Волчий уголок - Александр Пискунов

Они снова в который уже раз уселись отдыхать. Славик оставил подальше соблазнительную корзинку, сел рядом с урожайным кустиком и без спешки стал срывать ягоды.

Отец чистил палку. Основную часть вбок идущего корня он оставил. Получился увесистый набалдашник с пистолетной рукояткой. Бугры на месте сучков придавали палке внушительный, какой-то первобытный вид. Отец соскабливал остатки коры и тщательно заравнивал срезы.

– Шлифону, полирну, лакирну – получу готовую трость. Произведение искусства будет, – довольно крякнул он.

Славику тоже захотелось сделать такую. Он огляделся кругом, но похожих можжевеловых стволиков рядом не увидел. Стоял один куст, сплошь зеленый, высокий, непробиваемый взглядом. Из него не трость делать, а оглоблю.

На стоянку они пришли поздно.

Солнце спряталось за лес, и теперь только золотые искорки кое-где пронизывали лесные макушки. Ветер еще шевелил озеро, но добраться в их затишь у него не хватало сил. Славик сел на пенек возле костра, и отец с трудом убедил его пойти к озеру умыться, освежить натруженные ходьбой ноги.

Дядя Петя ненадолго заглянул к ним и ушел ставить жерлицы на ночь.

После полосканья в озере Славик взбодрился. Отец пошел за приглянувшейся по дороге сухостоиной, а он занялся грибами. Вывалил их на грубый столик из плашек, который еще вчера соорудил отец. Рядком положил боровики, неподалеку кучку орехов в лохматых зеленых плюсках. Подосиновики почернели, потеряли часть своей красоты. Он положил их вперемешку с лисичками и сыроежками. Сбоку горкой насыпал маслят. Пока грибы не перебрали, не порезали, их казалось много. Из лишайников Славик сложил целый стожок, рядом кинул несколько осиновых листьев и букетик вереска. Не забыл поставить корзинку с черникой.

Отец появился с длинным хлыстом на плече, сбросил его за шалашом.

– Папа, смотри какой… – он забыл слово.

– Натюрморт, – подсказал отец. – Нормально. Жаль, недолговечен. Ты его пока не трогай, только грибы потихоньку перебирай.

Славик так и сделал, но предварительно к дарам леса присовокупил отцовскую можжевеловую палку. Она неплохо смотрелась, разделяя натюрморт на две части.

Он уселся на чурбачок и начал неспешно сдувать сор с лисичек, сдирать липкие кожицы с маслят, вырезать хорошие кусочки из тронутых червем рыжиков.

Для шашлыков отец определил сыроежки и остатки рыжиков, остальные грибы попросил нарезать помельче для супа. Он легко убедил Славика, что маслята да и боровики получатся не очень вкусными, если их только немного пропечь у огня.

Славик постарался. Обработал грибы, сходил в орешник за прутьями, расколол их на половинки, как учил отец, чтобы нанизанные куски не проворачивались на круглом и не подгорали всегда с одной стороны.

Дядя Петя не возвращался. Отец снова ушел в лес. Дожидаясь взрослых, Славик стал от нечего делать нарезать разные узоры на ровной ореховой палке, пригодной хоть для чего-нибудь. Он так и не придумал, куда ее приспособить, и искромсал ножом просто так.

Недаром отец ему всегда говорил не строгать дерево бессмысленно, всегда делать какую-то конкретную вещь, пусть и не очень нужную. Когда он совсем разыгрался с ножом, изображая им то топорик, то саблю, лезвие легко скользнуло по дереву и… по пальцу. Заболело не сильно. Славик решил, что почти не порезался, но кровь выступила темными маковыми зернышками, и они начали быстро расти, наливаясь рубиновой краснотой.

Славик слизнул их…

Вернувшийся отец заметил, как он облизывает палец и зажимает порез другой рукой, чтобы остановить кровь.

– Подожди секунду. Я тут видел… – Отец быстро пошел назад.

Вернулся он скоро с двумя белыми шариками, похожими на шарики от настольного тенниса. Он разломал один, понюхал и дал Славику.

– Прижми к ранке и держи.

Славик опасливо разглядывал белую упругую мякоть, не решаясь прижечь ранку таким необычным «йодом».

– Не бойся, – уверенно сказал отец. – Это же гриб, дождевик, не ядовитый. Будет тебе и йод, и бинт сразу. По крайней мере мякоть стерильнее твоего пальца, которым ты зажимаешь.

Славик приложил грибную половинку к кровавому штриху пореза. Сначала ему показалось, что гриб жжется, но тут же он ощутил ласковый холодок.

Тампон из гриба он держал до прихода дяди Пети, а потом и забыл про свое ранение.

