Настоящий американец 5 (СИ) - Риддер Аристарх

— Может он реинкарнация царя Мидаса? — с полуулыбкой предположил Винченцо.

— Ну да, все к чему он прикасается, все превращается в золото. Даже у этой дурочки Алессандры дела пошли в гору, когда она создала с ним совместный модный дом. Ей даже удалось одеть итальянскую олимпийскую сборную в свои спортивные костюмы! Явно здесь не обошлось без Уилсона.

— Полегче, Никола. Корабль, на котором Уилсон нашел сокровища назван в честь твоей кузины.

— Думаешь, он все же на ней женится?

— Для нашей семьи это был бы самый лучший из вариантов.

— Ну да, дожили. Породнится с этим выскочкой-янки для Ромео стало честью! — раздраженно бросил Никола.

— Времена меняются. Сейчас правят бал американцы. Или ты не знаешь, кто являются настоящими хозяевами нашей страны, да и всей Европы тоже

— Чертовы янки. Нет, но почему ему так везет⁈ — вновь вернувшись к теме везунчика-Уилсона, воскликнул Никола.

— Ну, нам тоже повезло. Ты же додумался устроить Уилсону экскурсию по автосвалке! — задорно рассмеялся Винченцо, подтрунивая над сыном.

Ребекка Ружо, как в последнее время было заведено, пришла к открытию бара, чтобы проконтролировать его работу. Ее отец сейчас больше занимался развитием совместного с американцев Фрэнком Уилсоном предприятия по изготовлению хоккейной экипировки и «Удаче Везины» внимание почти не уделял.

Бармен Пит был уже на месте. Подпевая радио что-то рокенрольное, он протирал полотенцем стаканы. Рядом с ним на стойке лежали сегодняшние газеты. Клиенты бара любили за выпивкой почитать спортивные новости.

Взгляд Ребекки задержался на верхней газете, с первой полосы ей улыбался Фрэнк Уилсон.

— Фрэнк Уилсон вновь удивил весь мир. Американец нашел сокровища затонувшего три века назад у берегов Флориды золотого испанского галеона, — схватив газету в руки, вслух прочитала она.

— Не понимаю, как у него это получается? — пораженно пробормотала она, дочитав статью до конца. — Чем бы он не занимался, все это становится успешным и приносит кучу денег.

Девушка аккуратно оторвала страницу с фото и статьей о Фрэнке, чтобы затем положить ее в специальную папку, где уже хранились подобные материалы: фотография Фрэнка с открытия его пивбара в Миддлтауне, на которой он запечатлен в обнимку с полуголыми официантками, фотография Фрэнка в костюме автогонщика после победы в Ле-Мане и другие знаковые стати о Фрэнке Уилсоне.

— Фрэнк Уилсон, — смакуя, произнесла имя своего случайного и уже позабытого любовника Маргарет Роуз, принцесса Йоркская и принцесса Великобритании, младшая сестра королевы Елизаветы второй. Она как раз смотрела репортаж о нем по телевизору. Но Фрэнк сумел напомнить ей о себе, — Кажется нам пора освежить наши чувства. С твоей стороны было невежливо игнорировать мое королевское высочество. За все время я не получила от тебя ни одного письма с мольбами о встрече? И где корзины с цветами, которыми должны быть заставлены мои апартаменты? Придется привить тебе правила хорошего тона, американец, — пообещала она его изображению на экране.

Эмма Мэтьюз была вынуждена смотреть пресс-конференцию из Нью-Йоркского национального музея естественной истории по телевизору. Брат наотрез отказал брать ее с собой. Клятвы и заверения, что она будет вести себя прилично и больше никого не попробует зарезать не смягчили его черствое сердце. Сказал, что это для ее же блага и ушел.

— Тоже мне благо, — Эмма обиженно шмыгнула носом, вспоминая тот неприятный разговор с Перри.

Она и так Фрэнка очень редко видит, и вот у нее забрали очередную возможность оказаться рядом с ее божеством. Технически, Фрэнк, божественный посланник, но ведь божественный посланник — это тоже божество! По крайней мере по статусу он намного выше простых смертных.

