Стоунхендж. Загадки мегалитов - Питер Браун

Традиционная картина северо-западной европейской мегалитической культуры конечно же не соответствует уровню интеллектуальных достижений, необходимых для объяснения астроархеологической теории. Эти две модели кажутся несопоставимыми. Сам Аткинсон однажды заметил, что если археологи согласятся хотя бы с частью заключений Тома (к чему, с его точки зрения, дело и шло), то тогда им придется радикально изменить свою нынешнюю точку зрения на интеллектуальный уровень человека Северо-Западной Европы третьего и второго тысячелетий до н. э., а это также повлечет за собой пересмотр устоявшихся идей истории науки в отношении геометрии, системы измерений, наблюдательной астрономии и календаря, первенство в изобретении которых традиционно приписывалось хорошо известным цивилизациям Древнего Востока.

Но какого уровня развития достигли древние астрономии за пределами Европы? Древнюю астрономию Ближнего Востока изучали в течение приблизительно всего последнего столетия по глиняным табличкам, содержащим тексты или мифологические истории, по папирусным документам, по надписям на монументах, стелах и, как в случае с египетской работой Смита и Локьера, посредством полевых исследований размеров и ориентаций этих монументов, как мегалитических, так и другого рода. Мезоамериканские и южноамериканские доколумбовы астрономии также изучались аналогичным способом.

Уже давно считалось, что научная астрономия не возникает с момента опознания и распределения по группам нерегулярных формирований звезд либо изобретения звездных или астральных божеств, которые, по всей вероятности, могли возникнуть еще во времена верхнего палеолита. Она возникает тогда, когда предпринимаются явные попытки предсказать, хотя бы грубо, периодические астрономические явления, такие как фазы Луны. В данном контексте «лунные нотации» Маршака верхнего палеолита, если считать их верными, подходят под это определение, так же как и значительная часть мегалитической астрономии Северо-Западной Европы в ее связи с восходами Солнца и Луны. Мегалитическая астрономия Северо-Западной Европы уникальна в том, что мы в современном мире получили в наследство обсерватории, если это действительно обсерватории, не подтвержденные никакими филологическими источниками, в то время как на древнем Ближнем Востоке мы имеем эти филологические источники, но не сам инструментарий, а также лишь туманные намеки на то, как эти наблюдения проводились.

Классические авторы во многом полагались на Бероса как на источник своих идей о вавилонской астрономии. Берос, жрец храма Бела, родился во времена правления Александра и был автором нескольких астрономических книг и трактатов, включая историю Babyloniaka, из которой до наших дней дошли лишь фрагменты в работах Иосифа, Евсевия и Синцелия. Но в этих сохранившихся фрагментах мало говорится о научной астрономии, они содержат главным образом отрывочные астрологические и мифологические сведения, касающиеся древних космологических легенд. Несмотря на это, идеи Бероса оказались очень полезными для историков при установлении хронологического порядка правителей Вавилона.

Когда в 1862 году Джордж Корнуолл Льюис написал свою точную и авторитетную «Астрономию древних», масштабы научной вавилонской астрономии еще не были до конца оценены. Хотя клинописные таблички, найденные Боттой при раскопках руин Хорсабада, попали во Францию еще в 1846 году, а таблички из библиотеки царя Ашшурбанипала в Куюнджике, обнаруженные при раскопках Лайардом в 1849 – 1850 годах, направлялись в Лондон полными коробками, истинное содержание многих из них так и не было оценено.

Несколькими годами позже франко-немецкий ученый Джулиус Опперт и британский ученый А.Х. Сейс осуществили перевод глиняных табличек, связанных с так называемой научной астрономией вавилонян. Но только лишь в 1881 году, когда отцы иезуиты Эппинг и Штрассмайер обнаружили в текстах этих глиняных табличек сложную вавилонскую лунную теорию, реальная научная астрономия Древнего мира вышла на свет.

В трактовке вавилонской астрономии имеются свои спорные вопросы. Один из самых древних научных текстов связан с табличками Венеры Аммисадуга (найдены в библиотеке Ашшурбанипала), которые сейчас считаются ценнейшим владением Британского музея. С этими табличками тесно связаны довольно спорные теории Иммануила Великовского. Помимо многочисленных гиперспекулятивных рассуждений, Великовский предположил, что когда-то в прошлом на Земле произошли две громадные катастрофы, причиной которых стало динамическое взаимодействие Земли с некой кометой, а затем с Марсом. Встреча этой кометы с Землей предположительно произошла примерно в –1500, в результате чего данная комета трансформировалась в планету Венера. Встреча же с Марсом предположительно состоялась в –687. В итоге этих коллизий, по мнению Великовского, изменились как направление вращения земной оси, так и угол ее наклона, что привело к значительному изменению наклона самой эклиптики.

