Целуй девочек - Джеймс Паттерсон

— Этот, по всему видно, накачался. Вон глаза какие красные, — сказал патрульный с тихим голосом. — Наверняка на игле сидит. — Разговор шел обо мне.

— Меня зовут Алекс Кросс. Я — следователь. А ты — сволочь, мать твою. Я занимаюсь делом Казановы, — неожиданно для себя самого завопил я. — Звоните следователям Раскину и Сайксу. Немедленно! Звоните Кайлу Крейгу из ФБР!

В тот же момент я резко развернулся и всадил кулак в горло тому, кто стоял поближе. Он камнем рухнул на землю. Напарник его рванулся к нам, но Сэмпсон свалил его на тротуар, прежде чем тот успел натворить что-нибудь совсем уж идиотское. Револьвер у первого дурака я отобрал легче, чем у четырнадцатилетнего сопляка в Вашингтоне.

— Значит, руки за голову? — переспросил Сэмпсон своего «подозреваемого». И в голосе его не было ни доли иронии. — Скольких черных ты дерьмом облил? Скольких называл «чернозадыми» и издевался вот так? Вот так, вот так… чтобы ты понял, мать твою, каково им было. Меня от тебя блевать тянет.

— Вам прекрасно известно, что Казанова не черный, — сказал я обоим разоруженным полицейским Чепел-Хилла. — А если вам, джентльмены, ничего об этом не известно, поверьте мне на слово.

— В этом районе было много ограблений, — сказал тихоголосый. Он внезапно весь сжался и начал переминаться с ноги на ногу, будто знаменитую американскую чечетку вздумал отбивать или старинный тустеп отплясывать — два шага вперед, один назад.

— Ты эти оправдания брось! — прорычал Сэмпсон, поигрывая своим пистолетом, чтобы эти два дуболома тоже чуток в штаны наложили.

Мы с Сэмпсоном снова сели в машину и прихватили с собой их оружие. Неплохой сувенир к началу дня. Пусть теперь объясняются со своим начальством в участке.

— Сукин сын! — буркнул Сэмпсон, когда мы отъехали.

А я треснул ладонью по рулевому колесу. Потом еще раз. Эта история вывела меня из себя даже больше, чем я предполагал. А может быть, просто нервы сдали.

— С другой стороны, мы этих сопляков уложили как нечего делать, — заметил Сэмпсон. — От их махрового расизма у меня кровь закипает. Ладно, пар выпустили. Это хорошо. Теперь как раз настрой что надо.

— Рад снова видеть твою рожу, — сказал я Сэмпсону. И улыбнулся наконец. Мы оба улыбнулись. А потом расхохотались как бешеные.

— Я тоже рад тебя видеть, Черный Рафинад. Выглядишь по-прежнему как огурчик. Эта нервотрепка на тебе не сказалась. А теперь за работу. Знаешь, мне жаль этого шизика, если он сегодня попадет к нам в лапы… что было бы очень и очень желательно.

Мы с Сэмпсоном тоже были вроде неразлучных близнецов, и это всегда здорово помогало.

Глава 88

Мы застали декана Браунинга Лоуэлла за тренировкой в новом университетском спортзале в Аллен-Холле на территории Дьюка. Зал был оборудован самыми лучшими и самыми современными тренажерами: гребные устройства, гимнастический комплекс «Стэр-Мастерс», «бегущие дорожки», гравитроны.

Лоуэлл тренировался со штангой. Нам надо было поговорить с ним о Вике Саксе, профессоре порнографии.

Мы с Сэмпсоном понаблюдали, как Лоуэлл выполняет жимы, упражнения для ног и пресса. Впечатление все это произвело даже на нас, хотя мы в подобном деле собаку съели. Лоуэлл был настоящим атлетом.

— Так вот как выглядят вблизи боги Олимпа, — сказал я, когда мы наконец направились к нему через зал. Из репродукторов, развешанных по стенам, звучал голос Уитни Хьюстон. На пение Уитни у всех профессоров вставало.

— Олимпийский Бог рядом с тобой идет, — напомнил Сэмпсон.

— Об этом легко забыть в присутствии великих, но пока скромных, — сказал я с усмешкой.

Услышав топот наших уличных башмаков по полу спортзала, Лоуэлл поднял голову. Улыбка у него была открытая и дружелюбная. Душка Браунинг Лоуэлл. Он и в самом деле производил приятное впечатление. Во всяком случае, из кожи вон лез, чтобы таким казаться.

Мне надо было за короткое время вытянуть из этого весьма осведомленного в университетских делах человека как можно больше информации. Где-то в недрах университета должна была прятаться та самая недостающая часть головоломки, которая объяснит все эти загадочные убийства. Я представил Сэмпсона, и мы затеяли легкую учтивую беседу. Я спросил Лоуэлла, что ему известно о Вике Саксе.

Декан старался изо всех сил, так же как и при первой нашей встрече.

