Смерть по расчету - Алексей Макеев

В квартире никаких доказательств преступлений Жилина не нашли, обычная жизнь преподавателя университета. Брат Григорий знал лишь часть преступной схемы, так что пролить свет на общую картину преступления могла лишь упорно молчащая Алена Лесник.

Из палаты вышла психолог, выглядела она после долгого общения усталой.

– Алена хочет сначала поговорить с родителями в вашем присутствии.

– С родителями? – удивился Лев. – А я-то тут при чем?

– Послушайте. – Женщина потерла виски и сморщилась, видимо, от головной боли. – У девочки сильнейшая многолетняя травма, мне удалось ее убедить, что пришло время поработать с ее страхами. Если ей нужна помощь, то окажите ее, пожалуйста. Просто поприсутствуйте при разговоре. Это живой человек, а не игрушка, на которую я могу нажать, и она заговорит, когда и как вам удобно.

– Да, конечно, – согласился Лев. – А можете у нее узнать, согласна она опознать Георгия Жилина?

– Пойдемте в палату, – вздохнула психолог. – Зададите вопрос сами, если ситуация выйдет из-под контроля, то я постараюсь помочь.

Они прошли в палату, Алена сидела на кровати, укутанная одеялом почти до бровей, но взгляд стал более осмысленным. Девушка робко взглянула на Гурова, тот постарался максимально аккуратно сформулировать просьбу:

– Алена, я постараюсь связаться с твоими родителями и организовать с ними разговор. Твоего отца отпустили под подписку о невыезде, пока ведутся следственные действия, так что сможет приехать.

– Они уже едут сюда, я сама им позвонила, – тихо ответила девушка. Голос свидетельницы звучал еле слышно, но разговаривала она твердо, будто делая шаг за шагом по тонкому мосту над страшной пропастью. – Вы только не уходите из палаты, я боюсь, что отец… сильно разозлится после этого разговора.

– Договорились, – согласился Лев. – Я буду присутствовать при беседе. У меня тоже есть к тебе просьба. Я хочу тебя попросить съездить на опознание Георгия Жилина. Если ты не готова, то можешь отказаться. Понимаю, что это тяжело…

Но девушка прервала его на полуслове:

– Я поеду, хочу убедиться, что это он.

Психолог предупредила:

– Алена, я буду в коридоре, если возникнет необходимость, ты можешь меня позвать. Ты справишься, девочка. – Женщина погладила свою пациентку по худенькому плечу. – Ты очень сильная.

Девушка робко улыбнулась и глубоко вздохнула.

Через час Гуров сидел в палате, куда медсестра разрешила взять пару стульев на время. Мать сидела на кровати и обнимала хрупкую фигурку девушки, отец с перевязанной головой, в новой куртке занял место напротив кровати. Лев специально поставил свой стул чуть в стороне, но так, чтобы ему было удобно перехватить вспыльчивого отца, если тот потеряет над собой контроль.

Девушка выпрямилась на кровати и взглянула отцу в глаза:

– Папа, я давно хотела тебе это сказать. Эти деньги из твоей банковской ячейки украла я.

В палате на несколько секунд повисла тишина. Удивленный словами дочери, отец почесал в затылке:

– То есть как это ты?

– Меня попросил об этом Георгий, ему нужны были деньги на лечение. Я пыталась попросить у тебя их честно, но ты отказался даже разговаривать на эту тему. Я не хотела работать и учиться там, где ты от меня требовал. Я хотела жить своей жизнью в столице, встречаться с мужчиной старше себя, хотела оплатить ему лечение от смертельного заболевания, поэтому согласилась на его предложение взять деньги из ячейки. – Алена поправилась: – Украсть деньги. Я не знала, что это твои деньги, это оказалось случайностью. Я узнала это потом, когда среди купюр нашла нашу с тобой фотографию. Ты хранил в ячейке наше совместное фото с моего школьного выпускного.

– Ну да, положил туда. На удачу вроде как… – Мужчина был в растерянности, он не собирался нападать или ругаться. С удивлением он смотрел на свою дочь. – Но почему ты не сказала мне? Это же просто деньги, ведь ты чуть не погибла. Алена, ты для меня важнее, чем эти миллионы.

От волнения щеки у девушки порозовели, глаза заблестели от эмоций.

– Я пыталась, но ты не стал бы меня слушать. Ты бросил нас, когда я была маленькой. Не появлялся в моей жизни много лет, думаешь, можно вдруг вот так просто, как ни в чем не бывало, объявиться и требовать, чтобы я жила так, как ты хочешь? Училась в институте, который ты выбрал и оплатил. Жить в квартире, которую ты купил. Работать в бизнесе, который тебе принадлежит. Встречаться с парнем, которого ты выбрал. Я не маленький ребенок, папа, которого можно задобрить подарками. И я сама хотела и до сих пор хочу решать, какой будет моя жизнь.

– Вот ты и решила сама! – Мужчина от возмущения тоже налился краской, но если Алена от волнения стала только еще красивее, то ее отец с побагровевшим лицом выглядел устрашающе. – И где ты оказалась?! В больничной палате, в реанимации!

У девушки затряслись от волнения губы.

– Вот поэтому я боялась тебе признаться, что совершила ошибку. Я знала, что ты будешь кричать и ругаться. Но я и сама понимаю, какую жуткую ошибку совершила. Каждый день я виню себя, каждый день!

Мать крепче обняла девушку, но та расправила плечи:

– Мне стыдно за то, что я сделала. Но мне надо было рассказать об этом тебе. Дальше жить с этой страшной тайной невыносимо, я и так храню ее очень давно. Теперь пускай будь что будет. Если ты будешь меня ненавидеть или откажешься от меня снова, то имеешь на это право.

– Мне надо покурить, – выдавил отец. Гуров вышел из палаты вместе с ним, спустился по черной лестнице. Мужчина нервно затянулся сигаретным дымом.

– Ты не подумай, командир. Я дочку свою люблю, никаких денег мне не жалко. Злюсь, что какой-то идиот ее развел, душу ей растоптал. Уговорил девчонку на кражу. Если бы она ко мне обратилась, то я вопрос быстро бы порешал. Не дам ее в обиду. Ты же видел, какая она, нежная, как цветок. Пока она маленькая была, каюсь, особо не общался. Мать ее против была, да и я раньше каждый день не знал, доживу ли до вечера, лихие времена были. – В три затяжки мужчина докурил сигарету. – Боялся я за нее, что украдут из мести или ради выкупа, вот и старался не контактировать, подарки только дарил, денег давал. Хотел даже фамилию ей сменить, чтобы никто не догадался, что она моя дочь. Но отказалась категорически, уперлась, и все. Но это же я все из заботы делал, раньше время такое страшное было. Я-то пожил и знаю, какие уроды на свете водятся.

– Нежная, – согласился Гуров. – Но сильная. Смогла преступление совершить, для этого