Бехеровка на аперитив - Корецкий Данил Аркадьевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Уважаемый! Вы говорить можете? Вы один здесь? – почему-то громко спросил я.
– Допустим, – лаконично ответил сторож сразу на оба вопроса. Или на какой-то один, предоставив мне самому определять – на какой.
– Я хотел побольше узнать о доме, но перед долгим разговором требуется промочить горло. Как вы считаете?
Красные глаза на миг утратили наивность, но приобрели целеустремленность.
– Продолжайте, – с достоинством позволил «Швейк».
– Может, мы с вами пропустим по бутылочке пива?
– Гм… Вполне разумно, пан…
– Поленов. Геннадий Поленов, – представляюсь я, чувствуя чудовищную безвкусицу аллюзии: «Бонд. Джеймс Бонд».
– Вполне разумно, пан Поленов. Только… по одной может не хватить…
– Даже наверняка не хватит…
Я вытащил из бумажника тысячу крон.
– Не будем мелочиться: купите десять пива, может, сливовицы и чего-то на закуску. Не стесняйтесь в расходах. Сдачи не надо.
– Франта, – солидно отрекомендовался сторож, принимая купюру. Он явно давал понять, что знакомится далеко не с каждым.
– Прошу подождать меня здесь, пан… Поблизости есть магазин…
«Швейк» жестом пригласил меня в беседку рядом со сторожкой и довольно резво удалился. Я расположился в одном из очень удобных ратановых кресел, скорей всего, перенесенных от бассейна, и прикрыл глаза, собираясь вздремнуть. Может быть, мне это и удалось, потому что, когда я открыл их снова, мой новый друг уже расставлял на круглом деревянном столе бутылки и закуски. Если я не спал, то он вернулся за две минуты. Я даже посмотрел на его ноги: не прикован ли к лодыжке мельничный жернов, как у Быстроногого из детской сказки? Но жернова не было. Только обрезанные по щиколотку резиновые сапоги, а может, высокие галоши.
– Проше пана! – «Швейк» делает приглашающий жест. Он очень оживлен. На новехонькой, блестящей лаком столешнице – две бутылки сливовицы, дюжина «Старопрамена», толстенькие говяжьи колбаски с чесноком, слезящийся окорок, острые консервированные помидоры и округлая буханка черного хлеба. Здесь же две вилки, высокие пивные бокалы и зеленоватые граненые штофы. Острым складным ножом Франта ловко нарезает на разделочной доске хлеб, нетерпеливо кромсает окорок и колбаски, нервно вскрывает консервы и бутылки, наконец, умиротворенно разливает сливовицу…
– На ваше здрави!
Мы чокаемся. Пахнущая фруктами огненная жидкость обжигает гортань. Франта ведет себя нестандартно: вначале отпивает «Старопрамена», затем опрокидывает свой штоф и допивает пиво.
– Добре-е-е!
Я тоже наливаю себе пива. Плотная пена поднимается выше, чем нужно, и переливается через край бокала.
Но это мелочи. Ячменный ароматный напиток смягчает пищевод и на время стирает ударивший в голову хмель.
– Знаменитэ![27] – комментирует «Швейк», и я вынужден с ним согласиться, хотя понимаю, что зря приехал на машине: в Чехии нельзя садиться за руль в нетрезвом виде. Собственно, у нас тоже нельзя, но вместе с тем вроде как и можно… А здесь нельзя по-настоящему.
Сторож быстро наливает сливовицу и пиво.
– Почему продается этот дом, пан Франта? Нет ли в нем скрытых дефектов?
– Нет, нет, – он качает головой. – Дом очень хороший. Просто у хозяина что-то случилось. Едно, две, трши… Да, три месяца назад он срочно уехал…
Все сходятся на том, что Лазарев скрылся три месяца назад. Как раз после того, как мы направили запрос чешским властям. Утечка информации? Или злонамеренное предательство? Впрочем, какая теперь разница…
– А кто хозяин?
– Не знаю, он мне не представлялся. Приезжал изредка, устраивал всем разгон да уезжал.
– А куда уезжал?
– Не могу знать. Он мне не докладывал, – саркастически щурится Франта, высасывая соленый помидор.
– Просто интересно… Может, есть лучшее место? Я бы тоже туда поехал…
– На нашэ пршатэлстви![28] – объявляет мой новый друг и залпом опустошает штоф и бокал. Точнее, двумя залпами. Отступать некуда, и я следую его примеру.