Эти теории катастроф Великовского фактически представляют собой обновленную интерпретацию фантастических идей XVII века Эдмонда Хелли, который позднее доработал он сам, а потом их подхватил и развил Вильям Винстон в своей работе «Новая теория Земли» (1696).

Если идеи Великовского правильны, то подтверждение им нужно искать в мегалитических ориентировках. Из этого следует, что в Стоунхендже и других мегалитических монументах, сооруженных до с. –1500, сейчас не обнаружить положительных ориентировок на Солнце и Луну. Эти яркие катаклизмы оказали огромное влияние на сторонников охоты за трактами, и в частности на некоторых современных ученых – сторонников так называемого традиционного научного догматизма и учебного авторитаризма. Для них Великовский стал неким подобием гуру. В попытке опровергнуть доказательства позитивных ориентировок Стоунхенджа Великовский утверждал, что монумент был воздвигнут позднее, чем принято считать, что радиоуглеродное датирование совершенно ненадежно, археологические данные ошибочны, и он глубоко убежден в том, что артефакты, найденные в Стоунхендже и датированные началом второго тысячелетия, вполне могли попасть туда в более позднее время. Возможно, его взгляды основаны на таких примерах, когда британский пенни был найден в нижних слоях цивилизации Хараппа в долине Инда, а пустая бутылка из-под содовой воды – в исключительно древнем раскопе в Южной Африке!

Эти аргументы также коснулись глиняных табличек Венеры Аммисадуга. Об этих табличках было написано множество книг и весьма спорных работ. В них затрагивались многие темы, и в частности проблема, связанная с их фактическим возрастом, который в настоящее время относят к периоду от с. –1645 до –1625, в то время как Великовский считает их примерно на тысячелетие старше. Все, кто предпринимал попытки расшифровать эти таблички, сталкивались с проблемой отсева вводящих в заблуждение ошибок. Манипулируя этими ошибками и интерпретациями, Великовский и его соратники предприняли тщетные попытки доказать, что Венера не всегда двигалась по орбите, по которой проходит сегодня. Они считали, что эти таблички оправдывают и поддерживают их теорию катастроф.

Старые аргументы о привнесенных инновациях преследуют как астрономию, так и археологию. Возможно, даже в большей степени астрономию, которую сегодня одолевают различного рода уфологи, помимо всех других псевдонаучных теорий о пришельцах из космоса. Некоторые авторы уже давно считают, что астрономия может предоставить прямые свидетельства широкого распространения конкретной научной культуры в доисторические времена. Вряд ли кто-либо будет отрицать, что как диффузия, так и местная независимая инновация играли свою значительную роль в развитии конкретных культур. В действительности же проблема сводится к определению того, какой из этих факторов оказал большее влияние в каком-либо конкретном месте. В прошлом, как мы видели, с помощью теории диффузии было проще объяснить присутствие идей и артефактов, которое иначе было трудно обосновать в «признанном» контексте какого-либо общества.

Идеи Локьера, четко помещавшие Стоунхендж в определенный доисторический контекст (Фергюссон и другие говорили о более раннем его происхождении), также в некоторой степени отображали мнение, распространенное во второй половине XIX века, о том, что любое сложное научное мышление должно было происходить из Древнего Востока. Спорный тезис Локьера о том, что Британия в древние времена, примерно –3600, была населена расой, связанной по крови и культуре с Вавилоном или Египтом, и эти контакты поддерживались до по крайней мере –1300, был типичен для гипердиффузионистских теорий того времени, подобно тем, которые вынашивались высоковлиятельной панвавилонской школой в Германии в начале XII века. Сторонники панвавилонизма утверждали, что большинство мифологических легенд имеют астрономическую основу и содержат скрытую и подробную астрономическую информацию. Естественно, мало кто будет отрицать, что ранние шумерские мифы, особенно касающиеся Инанны, королевы небес, непосредственно связаны с движением планеты Венера, которая на время исчезает при наибольшем кажущемся сближении с Солнцем. Этот небесный миф предшествует, по крайней мере на тысячелетие, более научным табличкам Венеры Аммисадуга, в которых описывается то же самое явление, а содержащаяся в них информация довольно проста и сравнима с доступными мистическими историями других древних народов, объясняющих и оправдывающих периодические исчезновения звезд и планет, а также происхождение затмений Солнца и Луны.