Женитьба дядюшки Жиля (СИ) - Кальк Салма

- А как сделать себе красивые глаза? – спросила скромница Мари.

- А тут уже нужна специальная краска.

И королева достала из большого сундука ящичек меньшего размера, а уже оттуда – баночки и кисти. Чёрная сурьма, алая киноварь, что-то ещё – и тонкие кисточки, чтобы всё это использовать.

Она поманила Мари, та села поближе, и Маргарита собственноручно чуть подвела девочке глаза, подкрасила ресницы крошечной щеточкой и чуть подкрасила алым губы. И дала в руки зеркало.

Остальные девицы обступили Мари с восторженными вздохами, Шарлотта пыталась потрогать губы Мари, а потом сунуть нос в баночку с алой краской, Сюзетт разинула рот, Сесиль и то смотрела заинтересованно. Только Аделин одобрительно кивнула и снова принялась разглядывать склянки в большом сундуке и читать надписи на них.

Мужчины и Жакетта появились посреди этого пиршества красоты – девицы пытались нарисовать себе румяные щёки и что-то ещё, и выщипать сочтённые лишними брови. Это последнее Мадлен сразу же жёстко пресекла – вот ещё, всё потом, как подрастут, а то сейчас как выщиплют себе что-нибудь не то!

Прибывшие из столицы были шумны и радостны, они рассказали, что, оказывается, его величество наградил всех, кто спасал их с королевой во время беспорядков. Раскрывший заговор Орельен де ла Мотт теперь граф, и ему пожаловали владения, а Жанно – тот даже герцог, и ему положен орден, и его храброй супруге – тоже! И сегодня всё это было оглашено, и монсеньор Анри взялся сам известить Жанно о новостях, но – как только Жанно встанет на ноги, им с супругой надлежит явиться ко двору и получить награду.

Это было просто чудесно! Надо же, Саваж теперь – герцогство, как бывает-то! Обязательно вечером нужно будет поговорить с Жанно, а пока – радоваться за тех, кто здесь, то есть – за Орельена. Наверное, у них с Жакеттой тоже совсем скоро будет свадьба, и это чудесно!

Господин Лионель распорядился – через час торжественный обед, а пока – нужно кое-что обсудить. Ему, принцу и Орельену.

Названные пошли за ним наверх, а сундук с притираниями унесли в комнату Маргариты. Хозяйка комнаты и сундука тут же позвала к себе Жийону, Жакетту и Мадлен, и там взрослые дамы смеялись и намазывали на себя всякое и разное ничуть не хуже девочек перед тем.

Ровно до того момента, пока в комнату не вбежала так и не умывшаяся Мари.

- Мама, мама, Аделин и Шарлотта ушли и пропали! Я пыталась их остановить, но они всё равно ушли!

Жиль определённо обрадовался появлению в столице ещё  одного племянника – Анри. Тот уже довольно уверенно ходил, опираясь, к слову, на посох, и в навершии у того посоха был укреплён небольшой приятный взгляду кристалл. Очевидно – не только для красоты. Жакетта говорила, что лечение сломанной ноги идёт хорошо, и что скоро племянник вполне сможет обходиться без посоха. И замечательно.

Похоже, как раз следствием прибытия племянника стало высочайшее повеление де ла Мотту явиться ко двору. Жиль подумал, что парня отродясь лично никто ко двору не приглашал, потому что тот на некоторое время утратил дар речи, а потом заверещал – как же он пойдёт, да зачем, и что надеть. Жакетта некоторое время всё это слушала, потом взяла со стола книгу и треснула по болтливой башке. Помогло, во всяком случае – он замолчал. Ну да, Жакетта целитель, ей виднее, что чем лечить, и про неуёмное словоблудие она тоже, выходит, знает.

Далее командовала именно что маршал Жакетта. Что надеть, где это взять, да-да, Венсан, вон там, в сундуке. Ландри, убери этот дублет, он сегодня не годится для твоего господина. Что-что, где цепь с гербом? Наверное, в шкатулке, я туда в последний раз её убирала. Где нашла? У котика в кресле, котик брал поиграть. Нет, не рыжий котик, рыжий такого себе не позволяет, и вообще он маленький такую цепь таскать.

