Крестоносец. За Гроб Господень - Пол Догерти

— Если всемогущий Господь действительно говорил с этим человеком с глазу на глаз, а святой Андрей рассказал ему, где спрятано копье, то этот человек пройдет сквозь огонь невредимым. А если произойдет иначе, то это будет означать, что он лжец! Тогда пусть сгорит и он, и копье, которое он понесет в своих руках.

Все воины стали на колени и выкрикнули в ответ: «Аминь!»

Языки пламени взлетали все выше; жар усиливался. Пьер Бартелеми совершил коленопреклонение, принял благословение священника, а потом вскричал своим громким скрипучим голосом, что видит Бог — он не солгал. Он также попросил армию молиться за него. Священник взял копье, завернутое в льняную ткань, и дал его Пьеру Бартелеми в руки. Пророк поднялся и пошел прямо в огонь. Какая-то вспугнутая птица пролетала над костром; огонь подпалил ей крылья, и она камнем упала вниз. Однако Пьер прошел сквозь первую кучу, а потом, немного постояв, двинулся через вторую. Рев, приветствовавший его благополучное прохождение через огонь, донесся, казалось, до небес. Пьер поднял копье вверх; оно так и осталось завернутым в полотно, на котором не было никаких следов возгорания. Потом Пьер побежал к собравшимся зрителям с криком, что Господь подтвердил: он — не лжец! Теодор взял Элеонору за руку и быстро увел подальше от места события, поскольку ситуация была чревата бунтом. Все сгрудились вокруг Пьера Бартелеми. Элеонора так и не узнала, что же на самом деле случилось впоследствии. То ли в результате чрезмерного восторга толпы, то ли недруги постарались, но этот горячий прием причинил ему больше вреда, чем сам огонь: ноги пророка были сломаны в двух или трех местах, и была серьезно повреждена его спина. Пьера бы вообще разорвали на части, если бы не подоспел граф Раймунд со своими подручными. Он пробился сквозь толпу, освободил его и быстро отвез в хижину Раймунда Агильерского. Однако толпа, считая, что стала свидетелем великого чуда, бросилась теперь к костру и разобрала его уголья как священные реликвии.

Немедленно по лагерю стали распространяться слухи, что Пьер избежал испепеляющей силы огня, что было якобы подтверждено свидетелями, вызванными для осмотра его тела и лица. Однако другие утверждали, что Пьер слег из-за того, что его поразил огонь. Как бы там ни было, а на следующий день после ордалии, в страстную субботу Пьер Бартелеми умер от полученных ран и был похоронен на том же месте, где проходило великое испытание огнем. Если граф Раймунд рассчитывал, что чудо заставит несогласных умолкнуть, то он ошибся. Слухи так и продолжали ходить по лагерю: Пьер Бартелеми — шарлатан, а священное копье — подделка. Раймунд продолжал отчаянно цепляться за власть, но было поздно: ее уже готовы были взять в свои руки Готфрид Бульонский и Роберт Нормандский, и в этом им способствовали такие, как Гуго и Готфрид. «Армии Господа» надоела осада Аркаса. Их ждал Иерусалим, к которому приближалась египетская армия. Они должны были захватить Священный Город немедленно! Как будто ведомые какой-то силой, воины «Армии Господа» свернули свои шатры, сожгли хижины и, распевая гимны и псалмы, направили свои стопы к Иерусалиму. Раймунд Тулузский по-прежнему настаивал на своем. Его неудача под Аркасом заставила правителя Триполи задуматься: неужели франки настолько слабы, что не могут взять какой-то горный форт? И послал вдогонку рейдерские группы. Ответный удар Раймунда был быстрым и свирепым. Рейдерские группы попали в засаду и были уничтожены, а трупы убитых турок бросили в акведук, ведущий к Триполи. Обезглавленные трупы поплыли по течению, а из их рваных ран пузырилась кровь.

Часть 10. Иерусалим

День святой Марии Магдалины, 24 июля 1099 г.

Tam sancta membra tangere.[16]

Святой Венанций Фортунат. Гимн в честь Креста

«Армия Господа» упорно и неустанно двигалась на Иерусалим. Франки распевали гимны и скандировали полюбившиеся строки из псалмов, среди которых были, например, такие: «Один день в твоей обители — как тысяча в иных». Эти слова явно не касались той земли, по которой они шли. Стояло лето, и его палящая жара изнуряла силы армии. Солдатам досаждали клубы пыли и тучи злобных комаров и мух. Армия держалась прибрежной дороги — узкой и опасной. К счастью, противник не пытался устроить крестоносцам засаду, даже когда те огибали округлый неприступный мыс, выдававшийся в море. Это было очень опасное место, которое местные жители называли «Божий Лик». Они предупредили франков и посоветовали им обходить этот вселяющий страх выступ вереницей по одному. Так они и сделали, и все прошло хорошо. И таких опасных переходов было много на пути «Армии Господа». Потом они переправились через Собачью реку и обошли Бейрут стороной. Крестоносцы шли мимо мраморных руин, оставшихся от когда-то великолепных дворцов, и проскальзывали под красивыми, однако уже осыпающимися арками, которые построили римляне. Так они и дошли до Сидона.

Там они отдохнули и подкрепились возле оросительных сооружений. Паломники срезали сладкий как мед тростник, известный под названием «сюкра», и жадно высасывали его сок. Потом они двинулись дальше, таращась удивленными глазами на некогда славный Тир. Им помогали советами местные христиане-марониты. Они рассказали, что если идти дальше на юг, то источников воды будет встречаться мало, а опасных переходов — много. Однако «Армия Господа» упрямо держалась прибрежной дороги, все время с опаской поглядывая на сушу, побаиваясь фланговой атаки турок или сарацин, которая могла сбросить их в море. Воды было мало, зато в полупустынной каменистой местности кишмя кишели змеи и василиски, от укусов которых паломники сильно страдали. Бредя водой, мужчины, женщины и дети (и сама Элеонора) настойчиво рыскали в ее поисках, но чаще они находили не воду, а нарывались на этих опасных гадов, из-за укусов которых тела людей горели мучительным огнем. Как писала в своих хрониках Элеонора, из-за этих укусов пить хотелось так сильно, что некоторые люди бросались в море и жадно глотали морскую воду, которая лишь усиливала жажду.

Наконец «Армия Господа» вырвалась из кишевшей насекомыми местности и расположилась лагерем в русле реки, представлявшем собой вереницу мелких луж вдоль усыпанного сланцем водостока. Потом крестоносцы двинулись вдоль этого русла в глубь суши и вышли в невозделанную долину, местами поросшую фиговыми деревьями и финиковыми пальмами. Вдали виднелись белые стены города Рамлех, расположенного в неприветливой полупустынной местности, покрытой растрескавшейся на солнце глиной, торчащими валунами и песком, испещренным бороздами, оставленными ветром. Несмотря на все лишения и жажду, армия не спешила и приближалась к городу медленно и осторожно. Однако выяснилось, что ворота города не защищены. Крестоносцы вошли в Рамлех и стали с интересом осматривать этот блеклый грязный город. Зелени в нем было мало; ветер гонял по пустынным улицам и площадям клубы пыли. Навстречу франкам из своих жилищ осторожно выбрались местные марониты и показали им подземные резервуары воды, питавшие огромные местные бани. Франки сгрудились у воды, пополнили ее запасы и, утолив жажду, двинулись к Белой мечети. Кедровые ворота и тяжелые перекладины перекрытия были закопченными и обогревшими. Их сожгли, отступая, турки, чтобы крестоносцы не смогли воспользоваться деревом для сооружения осадных орудий. Когда крестоносцы опустились на колени на мраморном полу мечети, местные жители шепотом сообщили им, что под полом покоятся кости одного из их великих заступников — святого мученика Георгия. Франки быстро превратили мечеть в церковь и назначили ее епископом Роберта Руанского. «Армия Господа» задержалась бы в этом городе дольше, если бы Гуго, Готфрид и члены «Братства Портала Храма» не продолжили свою настойчивую, хотя и скрытную пропагандистскую кампанию: это — не Иерусалим. Надо идти дальше.

Гуго и Готфрид отозвали свою клятву верности Раймунду Тулузскому, которого все чаще видели в компании запальчивого Танкреда. Кроме того, они стали пользоваться услугами собственного пророка, новообращенного монаха по имени Петр Дезидерий, который неустанно напоминал «Армии Господа», что истинной целью ее похода является Иерусалим. Однако Танкред и не нуждался в особом поощрении. Он неоднократно требовал, чтобы армия двигалась как можно быстрее, и поэтому уже к шестому июня она вышла к древнему городу Эммаусу, находившемуся всего в нескольких милях от Священного Города. Это было именно то селение, где Иисус Христос явился двум из своих учеников после воскресения. И, словно связывая нить времен, Петр Дезидерий провозгласил, что «Армия Господа» тоже должна встретить воскресшего Христа в Иерусалиме. Танкред был непреклонен в своем желании осуществить эту мечту.

Ночью шестого июня Теодор потихоньку проник в шатер Элеоноры и, потеребив за плечо, разбудил ее. Закрыв одной рукой ей рот, другой он сделал жест, давая понять, чтобы она молчала. В тусклом свете Элеонора взглянула на Имогену, которая крепко спала. Перед сном она тихо плакала.