Гвардия - Сергей Мусаниф

Он курил трубку, но не такой раритет, как у Полковника, а пластиковый ширпотреб. Полагаю, что на это ему было просто наплевать. Его ядреный «самосад» не мог курить никто из известных мне людей.

Смотрел Зимин нетерпеливо, видно, Мартин отвлек его от какого‑то дела. Но и мы тут не в бирюльки играем, надеюсь.

– Все в сборе? – спросил он зычным командирским тоном и, получив утвердительный ответ, кивнул. – Начинайте.

– Начинаем, – сказал Мартин. – Я созвал вас всех сюда по просьбе сержанта Соболевского, включенного в нашу группу личным распоряжением Полковника, – не мог он удержаться от того, чтобы не напомнить, что в группу напросился я сам. – Он... Словом, ему кажется, что он может сообщить нам нечто очень важное.

Не самое воодушевляющее начало, однако я все же поднялся с места. Но тут меня вдруг перебил хозяин кабинета.

– Не юродствуй, Мартин, – мрачно сказал Джек. – Макс, извини. Мы только что получили последние результаты исследований, без которых не считали возможным продолжать работу. (Так вот чем объяснялся их перерыв! Они просто ждали результатов!) Теперь я могу сделать соответствующие выводы. Капитан, я очень рад, что вы пришли сюда, потому что я все равно собирался сразу же поставить вас в известность... Словом, с пятидесятипроцентной долей вероятности мы знаем, что или, точнее, кто находился в капсуле статис‑поля. (В комнате повисла тишина.) Это была взрослая особь Магистра.

Черт побери, нет справедливости в этом мире! Работаешь, работаешь, можно сказать, ночей не спишь, и тут вылазит какой‑нибудь умный супермальчик и мочит всю твою работу на корню! Ну и как называется это свинство?

Морган только что украл главную роль на бенефисе сержанта Соболевского! Последнюю фразу должен был произнести я, хотя точно знал, что за нею последуют возгласы типа: «Положите ему холодный компресс на голову!», «Ты уверен, что полностью оправился от удара по голове?» и «Уберите отсюда этого дебила!».

Однако, к моему великому изумлению, после заявления Джека повисла могильная тишина, которую нарушил только хлесткий приказ капитана:

– Аргументы.

– Техническая сторона вопроса нам пока не ясна, – сказал Джек, и судя по молчанию его коллег, эту версию они уже отрабатывали. Что ж, с моей стороны глупо было считать себя умнее целого аналитического отдела. – Однако психологическая реконструкция событий позволяет нам утверждать, что бойню сотворило разумное существо.

– Я об этом не слышал, – признал Зимин. – Остановитесь на этом подробнее. Что заставило вас сделать такие выводы?

– Уровень агрессии, – ответил Морган. – Проявление ярости. Если абстрагироваться от записи произошедшего и внимательнее вглядеться непосредственно в тела убитых людей, в позы, в которых они были найдены, в характер нанесенных им ранений, то можно предположить, что резню учинил маньяк. Я показывал запись разным людям, специально прерывая ее в момент отключения аппаратуры и пуская снова, словно в пленке существовал разрыв. Именно такова была первая реакция всех людей, которым я показывал запись, прежде чем они узнавали, что разрыва в ней нет.

Вот сволочь! Сказал, что нуждается в моей помощи, а на самом деле обращался со мной, как с подопытной морской свинкой.

– Все говорили, что такое мог сотворить только маньяк. Маньяк очень злобный, очень сильный, очень агрессивный, очень разгневанный. Вглядитесь в раны, они очень разные. Имеют место колющие, режущие и рубящие повреждения, раны с неровными краями, словно кто‑то рвал плоть на части. Такое впечатление, что наш гипотетический маньяк подходил к каждой жертве как художник и тщательно оценивал, каким образом может нанести ей максимальный ущерб. Трупы расчленены. Трупы обезображены. Трупы выпотрошены. Из всех шестнадцати нет и двух одинаково искалеченных тел. Убийства, если вы позволите мне такое выражение, нефункциональны, потому что любая из нанесенных ран стала бы для человека смертельной, а этих ран слишком много. Как такое могло получиться? – спросил присутствующих Джек. – Если бы мы имели дело с газом, как предполагал один из наших коллег, то характер ранений просто обязан был быть одинаковым, и не стоит разводить теории о индивидуальном воздействии. Если бы это была боевая машина, то после двух или трех смертей она бы выбрала наиболее практичное решение проблемы и в дальнейшем придерживалась бы только его. Даже хищные животные не убивают так жестоко.

– В десять раз меньше затраченных усилий привели бы к такому же результату, – согласился Зимин. – Вы это хотите сказать?

– Совершенно верно, – сказал Джек. – Для того чтобы оборвать человеческую жизнь, совершенно необязательно отрубать человеку голову, отрывать руки и ноги и выпускать на землю кишки. Поэтому мы считаем, что здесь была проявлена ярость, немыслимая, звериная, боюсь, что нечеловеческая. Для того чтобы так убивать, надо эту ярость холить и лелеять, взращивать годами, удобрять многочисленными обидами. Машины ярости не проявляют. Излучения ярости не проявляют. Только разумные существа. Люди. Птавры. Или Магистры.

– Но если это Магистр, то почему он начал убивать? – поинтересовался Доцент.

На данном этапе спорить с версией Моргана никто не собирался.

– Откуда эта ярость по отношению к нам? – подхватил Дампье. – Ведь, по идее, они должны были желать сохранить... ну, не знаю, гениального ученого или видного общественного деятеля или... Кого угодно, кто мог бы положить начало возрождению расы...

– Или солдата, – сказал я. – Это был бы посмертный шанс выиграть войну.

– Войны не выигрываются при помощи одного солдата, – сказал Джек. – Тем не менее такое предположение объяснило бы уровень проявленной агрессии.

– Солдата? – переспросил Доцент. – Но почему именно солдата?

– В принципе, неважно, кем он был, – сказал Мартин. – Солдатом или кем‑то еще. Его засунули в стазис сорок миллионов лет назад. Возможно, что эти сорок миллионов свели его с ума, возможно, он был таким изначально. Для него с самого начала было лишь три варианта событий. Капсулу могли просто не найти и не открыть, тогда он ничего бы об этом не узнал и продолжал бы спать... Но если же капсулу открывали, то снаружи должны были оказаться либо свои, либо враги. Капсула вскрыта, и что он видит? Третий вид, абсолютно незнакомые ему существа, тем не менее разумные, хоть и неизвестные в его время, Отсюда он делает вывод, что времени прошло куда больше, чем он рассчитывал, и его собственная раса уничтожена. Естественно, что от этого он приходит в ярость и... Вуаля, мы имеем то, что имеем.

– Ваша версия мне понятна, – сказал капитан. – Тем не менее я хотел бы вернуться к тому, что вы называете «технической стороной вопроса» и которая вам не ясна. Вы объяснили, кто и почему убил этих людей. Теперь я хочу знать: «как?» и «что дальше?».