ФАНТАЗИИ ОФИСНОЙ МЫШКИ - Наталья АЛЕКСАНДРОВА

Однако сейчас был не самый подходящий момент для веселья. Борцы с грызунами уже приближались к двери. Я протянула руку и вывернула лампочку.

В ту же секунду дверь приоткрылась, и в проеме показались два силуэта — массивной тетки и ее тщедушного спутника.

Тетка протянула руку к выключателю, щелкнула… в кладовке было все так же темно.

— Ну вот, Карлуша, лампочка перегорела! — со вздохом проговорила тетка. — Надо будет Васильичу сказать… ну да ладно, мы свою одежку и в темноте не перепутаем! А спецуху здесь оставим, завтра все равно снова сюда придем, довершать начатое!

Шумно вздыхая и возясь, дератизаторы стащили свои балахоны, переоделись и отправились восвояси.

Едва их шаги затихли в дальнем конце холла, я выскочила из своего убежища и схватила оставленные на полу защитные балахоны.

— Вот отличная маскировка! — проговорила я, повернувшись к Антону.

Он мучительно пыхтел, пытаясь вытащить правую ногу из ведра. Мне пришлось помочь ему.

Балахоны дератизаторов пришлись нам впору, только, разумеется, Антон натянул спецодежду тетки, а я — ее тщедушного спутника. В этих бесформенных одеяниях, с защитными масками на лице мы выглядели жутко, но узнать нас было невозможно.

Мы выбрались из чулана и на этот раз без препятствий поднялись на третий этаж, где два года назад помещался офис фирмы «Посейдон».

Свернув в коридор, мы услышали впереди какие-то странные звуки.

Грохот падающих предметов перемежался раздраженными выкриками и натужным пыхтением. Мы с Антоном переглянулись. Звуки доносились из-за третьей двери по левой стороне коридора.

— Мотыгин! — прошептал Антон.

— Мотыгин, — согласилась я. — И можете не шептать: он там так шумит, что не услышит репетицию духового оркестра пожарной команды!

Мы подошли к двери и приоткрыли ее.

Внутри, в просторном помещении, творилось что-то невообразимое. Все ящики из столов были выдернуты, содержимое их разбросано по полу, бумаги покрывали пол, как первый снег покрывает темную осеннюю землю. По этому белому покрову были разбросаны комья земли из цветочных горшков. Среди всего этого кошмара метался человек, в котором очень трудно было узнать всегда такого элегантного и ухоженного Мотыгина.

Его густые седеющие волосы были всклокочены, пиджак валялся на полу, рубашка выбилась из-за пояса брюк, лицо покрывали красные пятна. Он метался по комнате, то в очередной раз перерывая содержимое столов, то заглядывая в опустошенные горшки из-под комнатных растений, и время от времени истерично вскрикивал:

— Ничего! И здесь ничего! Мерзавец! Скотина! Перед смертью и то обманул!

— Куда, интересно, смотрит охрана? — пробормотал Антон, взирая на устроенный Мотыгиным погром. — У них под носом такое творится, а им и дела нет!

— Охрана пьет чай, — напомнила я.

— Сволочь лысая! — воскликнул в очередной раз Мотыгин, заглядывая в горшок из-под пальмы. Сама пальма сиротливо валялась рядом, жалостно растопырив черные корни.

— О ком это вы? — громко произнес Антон, входя в комнату и направляясь к Мотыгину. — Об убитом вами Илье Меликханове?

Мотыгин замер и уставился на приближающееся к нему существо.

Должна признаться, что Антон в защитном балахоне, с маской на лице выглядел устрашающе. Не знаю, за кого Мотыгин принял Антона — за ангела мести, за инопланетянина или за вернувшегося с того света Меликханова, но только он попятился, отмахиваясь рукой, как будто надеясь, что это страшилище сгинет, и завопил:

— Я не хотел его убивать! Я хотел только, чтобы он сказал мне, где спрятаны деньги! Он сам виноват! Он издевался надо мной! Он сказал, что деньги все время были здесь, у меня под носом! И все равно он соврал! Я перерыл здесь все, но денег нет! Я не хотел! Честное слово, я не хотел! Это получилось случайно! Ваза подвернулась мне под руку…

Мотыгин пятился, не сводя глаз с Антона, и, разумеется, не смотрел себе под ноги. В результате он зацепился ногой за корни той самой пальмы, споткнулся, потерял равновесие и грохнулся на спину, ударившись об пол затылком.

Антон склонился над ним, потрогал пульс.

— Жив, — сообщил он мне, распрямившись. — Только потерял сознание. Ничего, через полчаса оклемается, и мы сдадим его милиции. Ты слышала, как он признался в убийстве Меликханова?

