Полудемон. Месть принцессы - Галина Гончарова

Но что же мне с ней делать? На такие извращения я не подписывался!

Хотя…

На извращения я не подписывался. Но вот Руфине я их обеспечу!

Обдумываю пришедшую в голову идею. Жестоко?

Отвратительно, нечеловечески жестоко. Но я и не человек. А Руфина — все равно ее надо убирать, так или иначе. И чем больше я думаю об этом, тем больше мне нравится моя идея. Словно кто-то стоит рядом со мной, потирает руки, довольно ухмыляется.

Почему бы нет? Она меня приговорит при первом удобном случае. Просто сейчас у нее под хвостом засвербело, вот и решила, что я сгожусь. Еще и надеется небось двойное удовольствие получить — и от меня, и от моей смерти.

Она не делала мне вреда?

Так это не по собственной воле, просто не успела. Но гадина, которая пока еще не укусила, не перестает быть ядовитой.

Подло?

Жестоко?

Бесчеловечно?

Плевать. Я и не человек, Тьен Клеймор мне это объяснил достаточно ясно.

И сознание накрывает пелена серого льда.

Томми, узнав о моей идее, плюется ядом. Долго ругается, пробует меня отговорить, хотя и не знает всех подробностей. А то точно бы отказался помогать. Но — а куда податься, не спать же мне с этим кошмаром? Даже если исключить то, что у меня от одного взгляда на страстную Руфину рот клыками ощеривается в три ряда, все равно… Физиологически не смогу! Я не настолько продажен!

Ну и потом, начать с ней спать — это дать жирный такой повод для шантажа. Увесистый…

Не пойдет.

Идея складывается из рассказов госпожи Элизы о ее конкуренте. Господин Плейт — псевдоним вовсе не случайно был созвучен с плеткой — специализируется на кровавой любви. Той, что с плетками, ошейниками, повязками… и в его доме можно было получить все. Там не интересуются вашим лицом и именем, не разговаривают ни о чем, туда просто приходят удовлетворять свою похоть самыми жестокими способами…

К Элизе ходят более-менее нормальные в этом отношении клиенты, и убивать она у себя не дает, и развлечения с плетками позволяет только до определенной грани. Конкурент же меры не знал. От слова «вообще».

Вот и чудненько.

Кучером выбирается Томми. Я же на следующий вечер передаю Руфине записочку, в которой прошу ее после бала незаметно выйти и сесть в зеленую карету с золотым дельфином на дверце. Та читает и опускает ресницы, глядя мне прямо в глаза…

Вот и ладненько.

Я исчезаю с бала пораньше — и отправляюсь к господину Плейту. Договариваться.

Да, у меня есть знакомая. И она — не против всего. Ее мечта — трое или четверо мужчин одновременно, причем кровь, плети, кляпы и прочее приветствуются.

Согласна ли она?

Я же сказал — мечтает. Не верите?

Вот золото. Достаточно?

Дело чистое. Вполне. У вас ведь других и не бывает.

Она будет в маске. Ваше дело — комната и участники. Я? Нет-нет, я люблю только наблюдать, другое меня не привлекает. Вот вкусы такие!

Как меня зовут? Господин Сто золотых. Ежели этих денег мало — еще добавлю.

Ровно через полчаса господин Плейт соглашается на все.

Не стыдно ли мне было?

Знаете, нет. Мне было неприятно видеть мертвых детей. А Руфина…

А она, простите, кто? Просто ей повезло родиться у моего дядюшки, а в остальном — ей не отмерили ни ума, ни красоты, ни элементарной порядочности. Я ее не заставлял на себя кидаться, могла бы и с мужем посидеть. Но ей захотелось…

Вот и пусть получает по полной…

Все так и вышло, как я предполагал.

После бала Руфина садится в карету, где ее ждут платье и маска. И записка, мол, переоденься, пожалуйста, чтобы сохранить тайну, а то в тебе принцессу только слепой не углядит.

Она сама переодевается, оставив одежду на сиденье кареты, сама надевает маску и приезжает в скромный домик на окраине столицы. Сама входит внутрь, сама поднимается вслед за слугой в комнату, ну а там…

Какое дело благородным господам до капризов шлюхи? Особенно если у нее завязаны и рот, и глаза? Ее просто используют по назначению с истинно благородной фантазией. Что и происходит в комнате.

Моя совесть ничуть не возражает. Она этого хотела — она это получила. А что не от меня, ну так я и не обещал ничего. Разве что не подвести ее… Ну и не подвел. Незабываемые впечатления я ей точно обеспечил.

Сначала я наблюдаю через зеркало в стене и размышляю, что мне противно. А демоны вроде как должны получать удовольствие от чужой боли?

А мне просто тошно и мерзко. Но из-под серого льда все смотрится весьма отстраненно. Руфина?

И что? Пусть она моя двоюродная сестра, но Рудольф предал первым. Почему никто не думает, что их грехи падут на их детей? Вот это сейчас и происходит.

Руфина сначала пытается вырваться, но потом, поняв, что все бесполезно, попросту ломается. Если к утру она не сойдет с ума — чудо будет.

Интересно, так ли себя чувствуют демоны, когда обманывают людей? То есть выполняют их желания? Люди получают не то, что хотели, но ведь и просить тоже надо уметь. Особенно имея дело с такими, как мы.

Томми ко мне не присоединяется. Отправляется во дворец вместе с каретой, из которой я забираю все барахло Руфины, тщательно проверив углы — не завалилось ли чего? Ежели что — он всю ночь провел именно там, во дворце. Хотя кто будет его допрашивать?

Рене мы к этому делу и вовсе не привлекаем, мне и от Тома осуждения хватило.

Но простите, а моей матери лучше было?

А ведь ее оклеветала и толкнула под пытку мать этой сучки. Вот и пусть теперь дочка расплачивается.

Грех твой падет на плечи детей твоих до седьмого колена.

Почему никто над этим не задумывается?

Оставляют ее только под утро. Я вхожу в комнату, где лежит тело, иначе это и назвать нельзя. Кровь, следы от плети, платье валяется в углу, м-да…

Если и выживет, то детей точно иметь не сможет.

Только вот…

Я натягиваю на Руфину платье, вытаскиваю ее из дома… и в первой подходящей подворотне сворачиваю женщине шею. Без лишних переживаний. Сейчас это почти акт милосердия.

Цинично?

Жестоко?

Плевать. Серый лед обволакивает меня, серый лед прячет мои мысли. Серый лед закрывает от меня мир — и я равнодушно смотрю на то, что некогда было молодой женщиной. Сейчас это просто истерзанное тело.

Там и бросаю. Правда, платье я проверяю тщательно, но зря. Моя записка осталась в карете, как и одежда принцессы. Что стало с купленной мной одеждой?

Ну я же и огнем владею.

Сжег. Быстро и качественно, лишь пепел и остался, только уже три подворотни спустя. Угрызений совести я не чувствую. Ни одной из побрякушек я не взял, все осталось при ней. И кольца, и серьги, и браслеты, и даже диадема. А в остальном…