Отцы и деды - Марина Владимировна Добрынина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мадлону я переместил на ту полянку, где дед со Степой… хм… развлекались. Коля, как ни странно, Мерлина послушался и на стол в кухне накрыл.
— Вот это другое дело! — оживился дед. — Вот мы с тобой сейчас за знакомство… Степан! А ты бы в ванну шел, в порядок себя привел. А то, как я тебя в своем мире такого замызганного покажу?
— А ты чего, с собой меня забрать собираешься?
Кажется, Степа не очень обрадовался подобной перспективе.
— Степ, помнишь, я тебе про гномью водку говорил? — намекнул дед.
— Это та, что крепче нашего самогона? — оживился Степа и отчаянно махнул рукой. — Эх, была не была! Мне терять нечего, я с тобой, Мерлуша!
— Вот и славно, — одобрил дед, — только сначала в ванну.
— Да, я мигом! Без меня не улетайте! — засуетился Степа.
Коля проводил его обреченным взглядом. Наверно прикидывал, сколько моющего средства уйдет на очистку ванны после помывки этого гражданина без определенного места жительства. А дед, кстати, и не думал смущаться своего неряшливого вида. Ладно уж, это конечно не приветствуется, но иногда можно позволить себе такую вот бытовую магию. Я сделал несколько пассов. Тут главное не перепутать ничего. Я молодец, не перепутал. Деда обдул легкий ветерок и вот он уже имеет приличный вид — то есть одежда чистая, побрит и расчесан.
— Спасибо, внук. Но как глава Совета, я должен выразить тебе свое недовольство.
— Дед, это крайний случай, — оправдался я, — вот хозяину нашему, Николаю, твой запах весь аппетит отбивал, как бы он с тобой за одним столом закусывал?
Подобная логика деду была близка и понятна, он одобрительно хмыкнул и даже предложил мне выпить вместе с ним и Николаем. Я отказался. Мне еще портал открывать и всю эту толпу в наш мир перетаскивать. А может быть, предварительно придется деда отрезвлять, если он наклюкается до такого состояния, что не сможет внятно объяснить, как портал открыть.
В общем, отказался я, и ушел из кухни, чтобы не мешать этим двоим знакомиться.
Диван был занят Иоханной и Василием, который с торжествующим видом восседал рядом с принцессой и щурил зеленые глазищи. Тоже мне, великий и ужасный победитель ворон! Пришлось мне скромненько присесть на стул.
— Ханна, а ведь Васька наш, кажется, влюбился в тебя, — поддел я, чтобы ей жизнь медом не казалась.
— А ты говорил, что на меня даже он не позарится, — лениво жмурясь, припомнила принцесса.
И тут меня осенило. Я говорил про Ваську, когда превратил блонду эту злосчастную! Что если…
Предположение было не самое гениальное, но почему бы не попробовать?
— Иоханна, пусть Васька тебя поцелует.
— Что за извращенные фантазии? — у принцессы шерсть дыбом встала и, кажется, она даже наброситься на меня хотела. Дура! Давно ее между ушей не чмокали, что ли?
— Ваше Высочество, в момент превращения я ни о ком, кроме Василия, не упоминал, возможно, привязка была сделана к нему. Я бы рекомендовал Вам попробовать.
— Я начинаю понимать, почему Дульсинея сердится, когда Терин вот так же себя ведет! — проворчала Иоханна и напомнила, — Вася меня целовал уже. Вот, уши мне вылизывал.
Василий с обреченной мордой что-то принцессе замурлыкал, она выслушала его, склонив голову набок и перевела:
— Оказывается, у кошек вылизывание ушей считается не поцелуем, а ухаживанием. Приблизительно, то же самое, что у людей — отодвинуть для дамы стул или дверь перед ней открыть.
— Значит, получается, он тебя еще не целовал, — сделал я очевидный вывод и повторил, — пусть поцелует. Стоит попробовать.
Кот грустно мяукнул, понимая, что если его поцелуй принцессу расколдует, то она больше не будет столь милой его сердцу белой кошечкой.
— Вась, ну она же человек, — напомнил я, — давай, не тяни!
Василий подался вперед и с самым несчастным видом лизнул Иоханну в нос.
Сработало!
Когда белый дымок рассеялся, я увидел… Лучше бы я не видел ничего! И вообще, неприлично это — так смотреть на обнаженную принцессу. Что я там хотел еще недавно? Убедиться, что она себе в корсет ничего не подкладывает? Убедился? И что дальше? Интересно, а она вообще собирается хотя бы покраснеть для приличия? На то, что она с писком попробует прикрыться руками, я даже не надеялся. Гордая же вся такая из себя. Но может быть догадается хотя бы задом ко мне повернуться? Или она еще в шоке и не поняла, что снова стала человеком? В следующее мгновение Иоханна осознала, что глаза у меня квадратные стали не просто так, очаровательно покраснела и завернулась в покрывающий диван плед.
— Мог бы и не таращится, хам! Жаль, что душ этим нищим занят, а то бы наверно сейчас побежал туда!
Да уж, от язвительности превращение эту блонду не излечило. Может быть обратно ее превратить? С привязкой к Степе? А что, это было бы забавно. Но посмотрел я на гневное личико Ее Высочества и понял, что еще одного подобного фокуса она мне не простит… как бы еще за этот простила, а то ведь и правда в Совет официальную жалобу подаст и лишат меня доступа к силе, и буду я, как дурак, без магии век доживать.
Я поспешил удалиться на кухню, пока она и правда не довела меня до какого-нибудь необдуманного поступка.
Глава 22
Хам! Мог бы и отвернуться, между прочим! Стоит, понимаешь, пялится. Ну что, дурачок Эрраде, убедился в том, что у меня, в отличие от всяких там придворных дам, все настоящее!
Ах, мое дорогое, мое прекрасное человеческое тело! Снова нужно будет к нему привыкать. Кажется, мне уже не хватает возможности выпустить когти, или вот изогнуться вот так. Нет, изогнуться могу.
Но я снова не слышу Василия. А он сидит на диване, и глаза его зеленые — грустные-грустные.
— Василий, — говорю, — я тебя все равно люблю больше всех остальных котов на свете.
— Мяу, — тихо произносит кот, вздыхает и печально направляется в сторону кухни.
А я продолжаю себя разглядывать и размышляю попутно.
Мне кажется, на эту квартиру заклятье наложено. Чтобы Зулкибарские наследники престола здесь в людей превращались и в плед заворачивались. Вообще-то это крайне, крайне неприлично — расхаживать в таком виде по чужим мирам. С другой стороны, хм, а я неплохо смотрюсь в этом пледе. Особенно, если вот здесь немного поправить, и вот так убрать волосы.
— Ничего себе!
Подпрыгиваю и шиплю.
— Кто там?
— Это когда это
