Сумма теологии. Том VII - Фома Аквинский

Отвечаю: уверенность может присутствовать двояко: сущностно и по причастности. Сущностно она присутствует в познавательной способности, по причастности – во всем, что неколебимо подвигается к его цели познавательной способностью. Так, мы говорим, что природа соделывает уверенно, поскольку она подвигается неколебимо движущим все к цели божественным умом. И точно так же о моральных добродетелях говорят как о действующих с большей уверенностью, чем искусство, поскольку, будучи своего рода второй природой, они в своих действиях руководствуются разумом. И точно так же надежда уверенно направляет к своей цели, как если бы она разделяла ту уверенность в вере, которая находится в познавательной способности.

Сказанного достаточно для ответа на возражение 1.

Ответ на возражение 2. Надежда уверена не столько в уже обретенной благодати, сколько во всемогуществе и милосердии Божиих, благодаря которым и тот, кто не имеет благодати, может обрести ее и достигнуть вечной жизни. А между тем всякий, имеющий веру, уверен во всемогуществе и милосердии Божиих.

Ответ на возражение 3. То, что некоторые из надеющихся не достигают блаженства, связано с ущербностью их свободной воли с точки зрения ее расположенности к недопущению греха, а не с недостаточностью могущества или милосердия Божия, на которые уповает надежда. Следовательно, это нисколько не препятствует уверенности надежды.

Вопрос 19. О ДАРЕ СТРАХА

Далее мы исследуем дар страха, в связи с чем нами будет рассмотрено двенадцать пунктов: 1) должно ли бояться Бога; 2) о разделении страха на сыновний, изначальный, рабский и житейский; 3) всегда ли житейский страх является злым; 4) является ли рабский страх добрым; 5) является ли он субстанциально тем же, что и сыновний страх; 6) устраняется ли рабский страх с приходом любви; 7) является ли страх началом мудрости;8) является ли изначальный страх субстанциально тем же, что и сыновний страх; 9) является ли страх даром Святого Духа; 10) возрастает ли он с возрастанием любви; 11) сохраняется ли он на небесах; 12) о том, какое из блаженств ему соответствует и какой из плодов.

Раздел 1. ДОЛЖНО ЛИ БОЯТЬСЯ БОГА?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что не должно бояться Бога. В самом деле, нами уже было сказано (II-I, 41, 2), что объектом страха является будущее зло. Но Бог, будучи Благом, свободен от всяческого зла. Следовательно, не должно бояться Бога.

Возражение 2. Далее, страх противоположен надежде. Но мы надеемся на Бога. Следовательно, мы не можем одновременно и бояться Его.

Возражение 3. Далее, как утверждает Философ, «мы страшимся тех вещей, которые могут причинить нам зло»[178]. Но причинение нам зла исходит не от Бога, а от нас самих, согласно сказанному [в Писании]: «Погубил ты себя, Израиль, – ибо только во Мне опора твоя» (Ос. 13:9). Следовательно, не должно бояться Бога.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Кто не убоится Тебя, Царь народов?» (Иер. 10:7); и еще: «Если Я – Господь, то где страх предо Мною?»[179] (Мал. 1:6).

Отвечаю: как у надежды есть два объекта, одним из которых является само будущее благо, которое чают обрести, в то время как другим – чья-либо помощь, благодаря которой чают обрести то, на что надеются, точно так же и у страха может быть два объекта, одним из которых является само зло, от которого человек уклоняется, в то время как другим – то, от чего может исходить зло. Поэтому в первом смысле Бог, Который Сам суть Благо, не может являться объектом страха, а во втором – может, а именно постольку, поскольку некоторое зло для нас может или исходить от Него, или [привходить] в отношении Него.

От Него исходит зло наказания, но это зло не абсолютно, а относительно, и в строгом смысле слова оно есть благо. В самом деле, о вещи говорят как о благой по причине ее упорядоченности к цели, в то время как зло подразумевает недостаток этой упорядоченности, а то, что вообще лишено такой упорядоченности к конечной цели, является полностью злым, и таково зло преступления. Зло же наказания, со своей стороны, по-своему тоже зло, а именно в той мере, в какой оно является лишенностью некоторого частного блага, однако в строгом смысле слова оно благо, а именно постольку, поскольку оно определено к конечной цели.