Чтобы не путаться у отца под ногами, Славик вышел с биноклем на берег. Он слышал, как с очередной сухостоиной вернулся отец и начал тюкать топориком – раскряжевывать их на дрова. Вставать не хотелось. Он смотрел в бинокль. Несколько ласточек молча летали над водой. Нельзя было уследить взглядом за стремительной птичкой. Удавалось лишь разглядеть две длинные нити хвоста, да при повороте мелькало белое брюшко. Птица долго мчалась у самой поверхности воды, потом касалась ее, снова летела низко и наконец взмывала вверх. С десяток ласточек неторопливо пролетели высоко над озером, пощебетали кратко, будто совещались, спускаться к подругам или лететь дальше.

Подошел отец, сел рядом.

– Скоро ужинать будем. У меня там грибной супчик булькает…

Славик не прочь был поесть, но сейчас отвлекся другим.

По его коленке ползла божья коровка. Семь черных точек пятнали ее красный панцирь: три на одной половинке, три на другой и одно общее впереди. Жучок резво перебирал лапками, легко одолевал складки Славиковых штанов – этакий луноходик. У него и усики шевелились будто антенны, проверяли пространство впереди.

Коровка взбежала на самый верх, подняла «бронированные» половинки, выпустила из-под них коричневые прозрачные крылышки и беззвучно взлетела…

Славик махнул рукой и сбил ее на траву.

– Зачем? – укоризненно спросил отец.

– Посмотреть… – Славик отвел глаза.

– Полетела – это к хорошей погоде.

– Да? – удивился Славик.

– Ты разве не знаешь? Мы в детстве всегда подбрасывали божью коровку. Если падает – к дождю. Летит – нормальная погода ожидается. Это все объяснимо. Перед ненастьем, когда влажность повышается, а давление падает, человек и тот вялым становится, кости у него ноют. А такому крошечному существу, которого одна капля может смыть, конечно же не до полетов накануне сырости и холода.

Славик достал спичечный коробок и посадил в него коровку. Неосторожно отнял пальцы и нечаянно перевернул ее на спинку. Коровка засучила ножками, пытаясь за что-нибудь ухватиться и стать. Ничего у нее не получалось. Славику стало жалко смотреть на бесполезные попытки жучка освободиться. Он коснулся пальцем, чтобы помочь…Коровка сложила лапки и замерла. Славик в самом деле подумал, что она умерла – не выдержала напряженной обстановки.

Он осторожно стряхнул ее на колено. Коровка, почувствовав опору, ухватилась за ткань и быстренько побежала вверх. Очень ей хотелось улететь от страшного места, а для этого нужно было залезть повыше.

Пролетела она не больше метра – до ближайшей травинки. Славик не мешал. И так замучил бедное насекомое.

– Ну, как дела? – громко спросил отец.

Славик и не заметил, что подошел дядя Петя.

– Более менее ничего, – весело ответил тот. Он успел приспособить грибную корзину под улов. Отец, не опасаясь обжечься, откинул мокрые листья крапивы. В корзине лежали подлещики, окуни. Самый верхний, порядочный по размерам, недавно пойманный, выгибал хвост и веером распускал спинной плавник с острыми иголками.

– Садись, передохни, – пригласил отец.

Они и слова не успели сказать, как сбоку послышался мелодичный пересвист. Какие-то длинные птички летели вдоль берега, присаживаясь на деревья. И за этими трудно было уследить. Одна на секунду приветвилась на рябину, превратилась в светлый пушистый шарик с коротеньким клювиком и длинным хвостом. Она свесилась, оглядела сучок, пискнула и сорвалась лететь дальше. Друг за другом вся стайка проследовала на север.

– Ополовники… – улыбаясь, сказал дядя Петя.

– Похожи, – усмехнулся отец.

– Или по-другому длиннохвостые синицы. Птички лесные, в городе не увидишь таких. Начинают кочевать перед осенью.

– Дядя Петя, какая погода будет завтра? – спросил Славик. – Мы постоянно забываем предсказывать погоду.

Дядя Петя задумался, стал смотреть по сторонам.

– Закат нам не виден во всей красе. Надо по полету ласточек определять, – он кивнул в сторону озера.

– Да они вон и вверху, и внизу летают, – сказал отец. – Ничего не понять.

– Внизу они пьют. Да и вообще, по-моему, они не кормятся, а просто играют..

– А по-моему, это не свойственно животным, тем более диким, – усомнился отец. – У них все рационально. Поели, попили, отдохнули и снова поели…

– Нет, нет, – дядя Петя энергично отверг такое предположение. – Животные часто играют. Особенно весной. Да и не только. Вот я как раз расскажу вечером Славику лесную историйку про лесные игры.

Славика так и тянуло за язык попросить рассказать теперь, но он сдержался. Знал, что дядя Петя не согласится.