Неизвестный Кожедуб - Иван Кожедуб

Фашисты рванули вверх. Дистанция для стрельбы была слишком большой. Я со злостью погрозил им кулаком.

Горючее кончалось, и мы с Жигуленко пошли домой.

Объективно разобрав этот бой, я заключил, что, во-первых, неплохо овладел самолетом; во-вторых, что сипа и физическая подготовка — очень важные факторы в бою; в-третьих — и это главное, — я был бы, вероятно, сбит, если бы решил уклониться от боя. Моя тактика оказалась правильной.

По-прежнему находимся на Малой земле. Немцы усилили активность под Кривым Рогом, бросив туда большое количество танков и авиации, предприняли контратаки. На аэродроме закипела горячая, напряженная боевая работа. Но нам стала мешать осенняя погода: низкая облачность, туманы.

В пасмурное октябрьское утро мы втроем — Паша Брызгалов, Вася Мухин и я — пошли в столовую. Предполагалось, что вылетов не будет.

Мы сидели и ждали завтрака, рассуждая о вчерашних боях и сегодняшней скверной погоде.

Вдруг — ракета! Вылет!

Мы бросились к самолетам. Я получил приказ вылететь в паре с Мухиным. Взлетаем тотчас же.

Набираем высоту четыре тысячи пятьсот метров. Облачность исчезла. Надо мной — ясное синее небо. В воздухе тихо. А внизу, северо-западнее Кривого Рога, — горячий бой. Слышу, по радио передают с земли:

— Соколы, соколы! Севернее Кривого Рога на высоте пятисот метров противник бомбит наши войска…

Подав команду Мухину, стремительно веду самолет навстречу вражеским бомбардировщикам «Ю-87». Их около тридцати — целый рой. Вижу столбы дыма, взрывы на земле. В воздухе появились восемь немецких истребителей. Направляюсь к бомбардировщикам. Решаю применить тот же метод, который помог мне на Днепре, когда я остался один в воздухе. Но тогда не было вражеских истребителей сверху. Зато сейчас я не один, у меня надежный «щит» — испытанный ведомый. И я, подав команду «Атакуем!», врезаюсь в строй «юнкерсов». Неожиданность ошеломила немцев, и они даже стали строиться в оборонительный круг. Но, очевидно, получив команду с земли продолжать выполнять задание, так как нас, советских истребителей, мало, некоторые немецкие летчики начали готовиться к атаке наших наземных войск. Мгновенно оценив обстановку, принимаю решение атаковать один из «юнкерсов» и постараться сбить. Я по опыту знал, как это действует на психику фашистских летчиков: сбив одного, сбиваешь спесь со всех остальных.

Вражеские истребители заметались, но найти нас не могут — мы растворились в группе пикирующих бомбардировщиков.

«Наваливаюсь» на немецкий самолет, не успевший перейти в пикирование. Открываю огонь. «Юнкерс-87» вспыхивает и идет к земле. Мой расчет правилен: остальные со снижением ушли на запад. Мы за ними не погнались — на нас «насели» восемь истребителей. Вспоминаю случай под Рога-нью: тогда мы также остались вдвоем, а их было еще больше, чем сейчас. Кричу Мухину:

— Вася, держись, будь внимательнее!

Отбивая атаки, переходим на бреющий полет. Немцы от нас «отвалили», и мы вскоре благополучно приземлились у себя на аэродроме. Несмотря на полную неожиданность вылета, мы выполнили задание и атаковали врага, во много раз превосходившего нас численностью. Выиграть этот бой нам помогли спаянность, умение повести внезапную, дерзкую атаку.

Часа через два погода улучшилась. Я опять получил задание: с группой в шесть самолетов прикрыть наземные войска в районе Кривого Рога.

Взлетели. Набрали высоту до трех тысяч пятисот метров. При подходе к объекту прикрытия наземная радиостанция навела нас на группу «хейнкелей». Их было двенадцать. Они летели без прикрытия истребителей и углубились на нашу территорию. Нам приказали атаковать их. «Хейнкели» шли сомкнутым боевым порядком в кильватере звеньев на высоте пяти тысяч метров. А мы набрали высоту пять тысяч пятьсот метров.

Зная мощное вооружение «Хейнкелей-111», я решил атаковать их с разных направлений — всей группой одновременно, чтобы расстроить боевой порядок вражеских самолетов. Подаю команду:

— Паре Брызгалова атаковать заднее звено. Я с четверкой атакую ведущее.

Летчики моей группы стремительно атакуют врага.

Немцы приняли еще более плотный боевой порядок. Я начал атаковывать ведущее звено сбоку, под большим углом. По моему самолету открыли огонь с других звеньев, шедших вслед за ведущим. Огонь заставил меня отвернуть. Нет, не допущу врага!.. И я тут же заворачиваю обратно.

Я не знал, куда собираются лететь «хейнкели», но по всему было видно, что гитлеровцы намерены бомбить какой-то объект, может быть, даже наш аэродром.

«Куда они идут, гады?»

И, словно отвечая на мой вопрос, ведущий вражеской группы поворачивает к населенному пункту, туда, где, по моим сведениям, находился штаб армии. Надо во что бы то ни стало сорвать налет врага! Стремительно захожу в хвост «Хейнкеля-111» и открываю огонь.

Одновременно Паша Брызгалов атакует заднее звено. С плоскости самолета ведущего, в которого я стрелял, начали отваливаться куски. Стрелок молчит. Подлетаю вплотную к «хейнкелю». Самолет врага заваливается на левое крыло, и с него в чистое поле сыплются бомбы. Он идет вниз.

Я оглянулся — и вовремя. Немцы пытаются расстрелять мой самолет. Быстро отворачиваю в сторону и командую:

— Орлы, бей их!

Брызгалов стремительно атакует «хейнкель», идущий сзади слева, и сбивает его.

Немцы, не выдержав напряжения, сбросили бомбы куда попало и стали в беспорядке уходить.

Мы без потерь вернулись домой.

На разборе полетов я отметил, что вся группа действовала точно и слаженно. Поэтому задание — «завалить голову», деморализовать врага — было выполнено.

Вечером из штаба наземного соединения сообщили, что экипажи вражеских самолетов, сбитых Брызгаловым и мною, взяты в плен. Немцев захватили колхозницы. Дело было так. Фашистские вояки спустились на нашу территорию на парашютах. Колхозницы, наблюдавшие за боем и за тем, как немцы прыгали, сбежались к месту их приземления. Они окружили фашистов, и те сразу сдались в плен. Наши женщины привели их в штаб.

Так закончили свою карьеру экипажи фашистских самолетов.

Через несколько дней, в первых числах ноября 1943 года, наша часть была отправлена на Большую землю на отдых. Нам этот отдых казался совсем ненужным. Но таков был приказ. Предстояли горячие бои, и нужно было набраться сил.

Скрепя сердце мы расположились на недавно еще фронтовом, а теперь уже тыловом аэродроме на левом берегу Днепра.

Отдых был своеобразный. Мы не летали на боевые задания, зато много занимались. Надо было повышать и совершенствовать свое боевое мастерство: чем больше приобретали мы опыта, тем становились требовательнее к себе. В эти дни летчики много читали, слушали беседы агитаторов, выпускали стенные газеты.