Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нилланс

Генералы Алленби, Роулинсон и Палтини, которые командовали кавалерийским, а также IV и III корпусами соответственно, тоже умело управляли своими солдатами. В отличие от дивизий II корпуса личный состав этих корпусов был относительно свежим, их солдатам не довелось выносить бесконечные бои, марши и переходы, начиная от самого Монса. Действия кавалерийского корпуса Алленби, который теперь воевал как пехотное соединение, должны служить свидетельством высокой репутации его командира. Его действия, так же как и действия Роулинсона, будут подробно рассмотрены позже, а на данный момент достаточно сказать, что в трудных ситуациях они умело командовали вверенными им подразделениями и что их действия не могут стать объектом какой-то серьезной критики.

Что касается Хейга, то первым его большим испытанием должно было стать 1-е сражение при Ипре, и далее мы сможем увидеть, насколько он соответствовал вызову, брошенному ему. Остается фельдмаршал сэр Джон Френч, которому предстояло встретиться с самым серьезным испытанием за все годы его службы. Он не проявил качеств, необходимых великому полководцу, и было бы глупо делать вид, что это не так. Неустойчивый характер, внезапные переходы от уныния к радости лишали Френча способности принять решение и составить четкую картину происходящего из всего обилия пестрых сведений, получаемых им.

Нетрудно испытывать определенное сочувствие к Френчу — старому солдату, брошенному внезапно в кампанию такого масштаба и совершенно не похожую на все, с чем ему приходилось сталкиваться ранее. Гораздо труднее найти оправдание его действиям. Он игнорировал очевидные факты, он пропускал мимо ушей сведения, которые не подтверждали представления, сложившиеся у него, и был не в силах подчинить своей воле нижестоящих военачальников. Комментируя начало 1-го сражения при Ипре, «Официальная история» (т. II, с. 157) осторожно отмечает: «Очевидно, что главнокомандующий или не имел доверия к собранным его разведкой сведениям о характере и численности неприятеля, или же есть еще какая-то причина, по которой он считал не заслуживающими внимания вновь прибывшие резервы германской армии».

Френч также слишком долго прислушивался к этой «сладкоголосой сирене» Вильсону, который убеждал его признать лидерство Фоша и поскорее начать наступление на восток, сколько бы ни поступало сведений, говоривших о необходимости перейти к обороне и как можно быстрей. Наверное, другой и более мудрый командующий, которому по силам справиться со своими эмоциями, нашел бы время для того, чтобы проанализировать постоянно поступающие сведения о концентрации немецких сил и избрал иной способ действий. Френч же приказал своим солдатам быть готовыми к катастрофе, а когда катастрофа не заставила себя ждать и встала перед ними, он понадеялся на то, что высокие боевые качества подчиненных ему солдат вытащат его из нее. Его оперативный приказ № 39 по армии, отданный 20 октября, спустя два дня после начала сражения, начинался словами: «Сегодня неприятель провел несколько массированных атак на позиции II, III и IV корпусов, которые были отражены самым решительным образом. Силами II, III и кавалерийского корпусов, а также 7-й дивизии IV корпуса главнокомандующий намерен отразить атаки неприятеля и одновременно нанести по нему решительный удар силами I корпуса». Этот приказ полностью игнорировал то обстоятельство, что атаки немцев не только по-прежнему продолжались, но что сила их ударов возрастала, и трудно было сказать, хватит ли сил, чтобы «отразить» удары. К счастью для БЭС и для самого Френча, командиры его корпусов начали принимать собственные решения и переходить к обороне.

20 октября генерал Палтини почувствовал, что дальнейшее продвижение его войск остановлено, и в предвидении контратаки он приказал своим солдатам остановиться и окопаться. Как и ожидалось, контратака противника состоялась в тот же день, только несколько позже, после того как на 6-ю дивизию генерала Палтини обрушила свой огонь артиллерия XIII немецкого корпуса. Затем в бой вступила немецкая пехота; продвижение наступающих частей шло под прикрытием плотного пулеметного огня с применением «тактических бросков» — единовременного броска вперед на несколько сотен метров, под прикрытием артиллерийского огня. Немцы продолжали свои атаки и после наступления темноты, и на рассвете 21 октября Палтини стало ясно, что против него действуют два корпуса — XIII и XIX, оба из 6-й армии. Пока еще ему удавалось отражать атаки противника, но оборона была непрочной, поскольку позиции его корпуса растянулись километров на 20 и у Палтини не хватало сил для организации надежной обороны на всем их протяжении.

