Папилио. Решение Уравнителя - Джон Голд

От обуглившегося предплечья Адама отвалился кусок омертвевшей плоти. Это мелкое событие вызывало целый ряд последствий. Из открытой раны хлынула кровь. Повреждённая артерия руки, снова дала о себе знать, а вместе с этим пришла и боль во всем теле. Адам перестал уворачиваться от ударов посохом и остановился, приняв боевую стойку. Гарат, даже находясь на грани смерти, смог ощутить, как разительно изменилась обстановка. Стоило Адаму остановиться, как личи, не сговариваясь, телепортировались от него, на оптимальную дистанцию для магической атаки. Гарат инстинктивно дернулся, и это движение отозвалось болью во всем теле.

Адам не шевелился, продолжая стоять в одном положение. Его взгляд, все его внимание было сосредоточено на обрубке руки. Всего за несколько секунд он усилием воли остановил артериальное кровотечение, а потом подстегнул свои регенеративные способности на отдельно взятом участке тела. Через час обуглившаяся плоть начала отваливаться, открывая миру тонкую пленку нежной розой кожи.

Все очень плохо. Легкие травмы ментального тела проходят сами собой, если выполнить нужное условие. В моем случае нужен хороший отдых, много еды и интенсивные тренировки. Средние травмы проходят по прохождению определенного времени, когда ментальное тело восстанавливается естественным путем. Этот процесс можно ускорить, подстегнув естественные регенеративные процессы физического тела. А вот с критическими травмами, все намного сложнее. Их можно восстановить только двумя способами. Первый, это квалифицированный маг — лекарь или маг — специалист по работе с ментальным телом. Второй, процедура перерождения, с помощью которой обычно избавляют от последствий чрезмерного расхода жизненной силы. К примеру, если бы личи использовали меня для своих ритуалов с жертвоприношениями, медленно убивая и вытягивая все жизненные соки. Мой случай уникален только обстоятельствами, но не последствиями. Итого, мне надо или найти мага, или идти в храм любого действующего бога.

Молодой шарри впервые столкнулся с проблемой нехватки конечностей. Перелом позвоночника уже никогда не восстановится, а открытая рана боку воспалилась. Чудо уже в том, что ему три дня дали на восстановление, а не убили, увидев в какого искалеченного урода он превратился. Второе чудо в том, что не смотря на гноящуюся рану, он все еще подох. В Тарко — Сале хватает суток на то, чтобы шарри с такой раной погиб от заражения крови. Но местный менее плотный магофон замедлил процесс заражения.

Когда на третий день Гарат увидел идущего в нему Адама, он сразу все понял. Но умирать очень не хотелось. Не было даже мысли о том, чтобы сдаться и сдохнуть от рук человека. Из последних сил шарри поднялся над землей, но тут не выдержали сгнившие мышцы, и на земли едва не посыпались внутренности. Его шарообразое тело рухнуло на землю, нанеся дополнительные травмы. Гарат страдал от жара, от воспаления, от недоедания и недомогания и от крайне бедного магофона этого мира. В его животном разуме, даже находясь на грани потери сознания, бились две мысли.

Первая, это служить госпоже Бьёко, его хозяйке, давшей задание, которое надо обязательно выполнить. Находясь при смерти, Гарат отчетливо слышал ее голос у себя в голове. Она запрещала умирать, пока Адам не получит желаемого.

Вторая мысль, происходила из его животной натуры, инстинктов продиктованных самой природы. Никогда не сдаваться! Даже сейчас, когда организм прямо говорит о том, что стоит расслабиться и смерть будет неминуемой, Гарат отчаянно хватался за жизнь. Зубами, которых нет. Лапами, от которых давно отказался. Он хотел жить. Но Адам…

Этот скалящийся человек просто стоял и смотрел на мучения Гарата. На то, как шарри пытается собраться и снова воспарить над землей. Его забавляли страдания, тщетные попытки животного не дать себе умереть. Когда Гарат в очередной раз пытался поднятся, Адам не сдерживаясь ударил его. Не в силах больше поднятся, Гарат только и мог, лежать на земле, и ждать снисхождения, как побитая собака.

— Все никак не подохнешь? Что ты за демон такой? У тебя сломан позвоночник, двенадцать не правильно сросшихся сломанных ребер, открытая гниющая рана на боку, но ты все никак не можешь сдаться и найти покой.

— Я шарри, мой господин.

— Посмотри на себя! Ты никогда не называл меня господином, ты прогнивший кусок дерьма. Ну, а сейчас ты готов умереть?

— …

— Шарри… Меня не будет пару недель. Неделя это семь дней. То есть меня не будет четырнадцать восходов и закатов. Эй, пес, ты меня понимаешь?

— Я знаю, что такое день, мой господин. Пока контракт не будет выполнен, я буду следовать за вами. Таков приказ госпожи Бьёко.

