Кланы Пустоши - Андрей Левицкий

Туран покачал головой:

– Нет, непонятно.

– Так потому, что оно и есть непонятное! Мир под некрозом будто умирает. Не могу лучше описать. Некроз – и весь сказ.

– Ты еще говорил про симбиотов. Что ваш взвод направили против них. Кто они?

– А это такие вроде… Слышал про пастухов с-под Минска? Про тех, что прям с коровами со своими в полях живут, спят на земле, холода не боятся?

– Слышал, хотя не видел никогда.

– А лучше их и не видеть, бо кошмары будут сниться. Так вот, пастухи эти обсыпаны чем-то таким, вроде шелухой. Оно как растение. Крабов пустынных-то видел? Есть особая разновидность, редкая, у которых кустик на спине растет. Эти не здесь, под склонами Крыма обитают. Корни кустика в желудке у краба, он кормится тем, что краб переваривает, но при том, говорят, кустик этот крабу тоже полезен, помогает, как это… ориентироваться, короче, в пространстве. Потому что от него такие нити тянутся крабу прям в мозг, и когда ветер дует или там погода меняется, кустик это своими листьями ощущает и краб вслед за ним тоже. У краба с кустом, стало быть, симбиоз, так? И с этой шелухой минские пастухи тоже в симбиозе состоят. В каком – неясно, но как-то они друг другу полезны. Пастухи, заразы, ни холода, ни жары не боятся, убить их трудно невероятно – живучие очень, раны на них заживают быстро. Но с другой стороны, эта, – Тим Белорус коснулся виска костяшками пальцев, – психика у них, будем говорить, совсем иная. Нечеловеческая. Поступки их, на наш взгляд, странные, ходят они круглый год голыми и ведут себя… ну, не как люди. А все потому, что в симбиозе с этой шелухой, которая их обсыпала. Так вот, некоторые из тех, кто в некрозе побывал, не умирают, а такими же симбиотами становятся. Слово мудреное, я его от нашего взводного лекаря слышал. Ну и вот, мой взвод отправили с теми симбиотами воевать. Да только разгромили нас, потому что симбиоты, хоть и неумные, но безжалостные совсем и боли, как те пастухи, не ощущают. Убить их трудно. И еще такое чувство, будто ими всеми из одного места командуют, только без радиосвязи, понимаешь? – Тим Белорус посмотрел на Турана, и взгляд рыжего был непривычно серьезен. – Вроде у них один мозг на всех. И мозг тот совсем не как у людей. Не знаю, как такое возможно, но страшно было очень. В общем, всех наших перебили, а я уполз. Меня вы́ходили в одном селении, чуть на селянке не женился, но сбег от артельной жизни, не по мне это. А потом… что делать? В солдаты неохота назад, да и стали бы мне в Замке вопросы задавать: как получилось, что взвод погиб, а я спасся? Может, предал, с симбиотами сошелся? В общем, потом я всякими делами промышлял… Ну а ты, парень, как сюда попал?

– Я жил на ферме, – сказал Туран. – С отцом и матерью. И с братом. Большая ферма, много работников. Напали бандиты, сожгли ее, всех убили. Я как раз уехал. Когда вернулся, увидел пожарище. Хотел отомстить, но меня захватили. Атаман той банды собирался ехать на Корабль, вез туда бойцовых мутантов. И меня с собой взял, чтобы продать на Арену. Но перед самым Кораблем я сбежал, и меня подобрал Ставро. Вот и всё.

– И всё, – повторил Белорус задумчиво. – Вот так вот. Знакомая история. Сколько я похожих наслушался в Херсон-Граде, в кабаках да притонах.

– Что такое энергион? – спросил вдруг Туран, и рыжий снова подергал воротник.

– Ха! Если б кто знал! Вроде бы какая-то машина древняя. Большая. Может, вроде Корабля что-то, только сохранилось получше. На Крыме слишком много слухов о нем ходит разных, чтобы разобраться, что к чему. Но все уверены: он ценный очень, кто энергион себе заполучит, тот над всей Пустошью хозяином сможет стать. Если захочет.

– Но откуда про него известно? Откуда взялся проектор?

Рыжий покачал головой:

– Слишком давняя история. На Крым его вроде бы притащил бродяга по прозвищу Паломник. Он единственный, кому удалось вернуться из этих мест. Может, проектор – часть энергиона? Стоял там где-то, ну как такая штука, по которой места разные находят, навигационный прибор то есть. Паломник его отвинтил, взял с собой. Поговаривают, он не только проектор тогда приволок, но теперь не выяснить, что еще. Паломник добрел до Крыма полуживой, а потом то ли помер, то ли исчез куда-то. Проектор после пропадал, опять возникал, переходил из рук в руки, ну и сейчас вот попал к Знатоку, через нее к Ставро… Э, парень, чувствуешь: дышится вроде хуже? Воздух какой-то… легкий слишком, что ли. Не вдохнуть толком, разреженный стал.

