Царь Итаки - Глин Айлиф

Воины пытались представить Геракла — огромного, даже более мускулистого, чем Одиссей, мужчину вполовину выше его ростом. Они видели мысленным взором, как он одним ударом кулака раскрывает двери, ведущие во дворец, а затем режет Эврита и его стражников, словно стадо козлов. Герой проносился в их мыслях, словно ураган. Наконец они заметили, что Ифит прекратил рассказ.

— И что ты думаешь теперь? — спросил Ментор. Он заговорил первым после того, как царский сын начал повествование.

— Среди людей, с которыми я разговаривал, ходят слухи. Они говорят, что большой табун лошадей на север, к Тиринфу, гнал одинокий воин в шкуре льва. Это был крупный мужчина с мускулами, не уступающими по размерам валунам. Они так говорят. Я же направился на юг в Мессению, надеясь, что лошади моего отца будут спрятаны здесь ворами, а не Гераклом.

Теперь заговорил Галитерс.

— И ты все еще отказываешься верить, что твой друг украл этих ценных лошадей? Мне кажется, что это сделал он. Все ясно, как день. В конце концов, все знают, что Геракл — раб в Тиринфе и носит шкуру Немейского льва, которого убил в Немее. То, что ты говоришь, представляется мне не слухами, а новостями.

— Да, — согласился Ифит. — Это может отрицать только дурак — или друг. Но даже верность и преданность не могут подавить подозрения. Я уже давно думаю, что должен встретиться с Гераклом и посмотреть ему в глаза.

Дамастор откинулся на спинку скамьи и присвистнул, выражая мысли всех остальных. Эперит посмотрел на Ифита в новом свете. Как мальчик может даже думать о том, чтобы выступить против Геракла?! Только чрезвычайно храбрый человек может стремиться к поединку, который закончится его собственной позорной смертью.

Отряд воинов молча смотрел на гостя.

— А как ты надеешься получить лошадей назад, если их забрал Геракл? — спросил Одиссей. — Ты же знаешь его репутацию.

— У меня есть лук. Вот взгляни сам. — Ифит гордо протянул Одиссею изогнутое оружие. Он получал удовлетворение, глядя, как внимательно и со знанием дела его рассматривает царевич. — Может, у Геракла и есть волшебные стрелы, но этот лук — дар бога. Аполлон подарил его моему отцу, а тот, в свою очередь — мне. Лук обладает божественной силой. При помощи него можно попасть в глаз ястребу с расстояния, в два раза превышающего то, с которого из лука стреляют смертные. Им может пользоваться только человек, которому его отдали добровольно. Если Геракл найдет этот лук, то, несмотря на свою огромную силу, он не сможет натянуть тетиву. Поэтому я с уверенностью и заявляю тебе: если лошади моего отца находятся у Геракла, а он не согласится мне их вернуть, я использую этот лук, чтобы восторжествовала справедливость.

Эпериту нравился Ифит. Но, несмотря на божественное происхождение и силу лука, он все равно не верил, что парень способен убить Геракла — особенно, если Одиссей выполнит приказ богини и заберет лук у Ифита.

Юноша смотрел, как царевич восхищается оружием, в которое так верит Ифит, как проводит пальцами по гладкой поверхности из обработанного рога, поражаясь мастерству того, кто его сделал. Одиссей встал и попробовал натянуть тетиву, обнаружив, что лук подчиняется его воле, словно был изготовлен специально для него. Молодой воин понял, что Одиссей страстно желает оружие — всем сердцем, как мужчина может желать только женщину.

— Хозяин! — крикнул Одиссей. — Неси еще вина! Мои люди хотят напиться допьяна.

Под приветственные крики стражников принесли еще один сосуд с широким горлом, но Одиссей не стал пробовать вино. Он объявил, что идет проверить мулов. Забрав с собой лук, царевич вышел через дверь, которая вела на конюшни. Ифит занервничал без своего ценного оружия. Он не мог спокойно сидеть, когда лука не было в пределах его видимости, поэтому встал, вежливо извинился, пообещал вернуться и последовал за Одиссеем. Эперит немного подождал и тоже пошел следом.

Он добрался до двери во двор и услышал голоса, доносившиеся из конюшен с другой стороны. Стоя в тени, он услышал, как Одиссей объясняет их истинную причину путешествия по Пелопоннесу.

— А когда вы отправитесь в Спарту? — спросил Ифит.

— Не будем откладывать дольше, чем необходимо, — ответил Одиссей. — Может, завтра, если раны у людей начнут затягиваться, и воины окажутся в достаточно хорошей физической форме. А ты, Ифит? Когда отправишься в Тиринф?

— Мессения меня ничем не привлекает, — сказал парень. — Завтрашний день подойдет прекрасно. Не лучше и не хуже, чем любой другой. След и так уже почти простыл. Но исполнение моей цели нельзя откладывать. Я должен найти Геракла.

Эперит пересек двор. Он освещался только светом луны, внушающим суеверный страх. Высвечивались дюжины маленьких лужиц на грязной земле, которая все еще не высохла после дождя, который шел днем. Мулы прижимались друг к другу во тьме. Одиссей поглаживал их длинные носы и уродливые подергивающиеся уши. Ифит стоял в углу конюшни и снова держал свой лук.

— Привет, Эперит, — поздоровался Одиссей.

— Добрый вечер, господин.

— Значит, напиваться не хочешь?

— Нет. Я подумал, что мне лучше присоединиться к тебе и посмотреть, не смогу ли я отговорить Ифита от преследования Геракла.

— Боюсь, что нет, — ответил молодой лучник. — Я считаю долгом чести найти друга и доказать, что слухи неверны.

— Или соответствуют действительности.

— По крайней мере, отправляйся в путь вместе с нами, Ифит, — предложил Одиссей. — Спарта находится на пути в Тиринф. Мы пойдем вместе и составим друг другу компанию. Ты нравишься людям.

— Это так, — согласился Эперит. — Кто забудет, как ты сбил шлем Дамастора своей стрелой? И даже он сам тебя простил за это. Тебе следует к нам присоединиться.

Когда Ифит уверенно покачал головой, Одиссей направился к багажу, стоявшему в углу конюшни, встал на колени и развязал один кожаный мешок.

— Мне грустно из-за твоего решения, — вздохнул он, снова вставая. В руке царевич держал меч отца, подарок для Тиндарея. Он достал его из ножен, богато украшенный клинок с витиеватой гравировкой заблестел в серебристом свете. Каждая мельчайшая деталь рисунка высвечивалась луной, когда Одиссей поворачивал меч в одну и другую сторону. Эперит никогда не видел столь искусно сделанного оружия, такой великолепной работы.

Меч в руке Одиссея выглядел смертоносным. На какое-то мгновение Эперит испугался, что друг хладнокровно убьет Ифита и заберет у него лук. Лучник тоже смотрел неуверенно, сделав шаг назад и покрепче сжимая лук. Но как только он это сделал, царевич убрал меч назад в ножны и протянул Ифиту рукояткой вперед.