиться. Он понял, в каком состоянии она находится, и, ловко лавируя, вышел с ней за пределы круга. Тут он уж взял ее за руку и повел к распахнутой двери на террасу, загораживая собой от любопытных глаз. Когда она, мертвенно-бледная, подняла на него испуганные глаза, он скупо улыбнулся в ответ.

– Просто невозможная духота! Нужно подышать свежим воздухом, тогда вам сразу станет легче.

Антония очень на это надеялась. Она чувствовала себя ужасно, в голове нарастала пульсирующая боль. Сейчас девушка испытывала огромную благодарность к увлекавшему ее к двери Филиппу.

Холодный ночной воздух мгновенно отрезвил ее. Она замерла.

– Постойте! Нельзя же…

– Нет ничего предосудительного в том, чтобы выйти на воздух, – произнес он отрывисто, следуя за ней по пятам. – Здесь не уединишься.

Антония быстро убедилась, что он прав. Широкая, вымощенная каменными плитами терраса тянулась вдоль всего зала, и многие пары нашли здесь спасение от духоты. Они неспешно прогуливались и беседовали, беспокойство Антонии насчет непозволительности уединения с мужчиной полностью улеглось. И в то же время они могли свободно разговаривать здесь, не опасаясь, что кто-то их подслушает.

– А теперь, – он взял ее за подбородок и нежно развернул заметно посвежевшее личико к себе, – рассказывайте, что случилось.

Антония встретила его взгляд и высвободила подбородок. Желудок сжался в крохотный комочек.

– Мне просто… не удалось сразу попасть в ритм.

– Странно, – не смог сдержать удивления Филипп. – А мне казалось, вы считаете себя опытной партнершей и не нуждаетесь в дальнейших уроках танцев. – На другое утро после музыкального вечера у леди Грисвальд Антония так и не появилась в танцевальной комнате. И Джеффри тоже не пришел. А когда Филипп небрежно поинтересовался о причине, тот смущенно пролепетал в ответ, что сестра – кстати, с явным раздражением – заверила его в том, что уже достаточно набралась опыта.

Антония рискнула взглянуть на него из-под ресниц, вскинула подбородок, чтобы вернуть себе уверенность, и стала смотреть в сад.

Я не должна отнимать у вас столько времени. Вы и так очень великодушны, я вовсе не хотела, чтобы вы чувствовали себя обязанным.

Филипп едва не застонал.

– Обучать вас вальсу никогда не было для меня обязанностью. – Скорее приятным развлечением, которого ему очень и очень недоставало. – И яснее ясного, что вам еще потребуются мои уроки. – Она бросила на него испуганный взгляд, мало его утешивший. – Завтра и начнем. И мне уже давно не семь лет, знаете ли.

Удивленная внезапной переменой в его тоне Антония вскинула на него глаза. Филипп смотрел ей в лицо.

– Я вас хорошо учил, и вы впитали все мои инструкции, словно губка воду. Вас вовсе не ошибка в танце расстроила. – Взгляд его стал жестче. – Итак, в чем дело? Вас кто-то обидел?

Второй вопрос и завуалированное предостережение убедили Антонию, что нет смысла увиливать от ответа. Она помедлила, вдохнула глубже, чтобы успокоиться, отвела в сторону глаза и нерешительно произнесла: