Усадьба - Мэри Пирс

– Я не могу ответить вам, не оказавшись либо лгуном, либо пижоном. Но мне не хотелось бы выглядеть в ваших глазах ни тем, ни другим.

– Но сегодня особый вечер, и мы возобновляем старое знакомство. Я буду танцевать с вами еще один танец.

Джинни поставила пустой бокал и просмотрела свою карточку, где были записаны партнеры для танцев.

– У меня свободен следующий танец – полька. Вы не заняты? Тогда все прекрасно. Мы сможем выпить еще бокал шраба.

Нэн и Эдвард наблюдали за ними с другого конца зала.

– Неудачно, что она присутствует сегодня на бале. Она все такая же хорошенькая и привлекательная, – сказала Нэн. – И главное, здесь Чапманы, которые привезли с собой свою племянницу. Когда она раньше гостила у них, Мартин с ней так хорошо поладил, я надеялась, если они снова встретятся сегодня… Ты только посмотри! Они танцуют второй танец подряд!

– Но тут ничего страшного. Она же замужняя женщина!

– Напротив, она может оживить в нем надежду, и он снова влюбится! Думаешь, почему он до сих пор не женился? Он все еще увлечен ею!

– Какая чушь! – сказал Эдвард. – Ты говоришь о нем так, как будто ему уже много лет. А ему всего лишь двадцать четыре года. Конечно, он со временем женится, когда увлечется. Но он очень занятой человек.

– Да, но почему он все время работает, стараясь заработать все больше денег? Какой в этом смысл? Ради чего?

– У Мартина есть талант зарабатывать деньги, и он должен полностью использовать его.

Мартин действительно был очень занят. У него сейчас работали три каменоломни. Кроме того, в этом году он получил лицензию на заготовку гравия в Калверстоуне. Не говоря уже о том, что он принимал участие в работе городского Совета и занимался другой общественной деятельностью. Его интересовали вопросы образования, особенно бедных детей; беспокоила работа старейшей средней школы Чардуэлл-Петтифор, и он был членом Совета учредителей. Он пожертвовал деньги на расширение здания школы, купил и подарил ей кусок земли, чтобы на нем устроить игровое поле.

Он выделил деньги на десять бесплатных мест в школе для мальчиков из бедных семей.

Недавно он купил дом под названием Филдингс, расположенный на десяти акрах сада и находившийся в миле к югу от Фордовера. Это был каменный дом в стиле короля Иакова. Он хорошо сохранился, и его было нужно только немного привести в порядок и поменять мебель. Но сад был сильно запущен. Таким образом, у Мартина появилась еще одна забота – перепланировать сад и отремонтировать террасу. Он многое делал сам.

У Мартина была старая кухарка-экономка, слуга и две горничные. Нэн часто его навещала и проверяла, аккуратно ли ведется хозяйство. Она и прежде это делала, когда он еще жил в Черчэнд. Помогала ему выбирать новую мебель, давала советы, как лучше управлять слугами. Когда у него собирались гости, она играла роль хозяйки дома. Ей было приятно делать это, но она всегда говорила Мартину, что будет счастлива, когда он, наконец, найдет себе жену.

Нэн была очень счастлива в браке. У нее уже подрастали сыновья, и поэтому ей хотелось, чтобы ее единственный брат тоже обрел семейное счастье. Она постоянно пыталась познакомить его с подходящими девушками, но все ее попытки сватовства потерпели неудачу. Каждый раз она, однако, на что-то надеялась, но…

– Ничего не выходит из моего сватовства, – грустно говорила она Эдварду. – И мне уже негде брать ему новых невест.

– Если он не нашел никого здесь, то, может, найдет во время путешествия по Европе. Может, он вернется домой с женой-иностранкой.

Но в 1853 году Мартин вернулся из Европы и привез с собой только свежие новости о разногласиях между Францией и Россией. В марте в этот конфликт была втянута и Англия. Она объединилась с Францией в поддержке Турции против русского царя.

Вскоре Чардуэлл, как и вся Англия, оказался захваченным патриотической лихорадкой. Снова пришлось поработать сборщикам денег.

На благотворительном базаре в Таун-Холле Мартин разговаривал с Кэтрин Ярт, когда к ним подошла ее сестра. На ней была маленькая меховая шляпка в виде кивера и темно-зеленый жакет, отделанный золотом. Джинни продавала лотерейные билеты, собирая деньги в деревянную круглую шкатулку в виде барабана.

– Я слышала, что вы купили дом Филдингс и усердно приводите его в порядок. Видимо, дела у вас идут совсем неплохо?

– Если вы так считаете, значит, так оно и есть.

– Ну-ну! Вы же богатый человек! Почему бы вам не признать это!

Мартин с улыбкой положил ей в руку монету.

– Ну что ж, богатый человек теперь стал беднее на целый соверен, – сказал он.

– Вы очень щедры. Я надеюсь, вы выиграете приз.

– Что за приз?

– Корзинка шелковицы со старого дерева в Рейлз. Вы его помните? Я приехала туда рано утром и помогала Кэтрин собирать ягоды.

– Если я выиграю, то буду считать себя весьма богатым.

– Мартин! – воскликнула Джинни. – Вы очень любезный мужчина!

– Я не верю своим ушам, – сказал Мартин. – Видимо, воспитание пошло мне впрок.

Он ничего не выиграл в лотерею, но на следующее утро в Филдингс доставили корзину с шелковицей. К ней была приложена записка.

«Утешительный приз», – было сказано в записке, и стояла подпись: Кэтрин Ярт.

Два года войны принесли дополнительные доходы суконным фабрикам в Каллен-Вэлли. Говорили, что один суконщик сколотил состояние, производя фланель на рубахи солдатам и грубое сукно для мундиров. Правда это или нет, но отрасль продолжала процветать. Когда, наконец, наступил долгожданный мир, начали развиваться и другие проекты.

Город радовался процветанию и легко тратил деньги. К концу десятилетия ему было чем гордиться. Его больница была одной из лучших на западе Англии. Улицы Чардуэлла привели в порядок, и теперь они освещались газовыми фонарями. Была отремонтирована церковь Святого Бенета.

В 1859 году появилось ощущение, что период процветания подходит к концу. Шерсть к этому времени сильно подорожала, и суконщики Глостершира, чрезмерно завысившие цены на свою продукцию, проигрывали йоркширцам. Те изготавливали более легкие и дешевые камвольные ткани. Некоторые из суконщиков Каллен-Вэлли были весьма озабоченны.

Их страхи усугублялись слухами из Америки. Там происходили волнения, могущие подействовать на торговлю между двумя странами. Эти страхи оказались реальностью, когда Америка установила огромные пошлины на импорт тканей из Англии.

Целый ряд суконщиков прекратили производство и продали свои фабрики, чтобы избежать банкротства. Фабрики и оборудование продавались очень дешево, и часто здания фабрик переделывались под другое производство. Одна стала бумагоделательной, две другие – мукомольными, еще одна изготавливала грубую шерсть из оческов.