Мастер карнавала - Крейг Расселл

— Вы обвиняете меня в мошенничестве? — Улыбка сползла с ее лица, а скулы напряглись.

— Я никого ни в чем не обвиняю, а всего лишь констатирую медицинский факт. Вы не могли бы добиться такого телосложения без принятия значительного количества тестостерона. А наш анализ всего лишь покажет, каково его содержание в настоящий момент и достаточно ли его, чтобы тест был положительным. Но я не сомневаюсь, что вам это отлично известно и, готовясь к соревнованиям, вы это учли и приняли меры.

Андреа резко поднялась, чувствуя, что задыхается от гнева. Доктор невозмутимо поднялся и закрыл свой чемоданчик.

— Высокий уровень раздражительности и всплески ярости являются обычным побочным эффектом, фрау Сэндоу. — Он оглядел ее с ног до головы. — И должен отметить, что ваше здоровье оставляет желать много лучшего. Судя по запаху изо рта, перхоти и воспаленной оболочке глаз, ваш организм сильно обезвожен. Пожалуйста, послушайтесь совета врача: пейте как можно больше.

Андреа выпрямилась во весь рост, втянула живот и поиграла мышцами.

— И вы полагаете, что это признак нездоровья? — усмехнулась она.

— Если честно, то — да. Вы уже нанесли большой ущерб своим внутренним органам. Одному Богу известно, как пагубно на вашей печени и почках сказалось регулярное обезвоживание. Думаю, фрау Сэндоу, что вы принимали стероиды, содержащие тестостерон. Но, судя по выраженной васкулярности, — он показал на ее набухшие кровеносные сосуды на предплечьях и бицепсах, — вы, наверное, решили, что вас не поймают на использовании болденона. К сожалению, вынужден вас разочаровать: болденон полностью распадается только за шесть месяцев.

— Но вы не знаете одного, — криво усмехнулась Андреа. — Мои познания в физиологии человека намного превосходят ваши представления о них. Повторяю: ваши анализы ничего не покажут. А если я в прошлом и принимала стероиды, так что из этого? Это не запрещено! Это часть нашей подготовки, как диета с повышенным содержанием белка.

Врач и медсестра направились к выходу. У двери доктор Габриэль повернулся и печально покачал головой:

— Вы позорите имя своего однофамильца, фрау Сэндоу. И я искренне надеюсь, что выдающийся атлет Юджин Сэндоу не был вашим родственником. Он видел смысл этого спорта в возрождении духа классического атлетизма. В достижении гармонии и красоты. В рельефности, но не вычурности. А вы и вам подобные превратили великий вид спорта в шоу уродцев. Как я уже говорил, о результатах анализов вас проинформирует оргкомитет.

Андреа осталась наедине с Максин, обнявшей ее за мощные плечи.

— Дорогая, не обращай внимания, — сказала она по-английски. — С анализами наверняка все будет в порядке. Но я так и не поняла, что этот старикан хотел сказать.

— Ничего, — ответила Андреа и улыбнулась. — Не бери в голову. Давай-ка лучше отправимся в город и отпразднуем.

Но она чувствовала, как в ней продолжает бушевать ярость. Она подумала о невзрачном маленьком докторе и, главное, об этой жалкой безропотной медсестре, хранившей укоризненное молчание. Они были так уверены в себе, но не знали, что имеют дело не только с сильной, но и весьма сообразительной особой. Анализы ничего не покажут.

Сегодняшний вечер они проведут с Максин в городе. Но скоро, очень скоро она даст выход своему гневу.

12

Когда Шольц снова вышел на кухню, чтобы взять себе еще пива и приготовить своему гостю кофе, Фабель разложил на столике фотографии обеих жертв, сделанные до убийства и после.

— Перед отъездом я разговаривал с одним антропологом, — громко начал он, желая, чтобы его было слышно на кухне. — Он изучает, как изменялось понятие женской красоты на протяжении веков. Не то, что объективно является красивым, а то, что мы считаем красивым. Так вот: обе женщины полностью соответствуют канонам красоты определенного периода истории. Фигура слегка аморфовидной формы, хрупкая верхняя половина тела при полноватых бедрах и животе. Это считалось идеалом женской красоты накануне Первой мировой войны. Затем наступило время девиц, похожих на мальчиков, потом «песочных часов» с осиной талией и, наконец, худышек.

— И что? — Шольц вышел из кухни и передал Фабелю чашку с кофе.

— У этих женщин фигура не соответствовала современной моде. И они пытались что-то с этим поделать. — Фабель начал перелистывать папку с материалами.

