Янтарный свет. Трилогия (СИ) - Вишневский Сергей Викторович

— Где мои деньги?!!! — повторил вопрос Него, и отбросив клинок, достал кинжал.

Из толпы вырвалась женщина, бросившаяся к ребенку. Её тут же остановили ударом копья в грудь. Она завалилась на землю, но тут же встала на четвереньки и с рыданиями и мольбами о пощаде поползла к ребенку.

— Пощады… господин! Пощады…

Пара пинков, и женщина заваливается на бок. Солдат хватает её за волосы и заставляет поднять лицо так, чтобы той было видно происходящее.

Него же молча хватает за волосы ребенка, задирает голову рыдающей девчонки и резкими движениями начинает отрезать голову. На землю льется кровь. Рыдание и визг ребенка переходит в бульканье.

Ари смотрит на это стеклянным взглядом. Кулаки сияют белоснежным, дрожащим от ненависти светом. Нами, стоявшая рядом, не в лучшем состоянии. Глаза девушки, заполненные тьмой. Она наполняет их и собирается в уголках глаз. Секунда, другая и по щеке течет капелька черной, словно чернила, слезы. Гош стоит рядом с Ари с каменным выражением лица. Выдают только скулы, которые вздулись от напряжения. Паладин сжимает со всей силы зубы и рукоять клинка.

— Нам нельзя, — повторяет Снек, стоящий перед отрядом Дубовой лозы.

— Нам, — повторяет сквозь зубы Гош. — Нельзя именно нам.

Ари переводит взгляд на Снека. Глаза того красные, а лицо бледное. Наставник встречается взглядом с учеником, а затем молча, едва заметно кивает.

— Всех, — тихо шепчет паладин. — Никто не должен выжить.

Ари делает шаг вперед, за спину Снека, и достаёт из одежды маленький псалтирь. Нами следует за ним и встает рядом по правое плечо. По левое встает Руди, снова достав свои ножи.

— Прости Единый, — тихо шепчет Снек, не оборачиваясь и не глядя на своих послушников. — Прости, но… по-другому мы не можем…

Палец с оранжевым огоньком очерчивает круг, который затем перечеркивает двумя линиями. Знак Единого оранжевого свечения остается висеть в воздухе.

— Господа церковники! — обратился криком к ним Него, вытирая клинок о платье мертвой девочки. — Вы не прочтете над умершими молитвы? Ведь мы все под Единым ходим…

Он злобно усмехнулся и сплюнул на землю.

— Ах да… Это же не совсем люди.

— Единый, волей твоей и силой. Разумом моим чистым и устами моими… — начал читать молитву Ари, после чего всё его тело объял свет.

— Ах, да… Янтарникам этим заниматься не положено. Вы это поручили необученным лоботрясом? — с неприкрытой ненавистью спросил барон.

Ари умолк, сбившись с молитвы, и сжал зубы от злости и ярости. Однако сделать он ничего не успел, как и Руди.

Вперед сделала шаг Нами. Она подняла руку, указала пальцем на барона и спокойно произнесла утробным, словно не своим голосом:

— Умри!

Глава 23

— Умри!

Из пальца девушки ударили тёмные лучи. Тоненькие, с волосок, они мгновенно достигли солдат, попав каждому в лоб. Никаких изгибов, лишь прямые линии.

Секунда, вторая.

Полная тишина.

Тёмные волоски исчезли. Все, кроме одного. Он был во лбу Него.

Солдаты словно подкошенные завалились на землю, а местный барон остался стоять. Его лицо перекосилось от боли, зубы заскрежетали, а затем он выгнулся дугой и упал на землю.

Его тело затряслось в судорогах, из оскала вырывались непонятные звуки, а руки с ногами заметались в разные стороны, словно пытаясь убраться подальше от тела.

В какой-то момент он замер, изогнулся дугой и застыл, уставившись остекленелым взглядом на трупы крестьян, истекающих кровью на земле.

Ари, стоявший рядом с Нами, расслабил кулаки и молча смотрел на мёртвого дворянина.

Чёрный волосок из пальца исчез, Нами опустила руку, и глаза её начали принимать естественный цвет.