Корпус Алленби был вынужден отступить под давлением превосходящих сил противника. Кавалерийские дивизии гораздо меньше, чем пехотные, и в составе двух дивизий Алленби насчитывалось не более 9000 сабель. На фронте против них действовало не менее 6 германских кавалерийских дивизий войск, а также поддерживающие их конно-егерские батальоны — всего примерно 24 000 сабель. Неудивительно, что британскому кавалерийскому корпусу пришлось отступить и той же ночью окопаться в районе Плёгстрирта и Мессины, а самому Алленби — обратиться за помощью к III корпусу.

В своем стремлении продвинуться на запад обе немецкие армии пытались найти брешь во фронте союзников, и на 21 октября сражение постепенно разгорелось вдоль всей линии фронта к северу от Арментьера. Невзирая на сильный артиллерийский огонь, за которым последовали атаки пехоты, части III и кавалерийского корпусов удерживали свои позиции, нанося урон противнику и скашивая наступающую пехоту своим метким ружейно-пулеметным огнем. На участке фронта, где действовала 6-я пехотная дивизия, деревни в ходе боев переходили из рук в руки, но кавалеристы ухитрились удержать Мессину, правда, при этом шато в Холлебеке оказалось в руках у немцев. Точно так же оставался на своих позициях по обе стороны дороги на Менин и IV корпус. Поскольку немцы подвергали его позиции сильному артиллерийскому обстрелу и раз за разом посылали в атаку крупные силы пехоты, корпус предпринял попытку окопаться. Солдаты Роулинсона удерживали оборону до тех пор, пока к их левому флангу не подошли части I корпуса. Хейг по-прежнему был намерен выполнить задачу, поставленную перед его корпусом оперативным приказом № 39 Хейга: «Используя дорогу Ипр — Пасшендэле, а также другие дороги, ведущие на север, выдвинуться к Тюро и в случае встречи с противником уничтожить его». Такая встреча состоялась примерно в полутора километрах или около того к востоку от Ипра.

21 октября I корпус пересек дорогу Цоннебеке — Лангемарк и был встречен плотным артиллерийским огнем и массированными атаками пехоты пяти германских дивизий, остановивших продвижение корпуса. Вторая дивизия натолкнулась на крупную группировку войск 52-й немецкой резервной дивизии, и, действуя буквально как на учениях, канониры I корпуса посылали град шрапнели в накатывавшие волна за волной цепи наступавшей немецкой пехоты. Судя по всему, в тот день артиллерия не знала недостатка в боеприпасах, поскольку только одна из батарей Королевской полевой артиллерии произвела 1400 выстрелов. Те из немецких солдат, которым удалось уцелеть при артобстреле, были встречены ружейным огнем, и молодые парни ложились рядами, скошенные метким огнем британской пехоты. Однако в конце концов численное превосходство сыграло свою роль, и вечером этого дня 2-я дивизия была вынуждена остановиться и окопаться вокруг Цоннебеке. 1-я дивизия тоже встретила ожесточенное сопротивление с самого начала своего выдвижения. Но прежде чем она была остановлена на линии Рёлькапелле — Кёкуит, ей удалось продвинуться вперед примерно на километр. 4-я немецкая армия понесла большие потери, и ее наступление было остановлено, однако положение корпуса Хейга нельзя было назвать прочным, и оно стало еще более угрожающим после того, как было замечено, что французская кавалерия под командованием генерала де Митри отошла по направлению к Изеру.

Здесь мы видим еще один пример того, какие проблемы возникают при условии раздельного командования. Когда французские, равно как и английские, генералы принимали решение или получали приказ от своего вышестоящего руководства отвести войска, для них становилось делом второстепенной важности то, какую реакцию вызовут их действия в частях союзников на смежных фланговых позициях. Получалось так, что успешный отвод войск, при котором не возникало никаких проблем у соседей справа и слева, полностью зависел от здравомыслия и доброй воли командиров на местах. В данном случае, и к счастью для генерала Хейга, командир французской 7-й кавалерийской дивизии, что находилась на левом фланге I корпуса, видел, какие проблемы вызовет отход его части, и поэтому решил не уходить с позиций. Эта дивизия оставалась на месте до тех пор, пока ей не было вторично приказано оставить позиции с наступлением сумерек. За это время Хейг смог оценить обстановку и отдать новый приказ. В 15 часов он, подобно командирам корпусов, действовавших южнее, приказал обеим своим дивизиям остановить наступление и окопаться. Его корпус уже потерял 932 человека убитыми и ранеными, по одному за каждый отвоеванный ярд, а сопротивление немцев только возрастало.