Молотов. Полудержавный властелин - Феликс Чуев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом губернская конференция меня выбрала на общеукраинский съезд партийный, и там я стал первым секретарем Украинского ЦК. В конце 1920 года.
— И сразу Молотов от Донбасса — первым секретарем Украины. Какой скачок у вас! Безусловно, это работа Ленина, иначе вы не прошли бы.
— Ну конечно.
— И Сталин, наверно, помог.
— Сталин. Вернее всего, что Сталин. Он меня лучше знал. А в марте 1921 года я приехал на съезд в Москву, и меня оставили здесь.
Уверен, что Сталин меня поддерживал. Меня там не могли так поддерживать.
Ленин знал меня через Крупскую. Немного через переписку, когда я был в «Правде». Думаю, что это Сталин. Он знал меня с 1912 года, мы с ним жили на одной квартире в 1917 году…
Около десяти лет я проработал секретарем ЦК — сначала первым — тогда это называлось Ответственный секретарь, а потом вторым, когда Сталин стал Генеральным, и все эти годы замещал Сталина, до декабря 1930 года, когда стал вместо Рыкова Председателем Совнаркома. А в мае 1939-го стал одновременно и наркомом иностранных дел.
С Риббентропом я вел переговоры, уже будучи и Предсовнаркома, и наркомом иностранных дел…
29.04.1980, 14.10.1983
— Я на Украине был первым секретарем, — говорит Молотов гостю-украинцу. — Вы не против?
— Нет, что вы! Я бы и сейчас не против.
— Сейчас — что? Сейчас неинтересно. Тогда косоворотка и все, как полагается. У меня есть снимок в косоворотке. С Буденным. Как с ним встретимся, бывало, до последних дней, он все вспоминал. Петровский был Председатель ВЦИК, Раковский — Председатель Совнаркома, Лебедь — второй секретарь. Фрунзе был наркомвоенмором Украины. В 1920–1921 годах. Борьба против Врангеля. Я был в двадцатом, в конце. А в двадцать первом (смеется) в Москву забрали, арестовали, из секретаря ЦК Украины сделали секретарем ЦК РКП(б).
— Вы с Лениным сидели рядом, беседовали, и вот я рядом с вами сижу — даже не верится! — говорит украинский гость.
— Я тоже, когда вас увидел, испугался! — шутит Молотов. — Я плохо понимаю украинский.
— Черчилль с ним балакал, а що я с ним буду балакать?
— Да, вдруг он кусается? — подмигивает Молотов.
07.11.1979
— В марте 1921 года я стал работать в ЦК.
— А с Полиной Семеновной когда вы познакомились?
— В 1921 году во время международного женского совещания во дворце, который от царской власти перешел в руки большевиков. В Питере.
Полина Семеновна работала в подполье на Украине[39]. Она из Запорожья…
В 1921-м летом женился. А до этого некогда было этим делом заняться. Был холостой. Мой чемоданчик так со мной и ездил…
22.06.1971, 18.02.1977, 08.03.1985
В мае 1970 года хоронили П. С. Жемчужину. Гроб стоял в клубе «Красный Октябрь». Молотов выступал. Было полно народу. Потом на Новодевичьем Вячеслав Михайлович стоял у могилы рядом с Н. А. Булганиным и сказал, когда оркестр исполнил Гимн Советского Союза: «А на моих похоронах гимн играть не будут…» «Сыграют, обязательно сыграют!» — утешил его Булганин.
Нет, не сыграли…
09.05.1984
Рядом с Лениным
В этой главе я собрал высказывания Молотова о Ленине и тех, кто был рядом с ним в первые годы Советской власти. Как я уже говорил, сам Молотов мемуаров не писал. Но вот предо мной листок, написанный совсем незадолго до смерти: видимо, одна из иллюстраций к его теоретической работе, напоминающая попытку мемуаров. Написано карандашом, потом шариковой ручкой, видно, что автор спешит, сокращая почти каждое слово, рука его уже не очень повинуется приказу головы, буквы наползают одна на другую. Тело слабеет, разрушается, а мозг ясный. Я расшифровал запись и приведу ее полностью, потому что мы с ним не раз, бывало, говорили на эту тему.
Как первый кандидат в члены Политбюро…
«На X съезде партии (весна 1921 года) я был избран членом Центрального Комитета партии, а затем на Пленуме ЦК — кандидатом в члены Политбюро ЦК. Тогда Политбюро ЦК состояло из пяти членов: Ленин, Сталин, Троцкий, Каменев, Зиновьев и трех кандидатов в члены Политбюро: Молотов, Калинин, Бухарин. Как первый кандидат в члены Политбюро, я нередко получал тогда решающий голос в Политбюро, когда кто-либо из его членов не мог присутствовать на заседании Политбюро (по болезни, находясь в отпуске и тому подобное).