Послышался топот копыт, и спустя несколько секунд к толпе крестьян на лошадях подъехали отлучившиеся солдаты барона. За собой они тащили привязанных за ноги пытавшихся скрыться крестьян. Подъехав к согнанному народу, они остановились и молча уставились на лежащих на земле солдат.

Хлопок от резкого движения мантии, и пара коротких кинжалов устремляется к ним. Один попадает в глаз одному наезднику, а второй в шею.

— По-моему запястье вывехнул, — стряхивая руку, произнёс Руди.

Послушников молча обходит Снек и встаёт перед замершими в растерянности людьми. Он оглядел внимательно растерянные выражения лиц и сказал:

— Сегодня случилось то, чего не могло случиться, — начал клирик. — И самое главное, что вы должны уяснить — этого не было. Не было нас, не было барона, не было убитых. Никаких.

К наставнику подошёл Гош и встал рядом.

— Если кто-то из вас додумается рассказать, что тут произошло — умрет первым. Каждого из вас убьют только за то, что на ваших глазах погиб ваш господин. Каждого из нас убьют потому, что мы посмели вмешаться в дела барона на его землях.

— Может и не убьют, — хмыкнул за плечами клирика Гош.

— Наши вынесут выговор и отправят нас на годовой молебен в тёмные казематы, — покачал головой Снек. — А вот знать такое не простит. Убить тебя или меня может и не получится, но попытаются — это точно.

Гош кивнул.

— Если хотите жить — ничего не было, — повторил клирик и взглянул на паладина. — Надо… разложить тела. Сделать так, чтобы имитировать бой.

— Долго еще? — спросил хмурый мужчина, одетый в кожаную броню.

— Дык, за тем поворотом, господин Кьерсо, — ответил мужчина в простой холщовой рубахе.

Глава отряда обернулся и кивнул в сторону поворота дороги, проходвишей по редколесью. Всадник пришпорил коня и дал ходу.

Чем ближе они подходили к указанному месту, тем больше знаков было о том, что рядом был бой. Знаки эти были знакомы всем, более или менее видавшим воинам. На ветвях сидели вороны.

Кьерсо не спускал взгляда с всадника, посланного вперед, а когда тот доехал до поворота, он притормозил коня и оглянулся на него. Воин поднял руку и призывно махнул к себе.

— Ходу, — скомандовал глава отряда и пришпорил коня.

Весть о том, что на барона напали, пришла вчера вечером. К ним на загнанной кобыле прискакал местный мужик, передавший весть о том, что на дороге нашли разбитый отряд барона. На вопрос, был ли там барон, он ответить не смог просто потому, что барона никогда не видел.

Быстрые сборы и ускоренный марш помогли добраться до места затемно, но плохие новости были очевидны. Мужчина рассказывал о трупах на дороге и в лесу у неё.

— Единый сохрани, — прошептал Кьерсо, обнаружив за поворотом место боя.

Трупы со стрелами лежали прямо посреди дороги, некоторые имели рубленные раны, кто-то лежал без головы. На всем этом пиршестве сидело не меньше десятка воронов, которые, завидев людей, тут же ретировались.

Быстро спешившись, он принялся переворачивать один труп за другим в поисках барона. Слабая надежда, что его тут не обнаружат, быстро развеялась.

Тело барона лежало на спине рядом с лошадью, в которую вонзилось несколько стрел. Голова же его лежала ближе к канаве, изрядно обглоданная воронами.

Кьерсо подошел к телу и хмуро огляделся.

— Мис! Мис, твою за ногу!

— Господин Кьерсо? — тут же подскочил к нему невысокий мужчина без доспехов, но в плотной кожаной куртке.

— Бери кого надо и прочеши тут лес. Надо найти следы и понять, куда делись нападающие, — скомандовал глава отряда и сплюнул на землю.

— Будет сделано, господин Кьерсо.

Воин уже припустил к побратимам, но тут его окликнули.

— Мис, стой! Кто тут был, мысли есть?

Подчиненный обвёл взглядом вокруг и осторожно высказал предположения:

— Не разбойники тут были. Простите уж, господин Кьерсо, но это не они.

Под строгим взглядом командира отряда он поёжился и добавил:

— Не делают разбойники стрел таких, — пояснил он. — Древки ровные, оструганные. И перья крашеные. И еще…

Тут мужчина указал на кусты.

— Били оттуда. Били по лошадям в начале. Там и там солдат придавило конями…