История русской церкви (Том 6) - Митрополит Макарий

Царь Иоанн Васильевич IV, собираясь войною на Казань, имел в виду не только покорить ее своей власти, но и насадить святую веру в земле неверной. Проникнутый этою мыслию, он еще во время третьего похода на Казань (в 1551 г.) приказал своему войску построить в пределах казанских город Свияжск с православными церквами как бы в знамение скорого водворения здесь христианства, и митрополит Макарий в послании своем к Иоанну в город Свияжск называл уже эти места "новопросвещенными от тьмы в свет, от неверия в православие". Пред последним решительным приступом к Казани (1 октября 1552 г.) государь велел всем своим воинам очистить совесть в таинстве покаяния, а сам, когда войска пошли уже на приступ и начали кровавую сечу с врагами, усердно молился в походном храме, отслушал утреню и литургию, исповедался и приобщился Святых Христовых Тайн. И едва только вышел Иоанн из храма, чтобы отправиться к сражавшимся, как ему принесена была весть, что Казань уже пала к стопам его. В избытке чувств он прежде всего пригласил духовенство собраться с крестами и иконами у ворот покоренного города, на месте, где дотоле стояло царское знамя, имевшее на себе изображение Нерукотворенного Образа Спасителя, и совершить благодарственное молебствие Господу, даровавшему победу. Затем собственными руками водрузил на этом месте крест и заложил первую церковь в честь Нерукотворенного Образа Спасителя, которая в один день была сооружена и освящена. Вступая торжественно в город с духовенством, синклитом и войском, царь велел нести пред собою крест Животворящего Древа. Как только вступил, снова приказал отправить благодарственный молебен на месте, которое указал сам и на котором тогда же водрузил крест и заложил соборную церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Потом в присутствии государя совершен крестный ход по всем улицам и стенам города, все они окроплены святою водою и город посвящен Пресвятой Троице. Взятие Казани русскими сильно подействовало на окрестных жителей, и они спешили предстать пред лицо Иоанна и изъявляли ему покорность. Многие из них тогда же с своими женами и детьми принимали крещение в Казани и с радостию возвращались в домы свои. По возвращении в Москву царь прислал в Казань для устроения дел церковных архангельского протоиерея Тимофея. К нему в числе других явился старик татарин из Арской страны и сказал, что он тридцать лет был болен ногами и не мог ходить, но как только, услышав о взятии Казани христианами, решился веровать во Христа и креститься, тотчас выздоровел и вот пришел сам просить себе крещения. Протоиерей окрестил его и назвал Стефаном. И этот новокрещеный вскоре оказался самым достойным христианином: никакие убеждения родных и близких не могли отклонить его от святой веры, и он мужественно потерпел за нее мучения и смерть. Москва, обрадованная взятием Казани, была свидетельницею крещения двух казанских царей: Утемиш-Гирея и Едигера. Первый, пятилетний отрок, крещен в Чудове монастыре митрополитом и, получив имя Александра, взят к царскому двору для научения русской грамоте и Закону Божию. Последний, в летах уже совершенно зрелых, искавший себе духовного возрождения не по каким-либо видам, как сам открыто исповедал пред митрополитом, а единственно по глубокому убеждению в превосходстве христианской веры пред магометанскою, крещен с большою торжественностию в Москве-реке в присутствии государя, вельмож и многочисленного народа и, будучи воспринят от купели самим первосвятителем, получил имя Симеона. "Тогда же, - продолжает современный летописец, - и прежде того, и потом мнози от неверных крестишася, мужие и жены, старии, и юноши, и девицы, и всякаго возраста, и от рода царска и княжеска, и прочих вельмож, и всякаго чина, и от крымских, и казанских, и астраханских, и черемисы, и иных орд".