Тогда же я был избран одним из секретарей ЦК, что возлагало на меня немало организационных дел. Спустя несколько недель после начала работы в центральном аппарате партии я попросил Владимира Ильича принять меня по некоторым вопросам. В состоявшейся беседе были затронуты некоторые важные кадровые вопросы (например, об укреплении руководства в Тульском губкоме, о необходимости покончить с попытками эсеров использовать имевшееся недовольство крестьян для развертывания антисоветского восстания в Тамбовской губернии и т. д.). Ленин подчеркнул сложность политического положения в стране. При этом сослался на то, что для улучшения дел в политической области требуется проведение коренных реформ в финансовых делах страны, но при малейшей неподготовленности или торопливости можно было вызвать взрыв недовольства крестьян, грозящий свалить еще не окрепший советский строй…»
На этом черновая запись обрывается. Набело она уже не будет переписана. В беседах Молотов не раз касался работы с Лениным. Обращает на себя внимание фраза «как первый кандидат в члены Политбюро…». По словам Молотова, эту роль определил ему Ленин — иметь голос предпочтительнее перед Калининым и Бухариным.
— В марте 1921 года меня ввели первым кандидатом в Политбюро, чтобы я мог заменять первого заболевшего члена Политбюро, Калинин — второго, а Бухарин — третьего. А членов Политбюро было пять. Так что практически Бухарину никогда никого замещать не приходилось. Это Ленин так решил, — рассказывает Молотов.
Общение с Лениным началось заочно, с переписки, в 1912 году, когда Молотов работал в «Правде», организовывая выход ее первых номеров. Ильич из эмиграции руководил газетой и присылал в Петербург на имя Молотова письма и статьи.
— Не раз бывало так, — вспоминает Молотов, — пока дойдет пакет от Ленина и Зиновьева из-за границы, в России положение меняется, и нам приходится править статью Ленина или самим чего-то сочинять. Некоторые его статьи остались неиспользованными. Бывало, Ленин критиковал мои статьи, но других-то, лучших, не было. Пока наши газеты петербургские дойдут до Австрии, где они жили, — почти на границе Австрии, — пока они оттуда пришлют статью, проходит много времени. А ведь надо что-то печатать. В редакции что-нибудь свое накалякали, написали… А второй раз на одну и ту же тему печатать в маленькой газете неудобно. «Правда» тогда была маленькой газетой.
А в 1921 году, конечно, нам было труднее, чем, скажем, в 1941-м, когда у нас уже было монолитное социалистическое государство. В Гражданскую войну был момент, когда Деникин подходил к Москве, и неожиданно выручил Советскую республику Махно: ударил с фланга по Деникину. Деникин снял корпус, чтобы отразить удар Махно. Вот видите, даже Махно иногда пользу приносил.
А положение было такое, что Ленин собрал нас и сказал: «Все, Советская власть прекращает существование. Партия уходит в подполье». Были заготовлены для нас документы, явки…
Мне доводилось не раз общаться с Лениным и в неофициальной обстановке. Как-то вечером после работы он говорит мне: «Зайдем ко мне, товарищ Молотов». Пили чай с черносмородиновым вареньем. «У нас такой характер народный, — говорил Ленин, — что для того, чтобы что-то провести в жизнь, надо сперва сильно перегнуть в одну сторону, а потом постепенно выправлять. А чтобы сразу все правильно было, мы еще долго так не научимся. Но если бы мы партию большевиков заменили, скажем, партией Льва Николаевича Толстого, то мы бы на целый век могли запоздать».
В 1919-м или в начале 1920-го я был у Ленина дома. Он жил в Кремле. А я приехал из Нижнего. Он перед этим со мной по телефону говорил, записку мне послал. Я был председателем Нижегородского губернского исполкома. Там был съезд, наш первый краевой съезд радиоинженеров. А главным был Бонч-Бруевич, родственник управделами, которого я знал, наверно, с 1917 года. Он был богатый человек, издатель. У него есть книги по сектантскому движению. Он хорошо знал это дело. Культурный человек, Ленину помогал. Так вот, родственник его был у нас главным, по-моему, радиотехником. Ленин говорил: надо поддержать его опыты, его работы. Помогать.
Потом лесозаготовки. Я докладывал Ленину о лесозаготовках.
А у Ленина сидели вдвоем. Беседовали, наверно, час. Деталей не помню. Чай пили.
— Ленин чай любил?
— Ну, как сказать…
— А вино пил?
— Немного. Этим делом особенно не увлекался. Он компанейский человек.