«Крафт» качнуло так сильно, что Тим ударился затылком о трубу. Пол провалился, но тут же толкнул снизу, подбросив обоих.

– Да раскуйте вы меня наконец! – в панике завопил рыжий. – Клятая болтанка, мы ж упадем сейчас!

Крышка люка поднялась, и в каморку протиснулся Ставридес. На лице великана была тревога.

– Тур, видишь вентиль? Крути его.

Вентиль находился неподалеку от Белоруса, и Туран вопросительно посмотрел на Ставро. Тот взял с его колен винчестер, навел на рыжего:

– Сиди ровно, бродяга.

Локтем прижав топорик к боку, чтобы Белорус не выхватил, Туран навалился на вентиль и стал медленно поворачивать его. Железное колесо поддавалось с трудом. В трубе зашипело.

– Зачем это? – сквозь зубы спросил Туран.

Ставро снял с шеи шнурок, на котором висел ключ от наручников.

– От земли горячие потоки идут, как я и думал. Из-за этого кáчка и «Крафт» вверх толкает. Надо стравить часть газа. Ладно, теперь завинти. Отдай мне топорик, бери ключ и раскуй его. Идем в рубку.

Когда Белорус, Ставро и Туран вошли, Макс стояла у штурвала.

– Смотрите! – воскликнула она. – Не знаю, что это, но мы приближаемся к нему.

Туран первым шагнул к окну. Стояла глубокая ночь, «Крафт» летел высоко над озером серого тумана. Там полыхали багровые сполохи, а впереди, где туман становился реже, в иловой корке была трещина. Хотя слово «трещина» не очень подходило к исполинскому провалу, зияющему посреди Донной пустыни.

Свет прокатывался по ночной пустыне багровыми волнами, бесшумно бил в кабину «Панча». Пока что под колесами был привычный затвердевший ил, но что ждет на краю низины, не знал никто. Красные скалы остались далеко позади, сендер и грузовик ехали в мертвой тиши, нарушаемой лишь рокотанием движков.

Машины миновали полусгнившие остовы двух телег, рядом с которыми лежали скелеты манисов, потом небольшой грузовичок с решетками на окнах и сгоревшим кузовом. Каждый раз сендер впереди приостанавливался, Крючок с Хангой оглядывались, но Макота делал знак, чтобы они не тормозили, ехали дальше. Вскоре машина вильнула, когда Ханга крутанул руль, а Крючок, обернувшись и встав коленями на сиденье, показал вправо.

– О, опять! – сказал Дерюжка. – Да что ж это за кладбище тут?

Справа лежал остов древнего автобуса: ржавые борта, большие окна, вместо крыши сгнивший плетеный настил.

– Дерюга, а ну стой, – велел Захар, сидевший рядом с атаманом.

– Ты чего командуешь? – проворчал в ответ молодой, и механик уставился на него.

– Ты рот не разевай! Стой, говорю.

– Ты мне не хозяин, чтоб приказывать! Для меня только атаман наш хозяин.

– Ладно, тормози, – велел Макота, усмехнувшись про себя. – Вправду обсмотреть надо, чё это за машины тут лежат. Мигни Ханге. Малик, Леха, на выход. Стопор, с Захаром тут останешься.

Дерюжка повернул руль, чтобы фары «Панча» осветили древний самоход, и затормозил. Из пассажирского отсека в кабину заглянули двое бандитов.

– Что там? – спросил Малик.

Автобус оказался прямо перед «Панчем». Спущенные колеса на треть ушли в ил, борта проржавели до крошащихся дыр, шкуры ползунов в окнах давно истлели. Сзади по углам кузова были вертикально приварены две железные бочки без крышек, над одной торчал ствол оружия.

Сендер остановился. Крючок направил обрез в сторону автобуса, Ханга прыгнул за пулемет и повернул ствол туда же.

– Щас еще палить на радостях начнет, – забеспокоился Дерюжка. – Надо ему сказать, чтоб… Ой, это чего там? – Он кивнул на кабину автобуса. Из ее бокового окна свешивалась какая-то белая палка с тонкими веточками на конце.

Макота насторожился.

– Малик, Леха, стволы взяли?

– Взяли, хозяин.

– На выход. Проверим, чё оно за такое.

Атаман открыл дверцу и по лесенке спустился на ил. Отойдя немного от грузовика, присел, разминая ноги, помахал руками и огляделся. Тусклый багровый свет волнами катился по долине. Твердая корка под ногами иногда подрагивала.

Ханга так и стоял за пулеметом, Крючок сидел с обрезом на изготовку. Атаман достал пистолет.

– Малик, слева обходи, Леха – справа.

Подняв оружие, бандиты медленно пошли вокруг автобуса. Макота шагнул к борту, и тут сзади донесся голос Дерюжки:

– Хозяин, не идите!

Все остановились, Малик вскинул обрез к плечу, Леха тревожно заозирался.

– Чего? – Атаман обернулся. Рожа молодого маячила в окне дверцы.

– Опасно там может быть! Пусть они идут, вы тут лучше постойте, вам нельзя жизнью рисковать!