Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с описанием трёх эпох Интернета в России - Михаил Яковлевич Визель

Нa том и порешили.

В период с 1 по 13 сентября 1999 года «Gazeta.Ru» стала совместным предприятием двух команд. Одна — команда Влада — писала туда колонки, интервью, комментарии, заметки «От редакции». Мы их получали по электронной почте и выкладывали. А блок новостей делался нашими силами — и отправлял читателей за продолжением анонса на «Ленту». К тому моменту, как команда Влада созрела переводить домен на себя (13 сентября 1999 года), «Лента» уже успела получить всю старую аудиторию новостного блока «Газеты».[204]

Но трафик — то есть читатели — в «Ленту» пошёл не только благодаря анонсам уже как бы чужой газеты, но и вследствие потрясших Москву взрывов в сентябре 1999 года. Процитируем снова воспоминания Антона из «Дорогой редакции»:

13 сентября 1999 года — в день запланированной передачи «Газеты» сменщикам — один из новостников «Ленты» разбудил меня на рассвете звонком. Разговор начался без приветствий и предисловий:

— Я во сне упал с кровати!

— Мои соболезнования… Тебе нужно в травмпункт?

— Да нет, блять, дом напротив взорвался!

— Какой адрес?

— Каширское шоссе, кажется, дом девять.

— Сколько этажей?

— То ли 12, то ли 14.

— Пиши срочно…

— Так Интернета дома нет.

— Тогда диктуй мне сюда. Потом сделай фотографии и вези их в редакцию.

Oн продиктовал мне текст, многократно переписанная версия которого доступна пo сей день по адресу http://lenta.ru/russia/1999/09/13/teract [205].

Я прямо по ходу телефонного разговора вбил этот текст в редакционный интерфейс «Ленты» и нажал на кнопку публикации. Потом отзвонился Юле Миндер и Славе Bарванину, объявил мобилизацию сотрудников всех новостных смен и выехал на Зубовский, в редакцию.

Когда я туда через час доехал, на первой странице сайта «Анекдоты из России» красовалась чёрная заглушка с коротким сообщением: «Анекдотов сегодня не будет. Читайте http://lenta.ru/russia/1999/09/13/teract». Как у нас после такого не обрушился сервер, я до сих пор не понимаю.

Свой первый месяц, сентябрь 1999 года, «Lenta.Ru» закончила с аудиторией в 150 тысяч уникальных посетителей, притом что рекордом посещаемости «нашей» «Gazeta.Ru» были 50 тысяч.

К сожалению, и все дальнейшие успехи «Ленты» по привлечению аудитории были связаны со столь же печальными информационными поводами. Первый год нашей работы завершился августом 2000-го — этот месяц начался взрывом на Пушкинской площади, продолжился «Курском» и закончился пожаром на Останкинской телебашне, после которого страна на несколько дней оказалась отрублена от телевизионных новостей. Аудитория «Ленты» в том августе составила 618 тысяч уникальных посетителей.[206]

* * *

Эффективная работа требовала эффективного управления. «Носик, как известно, изъясняется в жизни исключительно трёхстопным амфибрахием», — учёно шутил тартуский филолог, «отец русского ЖЖ» Роман Лейбов ещё во времена «Вечернего Интернета».

Ругань в принципе была нормальным способом общения, утверждённым Главным Редактором, — вторит ему Арутюнов. — Если кто-нибудь слышал неделовой (а хоть бы и деловой, блять) разговор Носика, тот знает, как он объясняет непонятные, блять, вещи.

«Товарищи фашисты!» Незабываемо, блять.

Традиция буквально понимаемой свободы слова, заложенная Носиком в 99-м году, сохранилась в «Ленте» до самого конца, и даже получила идейное обоснование — в мемуаре для «Дорогой редакции» утончённого филолога Кирилла Головастикова:

Мат в экстремальных условиях оказывается как будто бы ещё одним доказательством, что работаешь на пределе возможностей. Журналистские коллективы, где народная брань не в чести, доверия не внушают: как они собираются быть честными с читателем, если в бытовом общении не матерятся?

В некрологе Носику в научно-популярной газете «Троицкий вариант» Максим Борисов[207] (сам никогда не «выражающийся») написал:

С Антоном было весело, при всей его эпатажности на него никто не мог обижаться всерьёз. Весь этот окружающий новостной ужас он учил переплавлять в отчаянную работу, таким образом пережигать в себе для всеобщей пользы то, что, казалось, никто не способен пропустить сквозь себя во всех деталях и подробностях — взрывающиеся дома, задыхающихся подводников и их рыдающих жён, растерзанные в Чечне трупы… Работать, когда тебе нестерпимо худо и жутко, — это оказался ещё один способ выжить…[208]

* * *

Но эти героические подробности à la «трудовой подвиг Павки Корчагина на строительстве узкоколейки», эта отчаянная битва за новости — обычно на износ, часто на очерствение, порою на выгорание, — не должна заслонять главного вопроса: почему Павловский и те, с кем он «бегал совещаться» (т. е. Волошин) так легко согласились на финансирование неочевидного, инновационного и «инфраструктурного» (т. е. не сулящего ни гарантированной прибыли, ни немедленных медийных дивидендов) проекта Носика?

Инвестбанкир Сергей Васильев, о роли которого в судьбе Носика нам ещё предстоит подробный разговор, в беседе со мной выдвинул такую версию: подобно тому, как «Вечерний Интернет» создавался не ради просвещения читателей, а ради того, чтобы в процессе этого просвещения читатели как можно дольше пользовались услугами «Ситилайна» с повременной оплатой, точно так же «Лента» создавалась отнюдь не для того, чтобы утолять информационный голод и заполнять онтологическую бездну. А для того, чтобы ненавязчиво, с помощью воспетого Пелевиным «искусства лёгких касаний», «рулить дискурсом».

Выше уже приведена версия самого Антона, как он выстраивал отношения с ФЭПом. Но в реальной жизни порой происходило не совсем так.

«Лента» была превосходной, — признал в интервью мне Павловский. — И «Лентой» был очень доволен Волошин. Он тоже был фанатом Интернета, и без его отмашки я бы делать это не стал.

Было непонятно тогда, что потребуется в кампании. Мы знали, что борьба будет жестокой, и противники в тот момент, весной 99 года, казались сильнее нас.

Особенность этих [президентских] выборов, что они были выиграны в рамках думской кампании, и Путин фактически стал президентом по результатам выборов в Думу.[209] Весь феномен Путина был создан внутри думской кампании, а президентская — была уже доигрыванием. Поэтому штаб Путина в Александр-хаусе возник в августе 99-го года.

— Т. е. ещё до «я устал, я ухожу»?

Какое «устал и уходит»?! Это был финал нашей кампании, финал сценария. Мы же провели проверочный эксперимент, если не ошибаюсь, где-то 24 ноября 1999 года, когда он [Ельцин] появился на 3 минуты в новостях с Сергеем Шойгу и сказал, что «Мне понадобится поддержка, у меня есть хороший друг, руководитель блока „Единство“», который тогда балансировал вообще на грани прохождения — и в оставшиеся