Кружок любителей чтения - Джули Хаймор

— О да! — воскликнул Дэйв, ставя две тяжелые сумки на кожаную столешницу большого письменного стола. — Вот это настоящий кабинет.

— У меня есть слоеные язычки и кофе, — сообщила Бронуин восхищенным гостям. — Но я запрещаю ходить на кухню. Там ужасный беспорядок. Если кому надо, рядом с прихожей есть туалет, его только сегодня покрасили.

Раздался дверной звонок, и все четверо замерли, молча глядя друг на друга.

— Я открою, — наконец сказала Зоуи. — Наверное, это кто-нибудь из наших.

Росс Кершоу сидел на заднем сиденье такси и делал закладки в своем романе. «Немного о себе, — предложил ему доктор Адамс во время их последнего телефонного разговора, — где-нибудь с полдюжины эпизодов с пояснениями плюс интересные случаи из жизни, потом вопросы слушателей. Вот как мы обычно проводим подобные мероприятия». Это было первое выступление Росса Кершоу в качестве писателя, но не последнее, как он надеялся, перечитав свой роман. Классная все-таки вещь.

Он уже почти приехал, но так и не решил, читать на встрече или нет отрывок со страницы сто пятьдесят четыре. Не слишком ли остро? Наверное, стоит сначала взглянуть на тех, кто пришел его послушать, а потом уже принимать решение. Было бы неразумно раздражать заплесневелых оксфордских старичков. С другой стороны, его эротическая и в то же время тонкая проза может вызвать соответствующий настрой у его потенциальных пассий. Такси притормозило и повернуло на боковую улицу, заросшую деревьями, а потом съехало на широкую подъездную дорожку и там, на гравии, остановилось. Росс оглядел дом через открытое окно такси. Впечатляет. Огромный, в викторианском стиле. Стены увиты плющом, под крышей башенки. О да, к подобным вещам он легко привыкнет. Кого теперь интересуют министерские портфели?

Мы не сразу поверили, что это Гидеон входит в кабинет отца Бронуин. То есть теперь уже в кабинет самой Бронуин. Она унаследовала внушительное поместье, причем в одном из самых дорогих районов Великобритании. «Будет крайне глупо со стороны Гидеона не предложить ей немедленно руку и сердце», — думал я, оглядывая плоды своих трудов (все деликатно поблескивало и источало запах дорогой полироли). А, вот зачем он скинул добрый десяток килограммов, загорел и постригся! Готовится к решительным действиям.

— Удивительно, что может сделать небольшая физическая нагрузка, — сказал он в ответ на наши комплименты. Держа в руках экземпляр «Сброшенного со счетов», он сел и сказал: — О, нет, спасибо, — когда Бронуин придвинула к нему тарелку с язычками. — Я слежу за своим другом… — похлопал он себя по животу и одарил Бронуин очаровательной улыбкой. Оказывается, под его былой пышнотелостью скрывался настоящий красавчик.

— Ого, — только и смогла выдавить Бронуин.

Донна выглянула в окно, воскликнула: «Обожемойэтоон!» и шумно задышала. Дэйв обнял ее одной рукой, а другой подготовил свою видеокамеру к съемке.

— Все будет в порядке, — сказал он ей. — Вынимай малышку из одеяла.

— Ага.

— Зоуи, ты как? — спросила Кейт.

— Нормально.

Боб готовился по-своему — он разминал пальцы, хрустя суставами.

— Нет, Боб, — сказала Бронуин, грозя ему пальцем. — Чтобы ничего такого не было!

Гидеон осматривал книжные полки.

— Какая честь — побывать в кабинете Томаса Томаса!

Раздался звонок.

— Готов, Эд? — спросила Бронуин.

Я поправил галстук.

— Готов.

— Я — доктор Адамс, — представился я, протягивая руку. — Очень рад познакомиться. Пожалуйста, проходите.

— Здравствуйте, — ответил он и уверенно пожал мне руку. Еще один настоящий красавчик.

— Прошу вас. Мы все собрались в библиотеке.

— Благодарю вас. Чудесная погода сегодня.

— Да.

Я провел его в кабинет и, как только мы вошли, захлопнул дверь, встал к ней спиной, быстро, отрепетированным движением закрыл ее на ключ, потом передал ключ Бронуин, которая в свою очередь передала его Зоуи, и Зоуи засунула его себе в лифчик.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил наш гость. Он оглядывал комнату, сжимая в одной руке свой ужасный роман, а в другой — портфель.

Донна держала на руках Эмили, Дэйв снимал, а Кейт, стоящая рядом со мной, выглядела так, словно в комнату вошли Хью Грант, Брэд Питт и Борис Беккер в одном флаконе.

— Прекрати, — шепнул я ей, и она закрыла рот.

— Прости.

— Доктор Адамс! — потребовал объяснений Росс, но тут в бой вступила Бронуин. Она вытолкнула Росса на середину комнаты, так что он оказался прямо перед Донной и ребенком, и сказала:

— Мы считаем, что вам пора познакомиться со своей дочерью. Это Эмили.