— Посмотри на себя! Ты не сможешь двигаться до тех пор, пока воспаление не спадет. Пораженные ткани и гной надо удалить, иначе ты сгниешь заживо. Если к моему возвращению ты не приведёшь себя в норму, я сам тебя убью. По контракту у меня есть три месяца, так что это мне надо беспокоится о времени.

По меркам животного мира, Адам был воплощением жестокости. Он не стал добивать раненного демона, мучал его, и даже продлил страдания. Как шарри лишенный рук может удалить гной из раны, которую не может увидеть? И чем?

Стоило Адаму уйти, как открылся портал, из которого появилась госпожа Бьёко. Демонеса своими глазами осмотрела место проведения эксперимента, и брезгливо осмотрела раненного Гарата. Как и Адам, она размышлял о том, не убить ли раненного шарри. Ее слова были полны презрения в Гарату, к тому во что может превратится такой выродок шарри. Фыркнув, она открыла портал и ушла обратно в Тарко — Сале. Гарат остался умирать в одиночестве, в богом забытом месте.

Место проведение неудачного эксперимента превратилось в кратер. Граница печати скарабея достигала берега, и в это месте произошел обвал. К тому моменту, когда Адам ушел вниз по реке, кратер заполнился водой, превратившись в заводь. По меркам мира Папилио, в этом месте магофон был повышен, и уже на второй день в заводи плескалась рыба, появились водоросли и мелкие ракообразные.

Гарат дополз до края заводи, чтобы утолить жажду, и на этом его силы закончились. Раны взяли свое, отправив разум в спасительный сон. Шарри бредил, впадал в агонию, ворочился и приходил в себя от боли во всем теле. Его нервная система отказывала, посылая ломоту во всем теле. Гной все вытекал и вытекал, а молодой шарри ничего не мог сделать. В своих кошмарах он видел старца выглядящего, как Адам, но лет на сорок старше. Столетний старик с длинной седой бородой копошился в его ране, принося адскую боль, выворачивая кости и вытаскивая внутренности наружу. Этот мучитель вымазывал раны в золе и пепле, а потом заталкивал органы обратно в тело умирающего шарри. Гарат видел, как слуги смерти, осматривают его, готовя в последний путь. Как личи тормошат рану, залезают в рот и даже в полость глаза, едва не выдавив содержимое.

Но самым болезненным картинами из снов, оказались воспоминания из далекого детства. Запах матери, ее облизывание вылупившегося шарри, ее забота. Именно этот сон напомнил умирающему, почему он взял имя Гарат. У матери была травма горлового хряща, которая в период кормления никак не заживала. Когда запыхавшаяся мама прибегала в гнездо, весь выводок слышал ее издалека. Пыхтение, и воздух, выходящий из пробитого хряща, сливались в смутно знакомое «х — харат — х-харат». Младенец шарри думал, что так мать зовет именно его. И потому повзрослев, взял себе Имя Гарат.

Шарри открыл глаз и с удивлением уставился на заходящее солнце. Сколько времени прошло? Боль отступила, но слабость во всем теле никуда не делась. Раки, эти падальщики отщипывали от тела Гарата мелкие кусочки и заталкивали к себе в рот. И первым делом Гарат сожрал их, потом водоросли на берегу и выпил столько, сколько смог и снова потерял сознание.

И снова проснувшись, Гарат видел лишь заходящее солнце, словно в этом месте время остановилось. Не может же быть, что бы он целый день спал?!

Только на третий раз, когда шарри очнулся, он наконец понял, что недуг отступил. Лужа гноя рядом с лежанкой говорила о том, что выжил он лишь чудом. Гарат не мог двигаться из‑за сломанного позвоночника и полного истощения. Рана на боку понемногу заживает. На месте дырки появилась пленка из кожи, которая с каждым днем становится толще. Только по ощущениям о зарастающей ране и боевом опыте с постоянными травмами, Гарат мог предположить, что прошло не меньше пяти дней с ухода Адама.

Дни тянулись, но никто не приходил. Личам было наплевать на шарри, валяющегося у заводи. А тот в свою очередь восстанавливал силы, и думал о том, почему госпожа Бьёко отправила именно его? Она знала, что Адам убьет исполнителя, как только достигнет желаемого. Знала, что обычный разумный демон, в этом бедном на магию мире, не протянет дольше недели. Но Гарат, все очки характеристик за семьсот уровней, вкладывал в выносливость, и в Папилио худо — бедно мог восстанавливать свои силы до минимально приемлемого уровня. Врожденный повышенный модификатор живучести рептилии, также стал одной из причин, почему именно Гарата отправили на задание со столь длительным сроком и шаткими условиями. После ухода Адама, когда госпожа Бьёко навещала Гарата, в ее поведение читалась не жалость, а презрение. «Такого выродка не жалко» — к такой мысли пришел шарри обдумывая произошедшее. Он не корил себя о принятом пути прокачки. Точнее он просто не знал, как это делать. Гарат оставался животным.