Смотрящий по России - Евгений Сухов

— Что там у тебя? — не очень дружелюбно поинтересовался Тарантул. Оно и правильно, сразу к делам — чего же размениваться на условности в виде приветствий! Человек он конкретный.

Странно было другое — Макс ни разу не видел, чтобы Тарантул выглядел раздраженным. Не зная его, можно было бы подумать, что у того всегда ровное настроение. Даже вселенский потоп не сумел бы вывести его из равновесия. Такими же выглядели и остальные. Едва поздоровавшись, они прошли следом за Тарантулом. Это был тот самый случай, когда короля играет свита. Константин Игоревич пребывал в дурном расположении духа, отчего же остальным улыбки лепить?

— Пройдите в комнату… Вот сюда. — Когда Тарантул прошел, Макс показал на Гошу, скорчившегося в кресле. — Взгляните на него.

Тарантул брезгливо поморщился:

— Однако сурово ты с ним обошелся. Было за что?

— Было… Не знаю каким образом, но он сошелся с Беспалым…

— Так, любопытно, — высказал Друщиц неподдельный интерес. — А ты здесь каким боком?

— Он предлагал мне деньги только за то, чтобы я сказал, где будет находиться Владислав на следующей неделе.

В глазах Тарантула проснулся настоящий интерес. Ничего особенного не произошло, просто в нем пробудилась хорошо обученная ищейка, а вот она-то и унюхала верный след. А уж если Константин зацепил кого-то зубами, так будет трясти до тех пор, пока душу не вытрясет.

— Приведи его в чувство, — слегка повернул он голову.

Собственно, Тарантул ни к кому не обращался, слова были произнесены будто бы в пустоту. Но он знал совершенно точно, что они не рассеются в пространстве и обязательно дойдут до ушей того, кому предназначены. Из-за спины Друщица, может быть, чуточку поспешно, чем следовало бы, вышел Виктор. Склонившись, он уверенно помассировал шейные мышцы Гоши. Тот сначала негромко застонал, а потом открыл глаза.

— Очухался, значит, — удовлетворенно протянул Тарантул и с размаху влепил Гоше оплеуху. Заглянув в лицо, неодобрительно хмыкнул. Мало показалось. Взяв за волосы бессильно откинувшуюся голову, влепил еще разок. В этот раз уже покрепче.

Поговаривали, что прежде чем стать начальником охраны, он слыл хорошим специалистом по развязыванию языка. Прежних навыков он не растерял, во всяком случае, в его присутствии даже самые косноязычные обретали талант Златоуста. Собственно, метод был универсальный, какого-то особого ключика он не искал. Просто перед тем как начать допрос, лично избивал подозреваемого и, устав от ратных дел, присаживался рядом и задавал бесхитростный вопрос о житье-бытье. И если упрямец все-таки не понимал, с кем имеет дело, тогда конечности допрашиваемого зажимали в тиски. А уж вороток способен был вытянуть из любого самую затаенную правду.

— Тебе не больно? — ласково поинтересовался Константин Игоревич.

Стоящие рядом даже не улыбнулись. К чудачествам Тарантула они уже давно привыкли. Костя иезуитствовал, и это был всего лишь один из способов, чтобы раздавить врага и принудить его к откровенности. Инквизиция так инквизиция! Если он будет совсем непонятлив, тогда можно будет поставить его на четыре точки и поглумиться всем по очереди. Но это уже на самый крайний случай, когда иные методы убеждения окажутся неэффективными.

— Самую малость, — болезненно скривился Гоша. Кому как не ему были известны методы убеждения Тарантула.

— А то знаешь, я начал как-то беспокоиться. Все-таки мы с тобой не чужие. Как-никак ты же под моим началом ходил. У тебя на башке кровища запеклась. Череп-то не проломан? — сочувственно поинтересовался Константин Игоревич.

— Ничего, выдержу.

— Тебя нужно немного подлечить, приложить к ране что-нибудь прохладное. — Тарантул рассеянно похлопал себя по карманам. — Куда же я его подевал? Ах, вот… кажется, отыскал, — вздохнул он облегченно. Сунув руку в карман, он вытащил кастет. Аккуратно вправив в него костяшки пальцев, сочувственно сказал: — Если этот предмет приложить к больному месту, да еще со всего размаха, то он враз приносит очень большое облегчение. Сам-то ты как думаешь?

— Не уверен, — тихо проговорил Гоша.

— А ты со мной согласен? — вдруг повернулся Тарантул к стоящему рядом Виктору.

Тот лишь вяло повел плечами, дескать, приходилось встречать и более эффективные методы, но если нет ничего подходящего, тогда сойдет и это.

Не дожидаясь ответа, Тарантул резко, с коротким замахом тюкнул свинчаткой в лицо Гоше. Голова парня бессильно откинулась в сторону, а из разбитых губ на светло-коричневую рубаху брызнула кровь.