Эмма была счастлива, что он поделился своей тайной именно с ней. Ведь это означало, что он выбрал ее из всех людей, то есть посчитал Эмму особенной. Это понимание наделило ее никчемную жизнь смыслом. И она уже только за это была благодарна Фрэнку.

Досмотрев репортаж и полюбовавшись на экране на Фрэнка, она открыла тайник, который тщательно прятала от брата. Это был алтарь ее божества. Фрэнк смотрел на нее со своих фотографий и улыбался. Она улыбнулась ему в ответ. Поцеловала свои пальцы и приложила их к каждой фотографии. Затем сменила на алтаре засохшие цветы на свежие, и в очередной раз задумалась над тем, что цветы — это слишком скромный дар для такого божества, как Фрэнк Уилсон.

Вильхельм Зайберт смотрел на труп сына и слезы беззвучно катились по его лицу. Людвиг исчез в тот день, когда ушел в порт за информацией о корабле янки, но домой так и не вернулся ни к вечеру, ни утром следующего дня, ни в последующие дни. Поиски сына ни к чему не привели. Начальник полиции после того как Зайберт потребовал у него обыскать американский корабль и допросить членов его экипажа, выгнал немца из полицейского управления. У губернатора Зайберт тоже не нашел понимания, после чего все в городе начали от него шарахаться как от прокаженного.

И вот сегодня его пригласили в морг на опознание.

— Да, это мой сын. Людвиг Зайберт, — ответил он на вопрос офицера, который стоял рядом с постным видом, изображая сочувствие. — Как он погиб?

— Его ударили ножом и еще живым скинули в море. Тело прибило к причалу.

Зайберт тяжело сглотнул подступивший к горлу комок.

— Могу я забрать тело? — спросил он, когда вновь смог заговорить.

— Забирайте. Сейчас оформлю документы.

Оставшись в одиночестве, Зайберт склонился над мертвым телом сына и поцеловал его в холодный лоб.

— Мальчик мой, я клянусь, Уилсон заплатит за твою смерть! — прошептал он трясущимися от разрывающего его изнутри горя губами.

Генри Форд смотрел пресс-конференцию и одновременно размышлял об Уилсоне, который два года назад ворвался в его бизнес, и слишком быстро занял в нем очень высокое место. Его изобретения вывели автомобилестроение на совершенно новый уровень, причем такой, что другие участники достигнуть его пока не могли.

Поначалу Форд хотел просто вышвырнуть Уилсона из автомобильного бизнеса, но патенты Уилсона было так просто не обойти. И тогда он начал давить конкурента, чтобы тот выпустил белый флаг и сдался на милость победителя, то есть влился в его концерн. Но Уилсон вместо этого принялся огрызаться, даже с профсоюзом, чтобы напакостить Форду, связался. Противостояние с непокорным мальком Форда даже в некоторой степени забавляло, ведь он знал, что все равно додавит Уилсона. У него связи, капиталы и вес, которых нет у Уилсона. Не завел он их еще, не успел, более того за ним нет семьи.

Уилсон, конечно, умел удивлять, в этот раз вон целый корабль сокровищ в море нашел, но все это мелочи по сравнению с возможностями такого тяжеловеса как Форд.

То, что «Bank of America» взял Уилсона под свое крыло конечно оттягивало его капитуляцию, но лишь на время.

— Еще ничего не закончилось, щенок, — многообещающе усмехнулся он экраны телевизора.

Так часто бывает, что один необдуманный поступок, решение принятое сгоряча ломает привычный мир человека и меняет его до неузнаваемости. И хорошо если это обычный человек, который отвечает только за себя. Когда же что-то подобное совершает великий то последствия бывают куда более плачевны.

Энцо Феррари был как раз одним из таких великих людей. И теперь целый город, тихий уютный Моранелло ощущал на себе последствия одного единственного поступка старины Энцо.

Дисквалификация, которую наложила FIA фактически остановила работу половины завода. Все гоночные программы Феррари были поставлены на паузу, и сам Энцо, как и почти двести человек, временно остался не у дел.

Те заказы, которые завод Феррари получал от клиентов выполнялись без его участия. Работы над прототипами, которые должны выйти на трассы по истечению дисквалификации шли медленно из-за резкого сокращения бюджета, и у Энцо впервые в жизни появилось много свободного времени. Он проводил его за чтением газет и долгими пешими прогулками.