Для утверждения в вере всех этих новокрещеных и для дальнейших успехов христианской проповеди между татарами признали необходимым открыть в Казани святительскую кафедру. По воле царя и по благословению митрополита Макария составился в Москве (в 1555 г.) Собор пастырей Церкви, на котором, между прочим, было положено: быть в Казани архиепископу и при нем архимандриту и игуменам, а в Свияжске - только архимандриту и игуменам; в состав же новой епархии должны входить город Казань с окрестными улусами, город Свияжск с горною стороною, город Василь и вся Вятская земля. На содержание Казанского владыки и его кафедры царь определил кроме разных угодий десятую часть из всех доходов Казанской земли и предложил митрополиту и всем владыкам и монастырям, чтобы они на первый раз пособили новому владыке деньгами и хлебом. Занять открывшуюся в Казани кафедру первому судил Господь Гурию. Этот святой муж происходил из незнатной боярской фамилии Руготиных, родился в Радонеже и при крещении назван был Григорием. В молодых летах он поступил в услужение к одному знатному князю, Ивану Пенькову, который, заметив добрые его качества, поручил ему в управление весь свой дом. В старших товарищах Григория возбудилась зависть, и они оклеветали его пред князем в преступной связи с княгинею. Раздраженный Пеньков без всякого исследования приказал заключить оклеветанного в земляную темницу и к ней приставить стражу. В темнице было одно только небольшое оконце сверху, в которое и опускали узнику для пищи по снопу овса и по небольшой мере воды на три дня. В своем тяжком заключении Григорий весь предался Богу и проводил время в молитве. Когда спустя более уже полутора года со времени заключения Григория к оконцу его темницы подошел ночью один из бывших его друзей и предложил приносить ему тайно лучшую пищу, Григорий отказался от этого, а упросил друга, чтобы вместо пищи он приносил ему бумаги, чернил и перьев для писания азбук, употребляемых для обучения детей грамоте. С того времени узник писал в своей темнице азбуки и поручал продавать их своему другу, а вырученные деньги раздавать нищим. После двух лет своего заключения Григорий увидел однажды в темничной двери свет, и едва коснулся ее, как она отворилась. Тогда, помолившись Богу и взяв с собою святую икону Богоматери, он вышел из темницы и, никем не замеченный, отправился прямо в обитель преподобного Иосифа Волоколамского; там по данному еще в темнице обету Григорий принял пострижение вместе с именем Гурий и за свои добродетели удостоился быть возведенным в сан игумена. Чрез восемь лет и десять месяцев, чувствуя слабость сил, он отказался от этой должности и остался жить в той же обители в качестве простого инока. Но не прошло и двух лет, как по воле государя послан был (в 1554 г.) игуменом в Селижаров Троицкий монастырь Тверской епархии, откуда вскоре и избран был по жребию на вновь открытую в Казани архиепископскую кафедру. Рукоположение Гурия в сан архипастыря совершилось (3 или 7 февраля 1555 г.) с великою торжественностию. В священнодействии участвовали десять святителей и вообще до 76 освященных лиц, кроме иподиаконов и низших клириков. Не менее торжественно было и отправление его на епархию. Мая 26-го после соборного молебствия в Успенском соборе сам царь и митрополит провожали Казанского святителя с крестным ходом до Флоровских ворот. Потом по сделанному предварительно распоряжению в Симонове монастыре и во всех городах, какие встречались Гурию на пути: в Коломне, Рязани и других, его встречало духовенство с иконами и крестами; он совершал молебствия с водоосвящением, служил литургию, говорил поучения к народу или еще обходил весь город с крестным ходом, окроплял всех и все святою водою и осенял крестом на все четыре стороны света. Прибыв в свою епархию, на место, где царем предположено было основать город Чебоксары, святитель обозначил место для города, обошел все это место с иконами и окропил святою водою, указал место и для соборного храма, совершил литургию в своей походной церкви, сказал поучение к народу и благословил жителей города иконою Божией Матери Владимирскою. Затем в Свияжске и наконец в Казани, куда прибыл 28 июля, святитель после торжественной встречи от духовенства совершал молебствия, ходил с иконами по стенам вокруг того и другого города и окроплял их святою водою; осенял крестом и окроплял святою водою все четыре стороны света, совершал литургию, говорил поучения и приказывал по окончании литургии читать синодик, обыкновенно возглашаемый в первую неделю Великого поста. Можно догадываться, что всею этою торжественностию, какою сопровождалось путешествие Гурия в Казань, хотели более возвысить его в глазах его будущих чад - еще не крещенных татар, сильнее подействовать на их воображение и тем расположить их к принятию святой веры.