— Сосредоточься, я люблю, когда меня внимательно слушают. От этого напрямую зависит, понимаешь ты меня или нет. Итак, меня интересует, где сейчас находится Тимофей Егорович Беспалый. — Голос Тарантула был деловым, отсутствовал даже намек на какую-то личную неприязнь. Как говорится, ничего лишнего, только дело.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — в отчаянии воскликнул Гоша. На его губах появилась кровавая пена. — Он меня оговаривает!

— Вот, значит, как оно складывается. Жаль! Следовательно, ты до конца не осознал, с кем имеешь дело. Тебя похоронить целехоньким или все-таки разрубить на куски? Лепила, ты взял топор? — посмотрел Тарантул на одного из спутников, коренастого широкоплечего парня.

Тон, с каким были произнесены эти слова, насмешки не подразумевал.

— Все здесь, — охотно откликнулся Лепила, приподнимая темно-зеленую сумку.

— Видишь, как все складывается, — спокойно сказал Тарантул. Он смотрел в глаза Гоше с доброжелательной улыбкой. — Ладно, не будем тянуть время. Сделай ему сначала укол, а потом отрежь голову. Ну, чего ты стоишь?! Я, что ли, Лепила или ты?!

Гоша попытался подняться:

— Послушайте, вы совершаете ошибку.

Резко вскинув руку, Виктор ударил Гошу в подбородок, и тот, опрокинувшись в кресло, как-то нелепо задрал ноги кверху.

— Держи его, только покрепче! — приказал Тарантул.

Виктор с напарником надавили на плечи бывшего коллеги.

— Ну, чего стоишь! — прикрикнул Друщиц на Макса. — Ноги ему держи!

Макс крепко вцепился в ноги Гоши.

Коренастый действовал неторопливо, вытащив из кармана скотч, он уверенно заклеил рот Гоши. После чего, порывшись в сумке, извлек шприц.

— Руку держи, — сказал он.

Гоша яростно вырывался, пытался перевернуться на живот, но трое мужчин крепко держали его извивающееся тело.

Тарантула, казалось, не интересовало происходящее, он подошел к стене, где были развешаны фотографии, понимающе покивал, потом сказал:

— У тебя здесь душновато, Макс. Можно было бы и форточку открыть.

Лепила надавил на поршень шприца и, когда, рассыпаясь, вверх брызнула струйка, удовлетворенно кивнул. Лицо постное, совершенно ничего не выражающее, оно и понятно, человек выполняет рутинную ежедневную работу. Умело нащупав вену, он воткнул иглу и медленно принялся вводить дозу скополамина.

Тарантул, неожиданно развернувшись на каблуках, поторопил:

— Давай побыстрее!

— Быстрее нельзя, — возразил «эскулап», не отрывая взгляда от шприца. — Может случиться остановка дыхания.

— Для меня он одномоментный материал, пусть скажет то, что нужно, а там пускай загибается.

«Эскулап» понимающе кивнул. Гоша, вцепившись в подлокотники, взвыл. Выдернув шприц, коренастый аккуратно запаковал его в коробку. Настоящие профессионалы — ничего после себя не оставляют. Похоже, что быть смертоубийству. Не прошло и двух минут, как Гоша неожиданно размяк, распластал конечности и закрыл глаза.

— Пускай немного поспит, надо работать в фазе пробуждения, — посоветовал коренастый. Судя по его тону, он знал, о чем говорил.

— У меня нет времени, — заметил Тарантул. — Он попал не в богадельню. У меня имеются еще планы на сегодняшний вечер, и я не собираюсь сидеть в обществе этого кретина! Буди! — повернулся он к Виктору.

— Понял! — тот сделал небольшой шаг вперед и влепил пленнику хлесткую пощечину. На уснувшего Гошу оплеуха впечатления не произвела, только голова мотнулась в сторону. — Просыпайся, тварь! Кому сказано! — стиснул Виктор зубы. Следующая пощечина была еще более хлесткой. На щеке остался след от ладони. За ней последовала вторая, третья, и только после этого Гоша вяло разлепил веки.

Он непонимающе смотрел на обступивших его людей, явно никого не узнавая. Весь его вид как бы говорил: «И кому это потребовалось меня будить?!» Через минуту его лицо начало приобретать осмысленное выражение. Узнав Тарантула, он благодушно заулыбался. Затем перевел взгляд на Макса. Лицо его лучилось самой настоящей радостью, словно он повстречал закадычных друзей, с которыми не виделся долгое время.

Тарантул повернулся к коренастому:

— Это нормально? Что-то я его не узнаю.

На лице Лепилы мелькнуло нечто напоминающее улыбку, которая тут же пропала под немигающим взглядом Тарантула. Босс говорил о серьезных вещах, а потому желал получить столь же серьезный ответ: