Сорок вопросов о Библии - Андрей Десницкий

И тогда, может быть, мы поднимемся вмести с библейскими авторами по ступеням духовного роста и до понимания других слов, тоже сказанных в Библии: «А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф 5:39). Их тоже ведь очень трудно понять и принять… но по совсем другим причинам.

29. Кто такие пророки?

Библия много говорит о пророках. В наше время тоже популярны разного рода предсказатели будущего – от гадалок до футурологов. Были ли библейские пророки кем-то вроде них? Или они передавали людям то, что открывал им Бог? И как они вообще становились пророками – этому где-то учили, как ремеслу, или каждому Господь указывал особый путь? И почему в Евангелии Христос говорит, что пророков и Его последователей в этом мире ждут гонения?

Иона, неправильный пророк

Начнем с примера «неправильного» пророка. Есть в Библии книга, которая совершенно четко показывает, чего настоящий пророк делать не должен, – это книга пророка Ионы. Но вместе с тем она позволяет нам понять, в чем, собственно, смысл пророческого служения.

Итак, Иона. Господь отправляет его проповедовать в Ниневию, столицу Ассирийской империи (для израильтян этот город был примерно тем же, чем для нас – гитлеровский Берлин). Иона действительно отправляется в путь… но ровно в противоположном направлении! У него нет ни малейшего желания связываться с ассирийцами, и он пытается бежать на корабле за море, но Господь насылает бурю, и Иона оказывается в морской пучине, где его целиком проглатывает огромная рыба. Попав в ее желудок, Иона чудом остается жив, но у него просто не остается иного выбора, кроме как призвать на помощь Господа и принять Его волю. Молитва пророка была услышана – и через три дня, выброшенный на сушу, он отправляется в Ниневию. «Еще сорок дней, и Ниневия будет разрушена!» – так проповедовал Иона на улицах города. Ниневитяне поверили его словам, объявили всенародный пост, перестали творить зло. И Господь их простил, а Ионе так преподал урок милосердия к раскаявшемуся врагу.

Не будем сейчас рассуждать о том, буквально ли понимать все эти события, как настаивают одни толкователи, или в них мы видим, скорее, развернутую притчу, как предлагают другие. Важно другое: пророк – не просто глашатай или секретарь Бога, который передает другим или сохраняет для потомков Его слова. Он – полноценная личность. Он по собственной воле, пусть и не сразу, принимает свою миссию (а иначе он просто не становится пророком), и у него с Богом свои отношения, которые не менее важны для Господа, чем та весть, которую Он поручает пророку.

Далее, слова Бога – это не предсказание будущего, это, скорее, оценка настоящего и призыв к переменам. И наконец, пророчество всегда имеет конкретный исторический контекст, оно кому-то адресовано, но оно всегда шире этого контекста: оно сообщает нечто вечное, не меняющее смысла с течением веков (мы поговорим об этих его свойствах подробнее в следующей главе).

Пророки бывают разные

Кем же они были, библейские пророки? Очень разными людьми. Среди них, как всегда в духовной сфере, были истинные и ложные: всегда существует соблазн копировать внешние формы и действия, подстраивая их под ожидания аудитории. Собственно, в этом один из главных признаков лжепророка: он работает на заказ и говорит то, чего от него ждут. Однажды четыреста пророков предвещали двум царям, Ахаву и Иосафату, блистательную военную победу, но тут им напомнили про еще одного, «неудобного» пророка Михея, и он сообщил: «Я вижу всех израильтян рассеянных по горам, как овец, у которых нет пастыря». Цари могли послушаться пророка, но пошли за большинством и были разбиты, причем Ахав погиб от ран (3 Цар 22). Михей ожидал окончания военного похода в тюрьме, куда его бросили по приказу Ахава; зато четыреста придворных пророков наверняка не испытали никаких затруднений.