Рыжим был кот де ла Мотта – да, у разгильдяя был при себе кроме камердинера Ландри, парня из Лимея, ещё и пушистый кот. Обычный рыжий кот, ни капли не магический. Оказалось – этого кота ему подарила Анжелика, тогда ещё бывшая невестой племянника Анри. И всё потому, что в Лимее развелось слишком много мышей – что-то невероятное, конечно, в образцовом Лимее мышей быть не должно. Как рассказывала Жакетта – у них с Анжеликой был кот, у госпожи Антуанетты, кузины Анжелики, была кошка, у Орельена – кот, а у Саважа – хитрая некромантская защита, которую выставлял на ночь его Марсель, и которую не могла преодолеть ни одна мышь. Жиль никогда бы не подумал, что коты и некроманты выполняют в мире сходные функции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А пока Жакетта строгим взглядом оглядела их обоих и сочла, что готово, их можно показывать его величеству и людям вообще. Потом ещё проверила остальных парней Жиля – они тоже были готовы отправляться. Сама она оделась уже давно – сестрица Катрин прислала ей двух камеристок, Жакетта оставила обеих и, похоже, сама чему-то там их обучала, потому что в плане одевания и присмотра за вещами знала и умела столько, сколько ни в одну нормальную голову не поместится. Жиль никогда не мог запомнить, что ко двору можно, а что нельзя, а Жакетта всем этим тайным знанием пользовалась с необычайной лёгкостью.

Во дворце их отряд поджидал маршал Вьевилль едва ли не со всем семейством – включая разнообразных дам, и племянник Анри с госпожой Антуанеттой де Безье. Все со всеми раскланялись и отправились к его величеству.

Оказалось, что король затеял награждать всех, кто как-то отличился в преодолении последних беспорядков. Были отмечены разнообразные Вьевилли, племянник Анри, и – де ла Мотт, за раскрытие заговора мага-изменника Арно и маршала Мартена. Ему вручили орден, пожаловали владения и титул графа, недурственно! Теперь можно уже обвенчать их с Жакеттой с легким сердцем.

Жакетта прямо светилась, будто это её награждали. А де ла Мотт сиял, как медная плошка, и что-то ей шептал. И они вместе рассматривали специально изготовленный знак нового ордена святого Бонифация.

В финале вспомнили отсутствующего Саважа и его супругу – оказывается, его величество желал отблагодарить и их тоже. Саваж волей короля становился герцогом – неплохо, и им с супругой тоже были положены орденские знаки – за победу над еретиками принца Марша. Племянник Анри вызвался сообщить Саважу о награде, и заверил, что как только тот встанет на ноги, так сразу же явится и всё получит из королевских рук. Что ж, это было справедливо, и его величество распорядился передать Анри бумагу для Саважа. И раз они теперь родичи, то всё это вдвойне приятно.

Можно было отправляться домой, и даже не домой, а в дом Лионеля – потому что хорошие новости хотелось разделить с госпожой Мадлен и королевой Маргаритой. Так и поступили – и очень посмеялись, потому что в момент их прибытия дамы находились в гостиной и занимались наведением красоты на свои и без того прекрасные, по мнению Жиля, лица – причём и юные, и взрослые. Правда, увидев толпу гостей, Маргарита тут же распорядилась убрать всё к ней в комнату, и готовить гостиную к торжественному обеду – потому что такие замечательные новости нужно отпраздновать!

Пока собирали обед, а дамы приводили себя в порядок, Лионель позвал мужчин выпить по бокалу и обсудить визит к господам Кресси, который надлежало произвести не позднее, чем на следующий день. Чего тянуть-то, спрашивается? И ещё начал рассказывать о том, что у Жан-Люка Кресси какие-то непонятные дела с Габриэлем Эскаром, человеком принца Генриха. Да-да, тем самым, которого Жилю пришлось немного встряхнуть на празднике у Вьевиллей, а то он забыл, на каком он вообще свете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эскара знали все, и – не любили. Он задирал всех, кого только видел, никогда не отказывался от поединка, но – в последний момент обязательно что-то случалось, и поединок или переносили, или отменяли вовсе – в общем, так себе репутация. Но обсудить репутацию Эскара в деталях не вышло – потому что завибрировало зеркало, и донельзя взволнованная Жакетта велела всем им немедленно спускаться в гостиную, потому что тут беда.

Да, так и сказала – беда.