История Греции - Соломон Яковлевич Лурье

не мог иметь друзей во всех городах, где ему приходилось бывать. Вдобавок, теперь торговцы часто происходили из простонародья и никаких связей за границей вообще не имели. Поэтому отдельные граждане, желающие получить расположение иностранного государства, становятся ксенами не какого-нибудь отдельного лица, а всего этого государства в целом. Такие люди получают название «проксенов» («вместо ксенов»: они играют роль, несколько сходную с нынешними консулами). Государства, интересы которых они представляют у себя на родине, дают им ряд отличий и привилегий. Однако сограждане проксена не могут, стоя на античной точке зрения, мириться с тем, что всякий иностранец, приезжая в город, оказывается почти в положении гражданина; право пользоваться защитой проксена предоставляется только лицам, прибывающим в данный иноземный город на короткий срок; после этого срока приезжие записываются в особую группу неполноправных переселенцев — метеков: они платят особые налоги, обязаны жить в определенных кварталах города и подвергаются особым ограничениям. Права приобретать землю и дом переселенцы в Греции никогда не имели: они должны были снимать помещение в чужих домах, а это считалось у греков большим неудобством. Из приведенного ниже стихотворения Тиртея (см. с. 168) мы увидим, каким несчастьем греки считали жизнь на чужбине: часто они предпочитали смерть изгнанию.

4. ЗАКОНОДАТЕЛИ И ТИРАНЫ

Мы видели уже, что в результате происшедших глубоких экономических сдвигов изменились и группировки внутри греческих родов: с одной стороны, выдвинулся влиятельный городской торгово-ремесленный класс[92], добивающийся, чтобы его экономическому могуществу соответствовало и могущество политическое; с другой стороны, крестьяне, попавшие в долговую кабалу, не могли мириться с создавшимся положением, и в их среде шло глухое брожение. Земледельческая аристократия теряла теперь всякое право на преимущественное положение. В области экономики ведущая роль переходит к торговому классу; в области военной вводится строй тяжеловооруженных (гоплитов), где судьбу сражения решает уже крестьянская масса, а не отдельные передовые бойцы из аристократии; большое значение приобретает теперь и флот, а в морском деле аристократия не имела решительно никаких преимуществ. Поэтому аристократия вырождается теперь в кучку насильников: пользуясь тем, что законы в эту эпоху были устные и хранителями их были аристократические должностные лица, она всячески извращает их в интересах своего класса. Поэтому теперь народными массами выдвигается требование записи законодательства. В различных греческих государствах выдвигают пользующихся доверием граждан для записи законов. Так, из законов VII в. были особенно известны законы Залевка из Локр (локрийская колония в южной Италии), законы Харонда из Катаны в Сицилии и, наконец, законы Драконта в Афинах. Только в Спарте писаных законов никогда не существовало, но здесь и эмансипации крестьян никогда не произошло.

От этих законов до нас дошли отдельные фрагменты, но о том, как они были средактированы, мы можем судить по дошедшему до нас законодательству из Гортины на Крите или по священным законам, найденным итальянцами в Кирене и опубликованным в 1927 г. Эти законы, как правило, имеют казуистический характер, т. е. не касаются основных положений права, которые представляются общеизвестными, а рассматривают ряд отдельных случаев, в значительной мере религиозного и ритуального характера, например: «Если кто-нибудь принесет в жертву богу животное, которое этому богу не полагается приносить, то он должен...» и т. д.

Поскольку в задачу этих законодателей входила только запись старого права, они обычно закрывают глаза на происшедшие экономические изменения и пытаются бороться с этими изменениями путем запрещения. Так, по законам Залевка, запрещается всякая посредническая торговля. Крестьянин может продавать свои продукты только непосредственно потребителю. Письменные договоры воспрещаются. Всякие договоры должны совершаться устно, при свидетелях. В области уголовного права господствует еще старинный принцип: «око за око, зуб за зуб». Таким образом, торговый класс совершенно игнорируется; если законодатель и пытается ослабить аристократический гнет, то только в интересах крестьянства. Мы увидим еще, что эта косность характерна для всего VI в.; торговый класс на первых порах был доволен уже тем, что все более ослабляется его главный враг — аристократия.

Эта запись законодательства, однако, могла привести к успокоению только в государствах чисто земледельческого типа, где экономическое влияние еще оставалось в руках аристократии. Так, поэма Гесиода «Работы и дни» показывает, что он видит причину несчастий только в несправедливости аристократических судей и в недостаточно интенсивном ведении хозяйства крестьянами. И действительно, запись законов, произведенная Филолаем, внесла здесь успокоение: ни о какой революции в Беотии мы не слышим.

Совершенно иную картину видим мы в торговых городах. Здесь после ряда попыток примирения между классами (такие примирители назывались эсимнетами) наступает полоса кровавых революций, так называемых тираний.[93]

Английским ученым П. Юром в 1912 г. была выставлена теория, по которой Тираны являются «капиталистами», выдвинувшимися благодаря их денежному могуществу. Они были, по его мнению, вождями торгово-ремесленного класса и всецело защищали его интересы. Непосредственно же опирались они, якобы, на своих наемных рабочих, в частности на шахтеров из рудников, так как основным источником могущества этих тираннов было, по мнению Юра, владение серебряными рудниками. Из русских историков эта теория усвоена акад. А. И. Тюменевым, который эклектическим образом соединил теорию Юра с трактовкой Тирана как «демагога, обманывающего народ». Между тем, при нынешнем состоянии традиции о VI в., серьезного историка не может интересовать чтение в душе у Тирана — это занятие мы можем спокойно предоставить Плутарху, за которым в своих оценках часто слепо следует и А. И. Тюменев. Для историка важно лишь выяснить, в чьих интересах проводились осуществлявшиеся Тиранами мероприятия.

Рядом исследователей показана несостоятельность этой теории: Тираны, как правило, выдвигаются не из торгового класса, а из аристократии благодаря военным подвигам: не только афинский Тиран Писистрат выдвинулся благодаря победам над Мегарами, но и сикионский Тиран Орфагор — благодаря победе над Пелленой; милетский Тиран Фрасибул достиг власти благодаря успешной защите города от лидийского царя Алиатта; митиленец Питтак стал во главе государства не потому, что его отец имел мельницу, а потому, что он одержал блестящую победу над афинянами, а его жена принадлежала к Атридам, потомкам Агамемнона, и т. д. С другой стороны, те диакрии, на которых опирался Писистрат, были вовсе не горнорабочими, а крестьянами, из северо-восточной Аттики.

Тирания появляется только в государствах с сильным торгово-ремесленным классом; в государствах чисто земледельческого типа, как Беотия или Лакония, мы ничего не слышим о Тирании. Однако отсюда еще нельзя сделать вывод, что во всех государствах Греции Тирания была выразителем интересов городского демоса. В тех государствах, где наряду с городским демосом еще существует сильный землевладельческий класс, равнодействующая борющихся сил может пройти иначе и