Тролли тоже плачут - Катерина Снежинская

Тут дварф не нашёл, что возразить. Кожа тролля, найденная в твоей собственной мастерской — это серьёзно. Дело пахло не только каторгой, но и значительным штрафом. Ведь каждому дварфёнку известно: элизийское правосудие приписывает штрафы, где может — даже и висельникам. Где нельзя, приписывает тоже. А вдруг заплатят?

— Свеженькая… — глубокомысленно изрёк Мастерс, изучаю шкуру, расстеленную на полу.

— Да нет, — не менее глубокомысленно ответил Гартар, мнущий пятернёй подбородок. — Дня три как привезли, не меньше.

— И кто ж вам её привёз-то? — покосился на дварфа оборотень.

— Да почём ж мне знать? — изумился хозяин мастерской. — Они ж, чай, не подписывают. Те кожи, что с больших ферм, понятно, узнать можно. По клеймам. Клеймят они скот. Но я же и у мелких перекупщиков беру. А те и у крестьян, и у охотников, и у браконьеров, бывает, скупают. Видишь, эта-то в куче с лосиными валялась. Стал быть, как раз из таких.

— Законы нарушаем, значит? — ухмыльнулся Рон. — Приобретаем товар у браконьеров, да ещё когда сезон на зверьё не открыт?

Дварф только отмахнулся от него.

— Зубаскаль-зубаскаль, всё одно ничего не докажешь. Да и до лосей ли тут? Жареным, понимаешь, запахло.

По мнению Каро воняло тут отнюдь не жареным, а всё тем же — гнилым мясом.

— Ну, в общем, господа и дамы, приходиться признать, что мы в тупике. Опять, — хмыкнул оборотень.

И сунул руки в карманы брюк, покачиваясь с носка на пятку. Кажется, так ему размышлялось лучше. Курой подмывало промолчать и не дать напарничку отвертеться от бумажной скукотищи. Но в деле имелся и её собственный интерес.

— Вообще-то, я кое-что могу сделать, — сообщила она, старательно разглядывая грязный дощатый пол. — Убийство дело такое, оно потоки очень сильно искажает. Фонит, если по-нашему. А по-твоему пахнет. Ты просто пройдёшь по пути, который эта шкурка проделала.

— Так это ж некромантия! — выпалил Мастерс.

Теургу удалось-таки всерьёз поразить оборотня. У Рона даже лицо вытянулось, а брови едва не до волос задрались. Да и вся физиономия выражала искреннее, мальчишеское какое-то недоумение.

— Никаких некромантий! — решительно отрезал дварф. — Одно дело шкура тролля, которая то ли была, то ли её и вовсе никто не видал. И совсем другое мертвяки. Я, может, и самого Седьмого не боюсь! — Гартар, как и все дварфы, бывший мужчиной смелым, но осмотрительным, тут же поплевал через плечо и сложил отвращающий знак. — Но только якшание с упырями никого до добра не доводили. А вот до чего они довести могут — это я, господа хорошие, сказать могу. До плахи, вот до чего!

— Ну, это не совсем некромантия, — застеснялась тега, ещё в колледже понявшая, что грань между некоторыми вещами очень тонка — толщиной всего в несколько определений. — Во-первых, тут у нас не труп, а только шкура. А, во-вторых, тролли-то лишь условно разумны. Понимаете, дело в трактовке…

— Чхать я хотел на трактовки! — заволновался хозяин. — Ты мне, дочка, прямо скажи. С Седьмым дело иметь будешь или нет?

— Нет! — глядя прямо в глаза дварфу отрезала тега.

И действительно, никаких дел с Седьмым она иметь не собиралась ни сейчас, ни в будущем. Другое дело изначалье. Но ведь Гартар спрашивал не о природе силы, с которым хотела оперировать теург.

— Растёт ребёнок… — тихо, так, что услышала только Каро, пробормотал за её спиной оборотень.

На это девушка отвечать не собиралась. Только плечом раздражённо дёрнула.

— А чего ты то же самое не сделала с куском, который Яте приволок? — уже в полный голос поинтересовался Мастерс.

— Так там маленький огрызочек был, — снизошла до объяснений тега, показывая пальцами размер фрагмента. — К тому же, обработанный всяким-разным. Да ещё я думала, что на нём тень от проклятья лежит. А тут нетронутая шкура.

— Ну, ежели так… — мастер опять поскрёб лысину под колпаком.

— Только я попрошу всех отсюда удалиться, — решила закрепить успех теург.

— Это ещё зачем? — подозрительно прищурился дварф. — Порча имущества какая возможна или что?

— Просто… — Курой замялась, сообразив, что фраза: «Это зрелище не для слабонервных!» — делу вряд ли поможет. — Просто посторонние могут помешать мне работать.

Всё-таки, хорошо, когда окружающие не знают тонкостей того, чем ты занимаешься. Всегда можно сослаться или на профессиональную тайну, или на то, что присутствующие мешают тонкому процессу. И объяснять ничего не нужно, и всегда есть возможность спихнуть неудачу на других.