В отношении Бога зло преступления привходит в нас по мере нашего отделения от Него, и в этом смысле Бога можно и нужно бояться.

Ответ на возражение 1. Это возражение рассматривает в качестве объекта страха то зло, которого человек избегает.

Ответ на возражение 2. В отношении Бога мы можем рассматривать как Его правосудность, со стороны которого следует наказание грешников, так и Его милосердие, со стороны которого следует наша свобода. Рассмотрение Его правосудности вызывает у нас страх, а рассмотрение Его милосердия – надежду, и потому Бог одновременно, хотя и под разными аспектами, является объектом и надежды, и страха.

Ответ на возражение 3. Зло отпадения исходит как от произведшего его не от Бога, а от нас, поскольку это мы отпадаем от Бога, тогда как зло наказания – в той мере, в какой оно имеет признак блага, – производит Бог, а именно постольку, поскольку оно причиняется нам в силу правосудности, хотя проистекает оно из нечестия греха, о чем читаем [в Писании]: «Бог не сотворил смерти… нечестивые привлекли ее и руками, и словами…» (Прем. 1:13, 16).

Раздел 2. ПРАВИЛЬНО ЛИ РАЗДЕЛЯТЬ СТРАХ НА СЫНОВНИЙ, ИЗНАЧАЛЬНЫЙ, РАБСКИЙИ ЖИТЕЙСКИЙ?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что неправильно разделять страх на сыновний, изначальный, рабский и житейский. Так, Дамаскин говорит, что существует шесть видов страха, а именно «нерешительность, стыдливость…» и т.д.[180], которые были исследованы нами выше (II-I, 41, 4) и отсутствуют в рассматриваемом разделении. Следовательно, это разделение страха представляется неправильным.

Возражение 2. Далее, каждый из этих страхов является или добрым, или злым. Но есть страх, а именно естественный страх, который с нравственной точки зрения не является ни добрым, поскольку он присутствует в демонах, согласно сказанному [в Писании]: «И бесы веруют – и трепещут» (Иак. 2:19), ни злым, поскольку он присутствует в Христе, согласно сказанному [в Писании] о том, что Иисус «начал ужасаться и тосковать» (Мк. 14:33). Следовательно, вышеприведенное разделение страха является неполным.

Возражение 3. Далее, отношение сына к отцу отличается и от отношения жены к мужу, и от отношения раба к господину Но сыновний страх, который является страхом сына перед своим отцом, отличают от рабского страха, который является страхом раба перед своим господином. Следовательно, целомудренный страх, который, похоже, является страхом жены перед своим мужем, также надлежит отличать от всех других страхов.

Возражение 4. Далее, изначальный и житейский страх, а равно и рабский, являются страхами перед наказанием. Следовательно, между ними не должно делать никакого различия.

Возражение 5. Кроме того, подобно тому, как вожделение относится к некоторому благу, точно так же страх относится к некоторому злу Но «похоть очей», посредством которой вожделеют вещи этого мира, отличается от «похоти плоти», посредством которой вожделеют собственные удовольствия. Следовательно, и «житейский страх», посредством которого страшатся утратить внешние блага, отличается от «человеческого страха», посредством которого страшатся причинения вреда себе.

Этому противоречит положение, которое зиждется на авторитете Мастера[181].

Отвечаю: в настоящем случае мы говорим о страхе как о таком, который может, так сказать, понудить нас или обратиться к Богу, или отвратиться от Него. В самом деле, объектом страха является зло, и в одних случаях из-за зла, которого человек боится, он отвращается от Бога, и это называется человеческим страхом, а в других случаях из-за зла, которого он боится, он обращается к Богу и твердо прилепляется к Нему. Это последнее зло двояко, а именно зло наказания и зло греха.

Итак, если человек обращается к Богу и твердо прилепляется к Нему из-за страха перед наказанием, то речь идет о рабском страхе, а если это происходит из-за страха перед совершением греха, то речь идет о сыновнем страхе, поскольку ребенку приличествует бояться оскорбить отца. Если же это происходит по обеим причинам, то речь идет об изначальном страхе, который занимает промежуточное положение между первыми двумя. Что же касается того, можно ли бояться зла греха, то этот вопрос был рассмотрен нами выше (IM, 42, 3), когда мы исследовали страсть страха.