— В семье, как говорится, не без урода. Вот таким «уродом» и является Сакс, уже лет десять. Подобные ему встречаются практически во всех университетах, хоть один, но есть, — сказал Лоуэлл и глубоко задумался. Я заметил, что даже на лице у него, когда он хмурится, проступают мускулы. — Сакс известен под кличкой Доктор Мразь. Но он состоит в штате, и кроме того, никогда не был пойман с поличным на чем-то непотребном. Наверное, мне полагалось бы выгораживать доктора Сакса за недостаточностью улик, но я не стану этого делать.

— Вам доводилось слышать о коллекции порнографических книг и фильмов, которая принадлежит Саксу и которую он хранит у себя дома? Порнография, замаскированная под эротику. — Сэмпсон решил задать этот вопрос вместо меня.

Тогда Лоуэлл приостановил свою усиленную тренировку. Долго смотрел на нас обоих, потом спросил:

— Доктора Сакса подозревают в деле исчезновения всех этих молодых женщин?

— Подозреваемых много, декан. И пока я не могу больше ничего сказать. — Это была правда. Лоуэлл кивнул.

— Я понимаю вас, Алекс, и попробую рассказать кое-что о Саксе, что могло бы помочь. — Он окончательно завершил тренировку и принялся растирать мощную шею и плечи. Тело его напоминало полированную скалу.

Лоуэлл говорил, продолжая педантично растираться.

— Начну, пожалуй, с самого начала. Когда-то здесь произошло жуткое убийство молодой пары. Случилось это в восемьдесят первом году. Вик Сакс в то время учился на последнем курсе, изучал гуманитарные науки. Чрезвычайно способный был студент. Я тогда уже окончил университет. Вступив в должность декана, я узнал, что Сакс проходил по подозрению в убийстве этой пары, но был полностью оправдан. Не нашлось ни одной улики, подтвердившей бы его прямое или косвенное участие. Подробности мне неизвестны, но вы и сами можете все выяснить у даремской полиции. Случилось это весной восемьдесят первого. Убиты были Ро Тирни и Том Хатчинсон. Скандал был грандиозный, насколько мне помнится. В те времена убийство могло решительно потрясти общественность. Но дело в том, что это преступление так и осталось нераскрытым.

— А почему вы раньше об этом не рассказывали? — спросил я Лоуэлла.

— ФБР и так все известно, Алекс. Я сам их информировал. И знаю, что с доктором Саксом они беседовали несколько недель назад. У меня создалось впечатление, что он вне подозрения и что связи между нынешними и тем преступлением не обнаружено. Я в этом абсолютно уверен.

— Ну что ж, вполне откровенно, — сказал я декану и попросил его еще об одном большом одолжении. Не мог бы он выяснить, что выспрашивали о докторе Саксе фэбээровцы? А еще я хотел бы посмотреть журналы университета за те годы, когда Сакс и Уилл Рудольф были студентами. Мне надо было тщательно изучить выпуск восемьдесят первого года.

Около семи вечера того же дня мы с Сэмпсоном снова повстречались с полицией Дарема. Среди остальных были следователи Раскин и Сайкс — несли тяжкий груз профессионального долга.

Перед началом совещания о новых данных в ходе следствия по делу Казановы они отвели нас в сторону. Им тоже передалось общее напряжение, что несколько сбило с них спесь.

— Слушайте, вам обоим уже приходилось заниматься такими жуткими делами, — сказал Раскин. Как обычно, говорил в основном он. Дэйви Сайксу мы нравились не более, чем в первый день встречи. — Я знаю, мы с напарником поначалу не очень привечали вас. Но хочу, чтобы вы знали: мы желаем лишь одного — остановить убийства.

Сайкс закивал своей квадратной головой.

— Мы хотим прижать Сакса к ногтю. Вся беда в том, что наше начальство заставляет нас, как всегда, гоняться за собственными хвостами.

Раскин наконец улыбнулся, и я вслед за ним. Политика полицейского управления нам всем была хорошо известна. Но я по-прежнему не доверял даремским следователям по особо опасным преступлениям. Уверен был, что они хотят нас с Сэмпсоном использовать или, по крайней мере, держать на отшибе. И, кроме того, меня не покидало ощущение, что они до сих пор придерживают кое-какие улики.

Даремские детективы сообщили нам, что они проверяют всех врачей в Университетском треугольнике и отмечают тех, кто хоть каким-нибудь боком был причастен к преступлениям или как-то связан с преступным миром. Вик Сакс среди них главный подозреваемый, но не единственный.

До сих пор было вовсе не исключено, что Казанова окажется тем, о ком мы думать не думали и даже слыхом не слыхивали. Так очень часто случается в следствии по делу о многократных убийствах. Он где-то рядом, а мы, возможно, даже не представляем себе, кто он такой. И это пугает больше всего. И раздражает, конечно, тоже.