Нечто похожее мы видим во многих книгах Ветхого и Нового Заветов. Возьмем, к примеру, Иоанна Крестителя – царь Ирод почитал его и не хотел причинять ему вреда, но лишь до тех пор, пока Иоанн не стал обличать его в беззаконном браке. Так что говорить о духовном можно сколько угодно, это даже почетно, только нельзя при этом становиться на пути у сильных мира сего. Кстати, Ирод не сразу казнит Иоанна, он сначала бросает его в тюрьму (как и Ахав – Михея), видимо, оставляя возможность договориться, уладить дело миром. И только потом, неосторожно пообещав исполнить любое желание дочери Иродиады, он неохотно (!) отдает приказ о казни пророка. Жаль, конечно, что так и не удалось столковаться, но государственные интересы требуют жертв.

Пророки могли состоять при храме, могли – при царском дворе, а могли быть независимыми. Когда Амос появился при царском святилище в Вефиле, местный священник приказал ему: «провидец! пойди и удались в землю Иудину; там ешь хлеб, и там пророчествуй, а в Вефиле больше не пророчествуй, ибо он святыня царя». Иными словами, это наша территория, и тебе мы тут выступать не позволим. Но Амос отвечает очень просто: «я не пророк и не сын пророка; я был пастух и собирал сикоморы. Но Господь взял меня от овец, и сказал мне Господь: иди, пророчествуй к народу Моему» (Ам 7:14–15).

Так мы подходим к еще одному важному различию: некоторые пророки, как Амос, были внезапно вырваны из своей повседневной жизни и отправлены в самую гущу событий. Но были и такие, которые начинали как «сыновья пророка» (то есть подмастерья, ученики). Так, Елисей долгое время оставался с Илией, притом был не единственным его учеником и последователем, там была целая пророческая школа. И лишь после ухода Илии из этого мира Елисей выступил на самостоятельное служение.

Пророки воспринимали Божию весть по-разному – одним она открывалась как слово, а другим – как видение. Сегодня психологи говорят о том, что люди бывают «аудиалами» и «визуалами» – то же самое мы находим в Библии. Видения труднее истолковать, в них множество самых разных и не всегда понятных образов. Удивительное сочетание слов и образов мы находим в сцене призвания пророка Исайи: «Видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!.. И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен. И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? и кто пойдет для Нас? И я сказал: вот я, пошли меня» (Ис 6:1–8).

В арсенале пророков были далеко не только слова, нередко они совершали и символические действия. Так, Иезекииль, предсказывая осаду и падение Иерусалима, устроил своеобразный макет этой осады, в центре которого находился кирпич с изображением Иерусалима. А себе пророк отмерял пищу и воду, как придется делать жителям города во время осады (Иез 4). Перед глазами иерусалимлян разворачивалось их собственное будущее…

Пророки действовали по-разному, потому что были очень разными людьми, и их личность, разум и воля полностью сохранялись, даже когда они говорили от имени Бога. Меньше всего они походили на шаманов, которые, впадая в транс, перестают владеть собой и становятся вместилищем духов. Истинный Бог не принижает человека, напротив, он возвышает его и дополняет его слабость Своей силой.

Диалог Бога и пророка

Итак, пророчество – это общение Бога с верующими в Него, и пророк здесь играет особую роль. С одной стороны, он – часть народа, с другой – находится в трагическом противостоянии с ним, поскольку сообщает волю Бога, которую не все готовы принять.

Иногда даже трудно отделить речь пророка от речи Бога. Так, Захария говорит: «И возьму жезл Мой – благоволения и переломлю его, чтобы уничтожить завет, который заключил Я со всеми народами… И скажу им: если угодно вам, то дайте Мне плату Мою; если же нет, – не давайте; и они отвесят в уплату Мне тридцать сребренников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище, – высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял Я тридцать сребренников и бросил их в дом Господень для горшечника» (11:10–13). В Синодальном переводе слова «Я» и «Мой» (с большой буквы) везде относят их к Богу. Но ведь это именно пророк Захария совершает символические действия: разламывает жезл, требует платы и кидает ее потом в храмовую казну. Или всё-таки Сам Бог совершает некие действия, которые поведение пророка только иллюстрирует? Возможно. А еще… Когда Христос будет продан Иудой за те же тридцать сребренников, Его ученики вспомнят эти слова пророка. То есть поступки Захарии были, с одной стороны, свидетельством о воле Божией о его народе в его время, а с другой – они предвещали то, что еще только должно было произойти.