– Так что дом хороший! Покупайте смело, если деньги есть…
Несколько минут мы сосредоточенно закусываем. Потом я делаю круговой жест рукой.
– А где же весь персонал? Охрана, садовник, сантехники?
– Уволены. – Франта наполняет бокалы в очередной раз. Наше застолье явно носит не европейский характер. – Одному мне платят зарплату. Я отвечаю за все. Без меня ему не обойтись. Пршипиймэ![29]
Что ж, пршипиймэ, так пршипиймэ. Нас этим не испугаешь.
Два двойных залпа. Посуда со стуком возвращается на стол.
– А где остальные ребята? Ну, персонал где?
«Швейк» отмахивается, как от надоедливой мухи. Но жест получается вялым, таким муху не отпугнешь.
– Охрана с хозяином уехала. Я здесь остался. Остальные – кто куда… Он ведь самодуром был, хозяин-то. Господарь! Такие раньше своих работников собаками травили! Грубил, кричал, штрафовал! А жадный – умереть! Лично записывал в специальный журнал все расходы: прислуга ему и квитанции из химчистки приносила, и за телефон, и за вывоз мусора. Он за копейку удавится! И кого угодно удавит!
Мне хочется усмехнуться. Хорошая характеристика для российского министра!
– Даже личный повар, который у него много лет работал, и тот прошлой весной уволился! – продолжал возмущаться Франта. – Александр его звали, – он единственный, кто хорошо знал хозяина. Нормальный мужик, мы с ним часто пивко пили. Приезжал потом, рассказывал, что на страусиной ферме устроился, в Бохове, – это тут, неподалеку… Омлеты из страусиных яиц для туристов жарить придумал. Знаешь, какие у них яйца? Как твоя голова!
Гм… Сравнение какое-то обидное… Я пощупал свою хмельную, но умную голову.
– И что он еще рассказывал?
– Говорил, давно надо было от этого самодура уйти. Пршипиймэ!
Выпили в очередной раз, закусили.
– А где же теперь мне набрать хороших работников? – озабоченно спрашиваю я. – Траву подстригать, за бассейном следить, в доме убирать, электрик опять же, да и повар… Человек семь надо, не меньше.
– Я пану помогу, – успокаивающе кивает «Швейк», налегая на ветчину, помидоры и пиво. – Я тут всех знаю. И слесарей, и пекарей. Пусть пан не волнуется…
Что ж, на добро надо отвечать добром.
– А хотите, пан Франта, пойти ко мне мажордомом?
– Кем?! – добрые осоловелые глаза «Швейка» смотрят заинтересованно, но непонимающе.
– Старшим по персоналу. Главным. Ответственным за все. Справишься?
Собеседник надолго задумывается. Он морщит лоб, что-то прикидывает, шевелит губами.
– Справлюсь! – наконец говорит он уверенным голосом. – Обязательно справлюсь!
– Пршипиймэ! – предлагаю я и встречаю искреннее понимание.
– Пршипиймэ!
Первая бутылка сливовицы подходит к концу. Шеренги пива тоже изрядно поредели. Зато наша дружба окрепла до невозможности. Мы уже не просто закадычные друзья, мы – почти родственники! И у нас нет никаких тайн друг от друга.
– Вижу, пан Франта, что тут работали отличные ребята! – прочувствованно говорю я. – У вас не осталось никаких фотографий?
«Швейк», подняв голову к небу, вспоминает, потом кивает.
– Есть карточки! Если не выбросил, то есть, – уточняет он.
Мы допиваем сливовицу, опустошаем еще пару бутылок пива. Франта выносит из сторожки замызганную тетрадь, вытряхивает на стол несколько фотографий.
– Вот Мария, горничная, вот Карел – водопроводчик, вот мы с Александром пиво пьем…
– Слушай, Франта, а пиво-то наше нагрелось! У тебя холодильника нет?
– Как нет? Как раз есть!
«Швейк» зажимает горлышки оставшихся четырех бутылок в огромной лапе и неспешно удаляется. А я прячу последний снимок во внутренний карман пиджака.
Не дождавшись, пока пиво охладится, я сворачиваю застолье. Немного расстроенный Франта приводит садовника с соседней виллы, тот садится за руль моего «мерседеса», а я, не опасаясь строгих местных гаишников, с комфортом разваливаюсь на заднем сиденье, как и подобает богатому белому сахибу. Стоит это удовольствие всего сто крон.