Донна аккуратно повернула дочку лицом к Россу и просительно улыбнулась ему. И всем стала очевидна ее надежда на то, что он полюбит Эмили, как только взглянет на нее.

— Это возмутительно! — завопил красный от гнева Росс.

Донна моргнула и закусила нижнюю губу, а я крепче сжал запястья Боба.

Зоуи встала, а вместе с ней и все остальные.

— Ты всегда будешь вести себя, как бессердечный негодяй, а, Росс?

Мне показалось, что эту фразу она позаимствовала из книги самого Росса.

Мы все стояли, и вокруг Росса как-то само собой сформировалось кольцо. Почувствовав, как Бронуин взяла меня за левую руку, я отпустил запястья Боба и взял его левую руку. И так продолжалось по кругу, пока наконец наш литературный кружок не стал напоминать какую-то странную секту. Длинное черное одеяние Бронуин еще больше усиливало это впечатление. Нам оставалось только запеть.

— Донна хочет, чтобы вы прошли тест на ДНК, — сказал я храбро. — Мы думаем, это минимум того, что вы можете сделать.

— Боже праведный, это не мой ребенок! Я знать не знаю эту… шлюху.

Дэйв указал на большую черную сумку:

— Фотографии, пленки, кассеты. И она не шлюха.

— После установления отцовства, — продолжил я, — нам кажется, будет только справедливо, если вы предоставите средства на воспитание своего отпрыска. — Кейт послала мне взгляд, в котором читалось «Ты такой красноречивый!» Она смотрела на меня так каждый раз, когда я репетировал эту фразу. А может, я просто страдаю паранойей. — В противном случае вашим делом займется правосудие.

— Это же полный абсурд! — было его ответом. — А теперь будьте так любезны, позвольте мне покинуть вас… И вообще, как вы посмели заманить меня сюда? Я считал, что еду на встречу с литературным обществом, поговорить о моем романе, высоко оцененном…

— Кстати, раз уж вы упомянули свой роман… — перебил Росса Гидеон. В его ладони уместились и рука Зоуи, и экземпляр «Сброшенного со счетов». — Не могли бы вы пояснить мне одно место… — он сверился с раскрытой книгой. — Да, страница сто пятьдесят четыре. Будьте любезны, объясните, как ваш главный герой сумел удовлетворить двух… хм… давайте назовем их второстепенными персонажами… удовлетворить двух второстепенных персонажей в течение одного подъема на лифте?

— Да-да, этот вопрос меня тоже волновал, — сказал я.

— Здесь требуется всего лишь немного воображения, — прошептала Бронуин.

Что это? Мне показалось, или Росс продвигается в сторону двери? Очевидно, Боб тоже это заметил.

— Стой, где стоишь, ты, никчемный кусок дерьма! — Это было самое крепкое ругательство, когда-либо произнесенное Бобом в моем присутствии. Он вырвался от меня и Кейт и шагнул к Россу, сжав по-боксерски кулаки.

— Вы все полные психи, — пробормотал внезапно испугавшийся Росс. Он бросился к двери через разрыв в нашем кругу, образовавшийся из-за выходки Боба, но споткнулся о деревянную лесенку Томаса Томаса и потерял равновесие. Падая, он задел головой за угол письменного стола из красного дерева, а затем с треском и грохотом приземлился на линолеум, до блеска натертый Бронуин.

Вот тогда мы все притихли. Особенно Росс.

— О боже, — сказала Бронуин, когда мы осторожно приблизились к неподвижному телу. Росс лежал лицом вверх, с закрытыми глазами, а на его груди птицей распростерся «Сброшенный со счетов».

— Ну вот, здорово, — прошептала Донна. — Теперь вы убили отца моего ребенка.

Молнией сработала вспышка фотокамеры Дэйва. От неожиданности мы подпрыгнули. Он извинился, объяснив, что не мог не снять такой выразительный кадр.

— А, ну что ж… полагаю, это можно назвать поэтической вольностью, — говорил сам с собой Гидеон, листая книгу.

— Это что, кровь? — спросил кто-то как раз тогда, когда я тоже заметил эту отвратительную струйку за левым ухом Росса.

— Кто-нибудь, вызовите «скорую»… — это были последние слова, которые я услышал перед тем, как потерял сознание.

Осень

22

Дом напомнил Кейт картинки, которые рисуют дети: четыре окна и посередине дверь, наверху труба, прямая дорожка и забор вокруг сада. Дом был не такой старый, как некоторые из тех, что стояли по соседству, но все равно красивый. По шпалерам вились розы, в это время года уже умирающие; каждое окно украшал фрагмент изысканной кирпичной кладки. «Прелесть что за дом, — подумала Кейт. — Но как жаль, что он расположен в такой глуши!» Дверь была открыта, из дома доносился звук молотка, бьющего по металлу.