Мир чудес (Дептфордская трилогия - 3) - Робертсон Дэвис

Вежливый интерес Инджестри и деликатно-любознательное прощупывание - по каким местам.

- Кое-что связанное с поворотной точкой в моей жизни, - сказал Магнус. - Думаю, человеку не следует пренебрегать такими традициями.

А Би-би-си ничем не может быть полезным, поинтересовался Инджестри.

- Нет-нет, - сказал Магнус. - Я просто хочу возложить цветы к подножию одного памятника.

Но Инджестри, конечно, настаивал - почему бы Магнусу не разрешить кому-нибудь из отдела связей с общественностью или из какой-нибудь газеты запечатлеть этот душещипательный момент? Впоследствии, когда нужно будет подогреть интерес к фильму, такая фотография могла бы оказаться очень полезной.

Магнус был сама скромность. Он бы предпочел не делать достоянием общественности глубоко личный жест благодарности и уважения. Но он готов признаться друзьям, что планируемое им мероприятие связано с подтекстом фильма. Действо, имеющее отношение к его карьере. Нечто, совершаемое им всякий раз, когда он оказывается в Лондоне.

Он зашел так далеко, что не осталось никаких сомнений - он напрашивается на лесть, и Инджестри принялся ему льстить, искусно смешивая симпатию и уважение. Это была яркая демонстрация того, почему Инджестри удалось не только выжить, но и преуспеть в жестоком мире телевидения. Долго уговаривать Магнуса не пришлось, и я думаю, все сложилось, как он и задумывал с самого начала.

- Ничего экстраординарного. Я хочу возложить несколько желтых роз надеюсь, мне удастся купить желтые - к подножию памятника Генри Ирвингу за Национальной портретной галереей. Вы его знаете. Это один из лучших памятников в городе. Ирвинг, великолепный и снисходительный, в своих академических одеяниях взирающий на Чаринг-Кросс-роуд. Я обещал Миледи делать это - от ее имени и от моего, - если доживу до такого момента в своей жизни, когда смогу себе это позволить. Вот я дожил и делаю то, что обещал.

- Нет, вы положительно должны прекратить испытывать наше терпение, сказал Инджестри. - Рассказывайте. Кто такая эта Миледи?

- Леди Тресайз, - сказал Магнус теперь без малейшего намека на розыгрыш. Вид у него был торжественный. Но Инджестри разразился смехом.

- Бог ты мой! - сказал он. - Это вы о старушке Тресайз? О бабушке Нан? Так вы ее знали?

- Лучше, чем вы, по всей видимости, - сказал Магнус. - Она стала моим дорогим другом и относилась ко мне очень хорошо, а я тогда очень нуждался в дружбе. Она была одной из протеже Ирвинга, и ради нее я воздаю честь его памяти.

- Простите, бога ради, простите. Я ее знал очень поверхностно, хотя, бывало, и встречался с ней. Вы должны признать, что актрисой она была просто никакой.

- Возможно. Хотя я и видел, как она блистала в некоторых постановках. Она не всегда получала подходящие для нее роли.

- Не могу себе представить роль, которая бы ей подходила. Считается, что она не давала старику развиваться. Я бы даже сказал, тащила его назад. Наверно, когда-то он был очень неплох. Если бы у него была порядочная актриса на первые роли, то он, может быть, не кончил так, как кончил.

- Я не знал, что он плохо кончил. Напротив, я знаю наверняка, что, уйдя на покой, он был вполне счастлив и вдвойне счастлив оттого, что она рядом. Может быть, мы говорим о разных людях?

- Я думаю, все зависит от того, как смотреть. Я, пожалуй, лучше помолчу.

- Нет-нет, - сказал Линд, - давайте уж начистоту. Кто такие эти Тресайзы? Из театральной среды, да?

- Сэр Джон Тресайз был одним из самых популярных романтических актеров своего времени, - произнес Магнус.

- Но репертуар у него был просто ужасающий, - отозвался Инджестри, который, казалось, закусил удила. - В двадцатые годы он играл то, что еще при Ирвинге было трачено молью. Ох, посмотрели бы вы, Юрген, на это. "Лионская почта", "Корсиканские братья" и этот непотопляемый "Владетель Баллантрэ". Я вам скажу: увидеть его в театре было все равно что заглянуть в глубокую бездну времени.

- Это неправда, - сказал Магнус, и по спокойствию его голоса я понял, что он готов взорваться. - Если бы вы дали себе труд вникнуть, то поняли бы, что он делал превосходные вещи. Несколько очень популярных постановок Шекспира. Великолепный Гамлет. Деньги, заработанные на "Владетеле Баллантрэ", он потратил на то, чтобы познакомить англичан с творчеством Метерлинка.

- Метерлинк стар как мир, - сказал Инджестри.

- Сегодня - может быть. Но мода переменчива. И представляя публике Метерлинка, сэр Джон Тресайз был новатором. У вас нет никакого снисхождения к прошлому?

- Ни малейшего.

- От этого вы теряете в моих глазах.

- Да бросьте вы! Сами ведь - актер до мозга костей. Вы же знаете, что такое театр. Из всех искусств он самый нетерпимый к прошлому.

- Несколько раз вы заметили, что я хороший актер, потому что вполне пристойно могу изобразить Робера-Гудена. Я рад, что вы так думаете. Вы никогда не задавали себе вопроса: у кого я этому научился? Что такого особенного в моей работе? Да то, что я даю зрителям возможность увидеть не только хорошие фокусы. Им нравится, как я играю роль фокусника. Они говорят, что у моей игры романтический флер. На самом деле они имеют в виду, что моя игра впитала искусные приемы девятнадцатого века. А где я им научился?

- Вы явно хотите мне сказать, что переняли их у старика Тресайза. Но это же две разные вещи. Я прекрасно его помню. Он был кошмарен.

- Я думаю, все зависит от точки зрения. Может быть, у вас были причины не любить его?

- Отнюдь нет.

- Вы же сказали, что были с ним знакомы.

- О, это было шапочное знакомство.

- Значит, вы упустили случай познакомиться с ним поближе. У меня такой случай был, и я им воспользовался. Может быть, мне это было нужно больше, чем вам, потому что знакомство с сэром Джоном дорогого стоило. А Миледи была замечательной женщиной. А потому завтра утром - желтые розы.

- Так вы позволите нам прислать фотографа?

- После того, что вы сказали, - нет. Я не страдаю непомерной щепетильностью, но некоторая ее доля у меня есть. Поэтому держитесь завтра от меня подальше, а если вы ослушаетесь, я не стану сниматься в тех нескольких кадрах, что вам еще нужно доснять. Вам ясно?

Все было ясно, и, помедлив несколько минут, - чтобы продемонстрировать, что с них не так-то легко сбить спесь, Инджестри, Юрген Линд и Кингховн покинули нас.

2

На следующее утро мы с Лизл сопровождали Магнуса в его сентиментальном путешествии. Лизл было интересно узнать, кто такая Миледи; нежность и почтение, с которыми Магнус говорил о женщине, казавшейся Инджестри смешной, разбудили любопытство Лизл. Меня же интересовало все, касающееся Магнуса. Ведь мне в конечном счете нужно было думать о моем документе. И потому мы оба отправились с ним за розами. Лизл принялась возражать, когда он купил дорогой букет из двух дюжин цветов.