Отпуская Гурия в Казань, царь и митрополит дали ему "Наказ", как действовать при обращении неверных. В "Наказе" внушалось святителю: всеми мерами приучать к себе татар и приводить их к крещению любовию, а отнюдь не страхом; которые захотят креститься своею волею, а не от неволи, тех крестить и лучших из них держать у себя в епископии, поучать их закону христианскому и покоить, а других раздавать для крещения по монастырям; новокрещеных, когда они выйдут из-под научения, чаще приглашать к своей трапезе и угощать; равно и не крещенных еще татар, которые будут приходить к нему с челобитьями, угощать и покоить в своем доме, говорить с ними с кротостию и приводить их к христианскому закону тихою и умиленною беседою; если какой провинившийся татарин убежит к нему, архиепископу, от опалы и захочет креститься, отнюдь не выдавать его воеводам, но крестить и покоить в своем доме и потом по совещании с воеводами или оставлять его в Казани на месте прежнего жительства, или отсылать к государю в Москву; если неверные татары обратятся к архиепископу с просьбою ходатайствовать за их братьев, уже осужденных воеводами на казнь, он должен брать этих осужденных на свои поруки и кого можно держать в Казани, а кого нельзя, тех отсылать к государю с своим печалованием за них; за татар же, которые подвергнутся легким винам, ходатайствовать пред гражданскою властию даже в том случае, когда бы никто из неверных не просил о том архиепископа. Одним из первых действий Гурия в своей епархии было основание и устройство монастырей с тою именно целию, чтобы иноки, не отвлекаясь житейскими попечениями, занимались обращением неверных и обучением детей. Мысли свои об этом он изложил пред государем и просил его дать для содержания устрояемых обителей отчины, дабы старцам не было нужды самим работать, орать землю и сеять в ней семена, но "да орют сердца людей и да сеют в них семя слова Божия". Царю очень понравилось такое намерение, и он отвечал святителю: "Ты устрояешь в данной тебе Богом и нами пастве монастырь (Зилантов), начатый мною, и хочешь строить другие. Доброе дело - да поможет тебе Бог!.. Блага твоя речь, чтобы старцам обучать детей и обращать поганых к вере - это и есть долг всех вас... Чернецы должны уподобляться апостолам, которых Господь наш послал учить и крестить людей неведущих. Учить же детей надобно не только читать и писать, но и право разуметь читаемое, чтобы они могли научить и других. О, как счастлива была бы земля Русская, если бы все владыки были таковы, как преосвященный Макарий, ты и Дионисий, и столько об этом пеклися!.." Затем царь извещал архиепископа, что сделал распоряжение об отводе вотчин для устрояемых казанских монастырей и присовокуплял: "А если увидите, что мало, пишите ко мне, на доброе дело я не пожалею и не откажу". Заботясь об учреждении монастырей с целию распространять чрез них христианство в пределах своей епархии, святитель Гурий не переставал и сам непосредственно трудиться для той же высокой цели. Он часто учил неверных познать Бога истинного, действовал на них примером своей строгой, подвижнической жизни, привлекал их к себе делами христианской любви, питал нищих и бедных, заступался за сирот и вдовиц. И таким образом "многих неверных привел к вере и крестил из них множество мужей, жен и детей", хотя время деятельного управления его епархиею продолжалось собственно около шести лет, так как последние три года своей жизни (? 4 декабря 1563 г.) он был до того болен, что его лишь в великие праздники носили в церковь для слушания литургии, где он лежал или сидел.