— Что вы ищете? — поинтересовался Шольц.

— Членскую карточку какого-нибудь спортзала, общества похудания… любой намек на желание прибегнуть к косметической хирургии… сделать липосакцию… что-нибудь в этом роде.

— Но с ними же все было в порядке… — Шольц присоединился к поискам. — В том смысле, что они не были такими уж толстыми ниже пояса.

— Вы даже представить себе не можете, на какие жертвы готова пойти женщина, чтобы избавиться от малейшего изъяна.

Через десять минут они собрали целое досье на Сабину Йордански. Два раза в неделю она ходила в спортзал, регулярно посещала салон красоты, по средам, когда работала только до обеда, занималась плаванием. По Мелиссе Шенкер никакой аналогичной информации найти не удалось.

— Должно же быть хоть что-нибудь! — Фабель с досадой запустил руку в волосы.

— Возможно, Мелисса Шенкер была не так озабочена своей внешностью, — предположил Шольц. — Вся ее жизнь протекала в маленькой электронной вселенной, где внешность не имела значения. В мире, лишенном форм.

— Ладно. — Фабель снова просмотрел папку. — А что такое «Властелины хаоса»?

— Ее главный хит. Ролевая компьютерная игра, разработанная ею. Очень продвинутая и сложная. Судя по всему, она трудилась над ее продолжением, до того как погибла.

Там была обложка игры. Три мифологических персонажа — воин, жрица и маг — стояли на горе посреди фантастического пейзажа.

— «Властелины хаоса»… — Фабель снова прочитал вслух название по-английски. — Мир перевернулся с ног на голову. Дни хаоса. Клоун стал правителем. Все это очень похоже на карнавал. Не исключено, что это и есть искомая связь. Мелисса так много времени проводила в своем электронном мире, что запросто могла там пересечься с убийцей и Сабиной Йордански.

Глава восьмая

6–9 февраля

1

Ансгар лежал в постели Екатерины и наблюдал за ее умиротворенным сном. Их секс был бурным и почти исступленным. Екатерина наверняка решила, что причиной был долгожданный выход страсти, накопленной Ансгаром, давно желавшим ее физически. Отчасти это было правдой: при виде ее наготы у него буквально перехватило дыхание. Но она не могла знать, что их соитие не могло дать ему ту разрядку, которой он так жаждал.

Секс ему понравился. Во всяком случае, он принес то облегчение, которое мог принести любому обычному человеку. Но, лежа в полумраке и глядя на круглое бедро Екатерины, он чувствовал себя как человек, отведавший отличной, разбудившей настоящий аппетит закуски, но не получивший главного блюда. Но первый шаг все-таки был сделан. Теперь они стали любовниками. Возможно, со временем он сможет претворить с ней в жизнь свою самую сокровенную фантазию.

Было воскресное утро, и Ансгара ждал впереди выходной день. Екатерина ушла на работу, сказав, что он может остаться в ее квартире и дождаться ее возвращения вечером. Когда она пришла, уставшая и раскрасневшаяся после кухонной жары, с капельками пота на блестящей коже, то сразу заявила, что отправится сначала в душ, а потом они займутся любовью. Ансгар заверил ее, что в душе необходимости нет, и они предались утехам любви с небывалым пылом.

На следующее утро они позавтракали пирожками с мясом, приготовленными, по словам Екатерины, по старинному украинскому рецепту, запивая их апельсиновым соком и кофе. Сидя за столиком вместе с Екатериной, Ансгар вдруг почувствовал приступ грусти. Он увидел себя со стороны, будто заглянул в окно с улицы: вот он сидит в компании красивой молоденькой девушки, и они вместе завтракают, как и подобает довольной жизнью паре. И самое удивительное — в данный конкретный момент он действительно чувствовал себя довольным жизнью.

Они решили отправиться на работу по отдельности и держаться там так, будто между ними ничего не произошло, но Ансгар понимал, как трудно будет Екатерине сохранить тайну и ни с кем не поделиться ею. Он поцеловал ее перед выходом и направился к оптовикам на Андер-Мюнце, чтобы пополнить кое-какие запасы в ресторане.

Пасмурное небо, висевшее над городом в последние дни, расчистилось, и светило яркое зимнее солнце. На душе у Ансгара было хорошо. Темные силы, прятавшиеся в укромных уголках его второго «я», не решались показаться на таком ярком солнечном свете, и вдобавок ко всему он впервые за долгие годы ощущал себя нормальным. Таким же, как и все остальные.