— Боюсь, что потом он отопрется, — проговорила я с сомнением.

— Этот майор… как его… Пеночкин… то есть Синицын… он очень упорный, он его дожмет! Но мне другое непонятно — что Мотыгин искал здесь? О чем он допытывался у Меликханова перед тем, как его убил? О каких деньгах он говорил?

— Вот про это, кажется, я знаю… — И я вкратце рассказала Антону то, что узнала от вдовы Самоцветова Анны Владимировны.

— Вот эти-то деньги и ищет вся криминальная общественность! — закончила я свой рассказ. — Из-за них Мотыгин и убил Илью Меликханова… он решил, что Меликханов вернулся из Москвы, чтобы достать из тайника спрятанные два года назад деньги, и попытался выпытать у него тайну… и во время бурного разговора не совладал с собой и разбил собеседнику голову.

— Ну, теперь эта тайна окончательно похоронена вместе с Меликхановым, — проговорил Антон. — Вряд ли кто-то найдет эти деньги…

— А вот это не факт, — задумчиво проговорила я и вышла в коридор. Задрав голову, я уставилась на потолок. Как я и думала, он был подвесной, составленный из белых квадратных плиток.

— Что ты хочешь этим сказать? — осведомился Антон, следуя за мной по пятам. — Ты мне еще не все рассказала?

— Факты — все, а вот свои наблюдения… ну-ка, пройди по коридору!

— Это еще зачем?

— Ну пожалуйста, я тебя очень прошу!

— Ну ладно, чем бы дитя ни тешилось… — Антон пожал плечами и послушно проследовал по коридору мимо двери разгромленного офиса.

Я отступила в сторону и внимательно смотрела на него.

— Ну что? Ты мне объяснишь, зачем это нужно? Или ты просто любуешься моей неотразимой внешностью?

— Больше мне делать нечего! — фыркнула я. — Не только ты внимательно просматривал ту злополучную кассету… я обратила внимание, что охранники, заснятые на пленку здесь два года назад в два разных дня, выглядели по-разному. Просмотрев запись несколько раз, я поняла, что все дело в освещении. Оно по-разному падало на их лица, второй раз они были хуже освещены. Сначала я подумала, что между этими записями перегорел один из потолочных светильников, но сейчас вижу, что все светильники горят, но свет все равно падает по-другому. Значит, один светильник просто убран, заменен глухой потолочной панелью…

— И ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что вон там, в углу, стоит стремянка, которая нам сейчас понадобится!

Не говоря ни слова, Антон сбегал за алюминиевой стремянкой, поставил ее рядом с дверью и вскарабкался на самую верхотуру.

— Которую плитку? — спросил он, взглянув на меня сверху вниз.

— Вон ту…

Он осторожно приподнял одну из белых плиток, сдвинул ее в сторону и запустил руку в пространство над подвесным потолком…

— Ну, что там? — спросила я нетерпеливо.

— Кажется, что-то есть… — отозвался он голосом, севшим от волнения. — Сейчас… секундочку…

Он запыхтел, вытянулся как мог и вытащил из квадратного проема пыльный кожаный саквояж.

— Ты была права! — проговорил он взволнованно, прижав сумку к своему животу и начиная спускаться по стремянке.

Услышать такие слова от мужчины удается одной женщине из тысячи!

— Да бросай ты сумку! — Я задрала голову. — Тебе же неудобно спускаться!

— Бросить пять миллионов долларов? — переспросил он в ужасе. — Ни за что!

— Правильно! — раздался у меня за спиной удивительно знакомый голос. — Никогда не выпускай деньги из рук, раз уж они тебе достались!

Я обернулась… и увидела сначала направленный на меня ствол пистолета, а уже потом — ухмыляющееся лицо Ларисы Ивановны.

— Поставь саквояж на пол и отойди в сторону! — проскрежетала она холодным, как железо на морозе, голосом, переведя пистолет на Антона. — И чтобы без фокусов!

— Лариса! Лариса Ивановна! — На лице Антона было написано крайнее удивление. — Что вы себе позволяете! Немедленно уберите оружие! Иначе…

— Иначе — что? — переспросила она с кривой усмешкой. — Иначе ты объявишь мне выговор? Лишишь премии по результатам финансового года? Обойдешь при повышении? Ты не у себя в банке, дорогой! Ты со своей костлявой подружкой сделали для меня очень много! Вы нашли для меня эти деньги! Мне оставалось только следить за вами и появиться в нужный момент. Я вам за это крайне признательна. — Лариса отвесила шутовской поклон. — И даже, может быть, сохраню вам жизнь… если, конечно, вы не будете создавать мне проблем. Так что еще раз повторяю: поставь саквояж и отойди в сторону!