— Если что, то я буду у ворот, — неожиданно сообщил Рон.

По крайней мере, для Каро это стало абсолютной неожиданностью. Тега-то думала, что ей придётся долго убеждать вечно рыцарствующего оборотня покинуть помещение. Объясняя на пальцах специфику ритуала. А тут такое понимание!

— Чего уставилась? — усмехнулся Мастерс, мазнув пальцем Каро по подбородку, как будто намекая, что ей рот закрыть стоит. Хотя он и так закрыт был. — Я ж Жизнь. Только мешаться стану. Но ты тут поосторожнее, — это Рон добавил очень тихо и очень серьёзно. — Сама такое делала?

Курой кивнула, не уточняя, что делала она это только на зачёте, под присмотром трёх преподавателей.

— Удачи тогда, — оборотень быстро поцеловал девушку в лоб и поспешно, как будто передумать боялся, вышел.

А вот дварф такого понимания не проявил. И наотрез отказался уходить, явно переживая за сохранность своего товара. Спорить с ним Каро не решилась — боялась настаивать. Ритуалу Гартар помешать не мог, а вот упереться и вообще всё свернуть вполне. В конце концов, брякнувшийся в обморок мужик — это не самая большая проблема.

Но надо отдать должное мастеру, сознания он так и не потерял. Только когда клубящиеся у стен тени, подчиняясь размеренному речитативу Курой, потянулись к ней, как щупальца, хозяин сполз по стеночке, усаживаясь на пол и нежно прижимая к груди свой колпак.

Теург, бешено крутящаяся на одном месте и взвизгивающая кошкой, которой хвост дверью прищемили, его тоже впечатлила. Тут дварф не только Великого Предка помянул — всех прародителей начал перечислять, прося их «оборонить». А род свой у этой расы полагалось помнить до двадцатого колена. Скороговорка мастера Курой отвлекала, мешая впасть в транс, и она так рявкнула на Гартара, что тот просто онемел.

А вот выбежал хозяин из сарая только тогда, когда дикий крик раздался. Не теурга — пытаемой жертвы. Причём вой этот звучал на фоне воя и свиста ураганного ветра. Обычные эфирные помехи. Но, кажется, именно они убедили мастера: жизнь всё же дороже товара. И дварф, перебирая полусогнутыми ногами, вымелся-таки на улицу.

Кстати сказать, сделал он это невероятно вовремя. Опыта Каро всё же не хватало, а зрители её отвлекали. И силы изначалья едва не вырвались из-под слабенького, в общем-то, контроля. Но Курой справилась. Правда, и сама плашмя, как упавшая доска, рухнула на доски. Но только после того, как запечатала канал.

Поэтому девушка и улыбнулась подлетевшему Мастерсу счастливой улыбкой профессионала, сумевшего хорошо выполнить свою работой. Жаль, оборотень этого оценить не мог. Кричал что-то гневное. Но слов тега уже не разбирала. Да и в смысл его воплей вдаваться ей не слишком хотелось.

Глава шестнадцатая

Мужчина кричит, чтобы его слышали, а женщина, чтобы её поняли.

Каро ещё чувствительно пошатывало, но, по крайней мере, стоять она могла прямо и даже за стеночку не держаться. Ну, почти. Иногда всё же теург, эдак невзначай, то на спинку кресла опиралась, то плечиком к косяку присоседивалась, то бедром к столу. Но не присаживалась принципиально. Сядешь тут, как же! Ты сядешь — и мужики моментально сделают вывод, что тебе в постель отправляться надо.

Девушку из кровати и выпустили-то с боем. И только после веского слова Яте. В смысле, после его веского пожимания плечами. Тега пребывала в твёрдой уверенности: её лечащему врачу было плевать на состояние пациентки. Но окружающие это восприняли как разрешение встать. Ну и слава Семерым.

Нет, пропускать всё самоё интересное из-за какой-то там слабости Курой не собиралась. И так три дня дома проторчала, пропустив мимо носа и гонку по следу, и выяснение личности убийцы, и опознание его егерем. Пришлось узнавать всё из рассказа Мастерса. А чужая байка, пусть изложенная в красках, всё-таки ощущения присутствия не даёт. Так что, энергетическое истощение не повод болеть.

— Вы дурно выглядите, госпожа Курой, — заметил инспектор Гиккори, подкравшийся сзади, как заправский маньяк.

Теург одарила полицейского ледяным взором. По крайней мере, девушка очень надеялась, что получился у неё именно взор, и именно ледяной.

— Вы тоже красотой не блещите, — прошипела тега.

На изображение смущения сыщицкой совести хватило. Он неловко одёрнул сюртук, сдвинул узел и без того перекрученного галстука куда-то под ухо, нервно дёрнул шеей и забормотал нечто невразумительное. Каро только и смогла разобрать, что неделя у Гиккори выдалась тяжёлой, беготни было много, сна мало и домой он уже двое суток не заглядывал. Впрочем, теург прекрасно обошлась бы без этой информации.