Все смиренно - Эмма Чейз

Наша поездка в больницу была относительно короткой — чуть больше трех часов. После кучи вопросов и анализов, доктор поставил мне диагноз легкого сотрясения.

Чертов Шонеси.

Мало тебе не покажется — клянусь, я ты свое получишь сразу, как только я окажусь в спортзале.

Доктор сказал мне следить за тошнотой, расплывчивостью в глазах, и все такое. Одновременно с Ди мы спросили, можно ли заниматься сексом.

Он сказал, что можно.

Вот почему, как только закрывается дверь в мою квартиру, Ди и я начинаем целоваться, срывать друг с друга одежду, готовые растерзать друг друга — с шестидневным страстным желанием, сводящим нас с ума. От моей одежды избавиться легче, чем от одежды Ди, поэтому к тому моменту, как мы переступаем порог моей спальни, я абсолютно голый.

Горячий и большой, мне необходимо оказаться внутри нее намного сильнее, чем вдохнуть еще один глоток воздуха.

Рубашка Ди? Нет.

Ее лифчик? На бильярдном столе в моей столовой.

Я прикасаюсь к ней, прижимаю ее к себе — утопая в ощущениях от наших обнаженных тел, прижимающихся друг к другу, и бархатистости ее идеальной кожи.

Мои пальцы пытаются справиться с пуговицей на ее джинсах. Но Ди останавливает меня. Ее руки накрывают мои, и она делает один шаг назад. У нее резко поднимается и опускается грудь, когда она пытается перевести дух.

— Мэтью… мне надо тебе что-то сказать. Я… кое-что сделала. Прошлым вечером.

Охренеть.

Прошлый вечер была суббота. Моя первая мысль — прошлым вечером Ди переспала с другим, и я чуть ли не согнулся пополам от резкой боли при мысли об этом. И от ярости.

Я знаю, технически, мы не были вместе. Мы расстались. Я не должен злиться.

К черту все — плевать.

Я ее прощу. Я это переживу… после того, как разнесу что-нибудь на мелкие кусочки, и поколочу по стенам, как горилла под кокаином.

Я сажусь на кровать.

— Что ты сделала? Чтобы это ни было, я… черт, просто расскажи мне.

А потом она делает самую странную вещь. Она улыбается. И расстегивает свои брюки, и говорит, спуская их вниз:

— Я всю неделю думала о том, что ты сказал. Как я боялась, как не хотела воспользоваться шансом…

— Я был зол, когда говорил все это, Долорес.

— Но ты все равно был прав. Так что я хотел сделать что-то, чтобы показать тебе, доказать тебе, что я тебе доверяю. Что я хочу этого, и тебя — всегда.

Она стягивает свои трусики, и меня тут же завораживает вид ее невероятно гладкой киски. До тех пор, пока не замечаю белый бинт, закрывающий маленький кусочек ее кожи пониже тазовой кости.

Она ее отрывает, и я вижу ярко-голубую тату, выведенная красивыми буквами на ее коже. Тату моего имени.

МЭТЬЮ

У меня нет слов — только смотрю. Потом падаю на колени перед ней и легонько целую все еще нежную кожу рядом с моим именем.

— Мне это чертовски нравится. Я люблю тебя, — я провожу по ней своими пальцами, очень нежно. — Теперь ты повязана со мной.

Долорес поднимает мое лицо вверх и проводит своими руками по моим волосам.

— Да, повязана.

Я встаю, разворачиваю ее кругом и бросаю ее на кровать. А потом прыгаю за ней.

ГЛАВА 20

Позже, когда солнце село, а простыни на моей кровати были фантастически смяты, после лихорадочных «Я люблю тебя» и «Я скучал по тебе» и «Никогда меня не оставляй» произносимых шепотом между прикосновениями и блаженными стонами, я заставляю себя подняться.

Это не просто. Ди лежит обнаженная в моей кровати, с распухшими губами, взъерошенными волосами. Не на долго останавливаюсь — со штанами в руках — просто смотря на нее.

— Боже, ты красива.

Она улыбается. И я знаю это, потому что она верит мне.

Она протягивает свою руку.

— Тогда не уходи. Вернись в кровать, Мэтью.

Я рычу, потому что это мне действительно этого хочется. Но я качаю головой.

— Я не на долго. Просто по-быстрому проверю Дрю — это мужской кодекс. Что я буду за друг, если не удостоверюсь, что он не повесился у себя в шкафу?

— Другом, который хочет сделать мир лучше.

Потом она замечает мою камеру, лежащую на прикроватной тумбе. Она вертит ее в руках, прикусывая свою губу.

— Думаю, мне надо будет себя чем-то занять… снимая непристойные селфи на твою камеру. Потом можем вместе их проявить, когда ты вернешься.

Я замираю на секунду, чтобы насладиться образами, что возникают у меня в голове — которые, я надеюсь, появятся на моей камере.

Потом я отдаю ей две пленки.

Целую ее на прощание, перед тем, как заставить себя направиться к двери. Прежде чем выйти, Ди зовет меня:

— Мэтью?

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней.

— Я люблю тебя.

И как всякий раз сегодня, когда она мне это говорила, на моих губах появляется дурацкая, до смешного счастливая улыбка. Я опять иду к кровати, и снова целую ее.

— К твоему сведению? Я никогда не устану слушать такое из твоих уст.

Она удовлетворенно улыбается:

— Поторопись.

И скорее бегу к своему байку — чтобы как раз исполнить ее пожелание.

У квартиры Дрю все как обычно. Я колочу в дверь и зову его, но отвечает лишь ударом бейсбольного меча по двери, когда я спрашиваю его, живой он там или нет.

Я вздыхаю и кладу руку на дверь.

Пришло время для жесткости ради блага.

— Дружище, возьми себя в руки. Чтобы ни случилось между тобой и Кейт — как бы ты не облажался — оно лучше не станет, если ты не выйдешь и не начнешь решать эту проблему.

Ответа нет.

Я стараюсь подразнить его.

— За все те годы, что мы знаем друг друга, я и не предполагал, что ты можешь так запасть на бабу. Ты понимаешь, что полностью сломал свой образ в моих глазах?

Тишина.

— Ну, давай, Дрю. Открой дверь. Вспомни, каким я был после Розалин? Ты был рядом со мной тогда… позволь мне отплатить тебе тем же.

Третий страйк, и я вне игры.

Я ударяю в дверь, так же, как бы я ударил в кулак Дрю, будь это лучшие времена.

— Ладно, друг, пусть будет по-твоему. Я вернусь завтра, хорошо?

Бам.

Дверь содрогается от удара меча с другой стороны, и я знаю, он меня услышал.

Я качаю головой, пока иду к лифту. Потому что завтра, когда я сюда вернусь, я буде не один. Я, правда, не хотел этого делать — но уже прошла чертова неделя. Он просто не оставил мне выбора.

Пора подключать тяжелую артиллерию.

Выхожу из дома на тротуар. Потом беру свой телефон и набираю номер.

После двух гудков она снимает трубку, приветствуя меня по имени.

— Привет Александра. Слушай, мне нужна твоя помощь… это насчет Дрю.