Стебелек и два листика - Владимир Михайлов

- Ну наконец! - воспринял он слова отца.- Соблаговолил. Может быть, объяснишь, что это значит? Месяц мы фиксируем тебя в нашем пространстве, но ты не вылазишь из-под купола, а пробить его на такой дистанции мы не в состоянии. Что с тобой? В чем дело?

- Понятия не имел, что я в нашем пространстве,-ответил Юниор.- Садился я на вынужденную в том. Это очень хорошо, что мы можем поговорить.

- Надеюсь,- сказал отец.- Мне это тоже доставляет некоторое удовольствие. Но если ты расскажешь, в чем дело, я буду еще более удовлетворен. Мы можем тебе помочь?

- Ты можешь.

- Приятно слышать. Каким образом?

- Представь, что у тебя заболело растение…

- Какое?

- А черт его знает. Я же не ботаник. Просто растение. Стебелек и два листка…

- Исчерпывающе. А что с ним? Юниор объяснил. Отец сказал:

- Тебя бы на такую диету - у тебя не только листки пожелтели бы, но и корень. Свет, вода - прекрасно, но ведь в этом стерильном песке ему есть нечего! Хорошо еще, что он столько продержался. Ему нужны удобрения. Знаю, что у тебя их нет. Ничего. Вы с Умником сделаете. Слушай меня…

Восприятие было слабым, но отчетливым. Юниор прослушал краткую лекцию по химии. Поблагодарил. Отец сказал:

- Вижу, твое мировоззрение несколько изменилось.

- Да,- ответил Юниор кратко.

- Рад. Теперь у меня просьба к тебе. Только не удивляйся. В трюме, где смонтирован Комбинатор Георга… Тебе придется войти туда… там, в одной из кабин «Анакола»…

- Там ничего нет, папа,- прервал его Юниор.- И никого. Зоя лежит в реаниматоре. Не потому чтобы еще была надежда. Просто я не нашел более… более удобного для нее места.

- Как это случилось?

- Нет, папа. Ты мне скажи: как это случилось? Чтобы нормальная, живая женщина, прекрасная женщина (последних слов он вовсе не хотел говорить - они вырвались сами)… помимо своей воли оказалась усыпленной на борту корабля, причем я тоже не знал об этом совершенно ничего… Мы что, вернулись в средние века, в какие-то пятнадцатые-двадцатые?

- Ответить просто, хотя и трудно,- услышал он Сениора.- Георг… Легко определить, где кончается посредственность и начинается безумие. Но кто возьмется точно провести границу между гениальной и сумасшедшей идеей? Сколько раз одна принималась за другую… А суть вот в чем: Георг слишком много работал над проблемой комбинирования человека, когда все прочее было уже готово. Он делал раз, третий, двадцатый - получались физически точные копии, но человека не возникало. Наверное, не все кончается даже на атомном уровне… Ему же казалось, что все вот-вот получится, нужно только хотя бы несколько недель абсолютного покоя для работы, чтобы ухватить ускользающее звено. Но этого покоя у него не было. Ему мешали. Ты догадываешься кто.

- Зоя.

- Даже не столько она, сколько мысли о ней, боязнь за нее, за их отношения, за будущее…

- Она говорила.

- Он не мог сделать того, что сделал бы на его месте другой: отправить ее на месяц-два развлекаться в хорошей компании в Океанию или еще куда-нибудь. Мысли о ней, ревность не дали бы ему провести спокойно даже несколько часов, где уж - недель.

- И он осмелился…

- Если бы он предполагал!

- Я так и подумал,- медленно сказал Юниор, и его слова, преобразованные мозгом в импульсы параполя, мгновенно преодолели неизмеримые пространства, чтобы четко прозвучать в сознании Сениора.- Это было лучшее для него в любом случае. Даже если бы Зоя осталась в живых. Она…

- Я понимаю,- услышал он.- Наверное, никто из вас не виноват. Не она, во всяком случае.

- Я не оправдываюсь. Но если бы я хоть знал, что его опыты с людьми неудачны…

- Этого никто не знал. Георг ведь был уверен, что окажется на месте испытания раньше тебя: его должны были, вместе с комиссией, везти прямым рейсом, тебе же предстояли испытания монтажа при сопространственных переходах. Он думал встретить жену там и пользуясь таким несколько экстравагантным способом ее прибытия, признаться в поражении, сведя все к шутке: это, мол, пока единственный способ, какой он смог найти, чтобы в его системе возник человек. Он, как ты помнишь, честолюбив и самолюбив.

- Хорошо. Закончим об этом.

- Когда ты собираешься домой?

- Не знаю. Вот подрастет мой стебелек…

- Теперь ты понял?

- Прости меня за глупости, какие я говорил твое раньше и какие не говорил, но думал.

- Отпускается тебе. Что же, согласен - можешь не торопится. Дальнюю я извещу. Если только нет никаких надежд относительно Зои.

- Умник говорит…

- Умник - еще не главный медик планеты. Я имею в виду Землю. Правда, таких прецедентов и у нас еще не было, а те, кто может куда больше нас, пока, к сожалению, нами пренебрегают. И все же я посоветовал бы тебе…

- Увезти росток с собой? Но какой смысл…

- Нет, сын. Ни в коем случае. Его место, а может быть, и твое - там. Но сюда надо хотя бы доставить Зою. Пусть ничего нельзя сделать, но даже покоиться она должна здесь. Историю новой планеты не надо начинать с могил. Лучше - с новой жизни, хотя бы и с такой: стебелек и два листка.

- Как мне оставить его?

- Ну уж это ты мог бы и не спрашивать. Минимальный купол - воздух, вода, простенький автомат для регулировки. Маяк - чтобы потом не искать планету долго. Умник подскажет, какой энергоблок лучше и проще демонтировать и потом собрать на планете, чтобы питать весь этот агрегат. Росток доживет. Быть может, он встретит тебя уже деревцем. А я в обратный путь дам тебе столько всяких семян… Однако давай заканчивать, сын, я устал. Уже не те силы.

- Прости, папа. Я просто не знал, что оказался в нашем пространстве. До сих пор не понимаю, как это случилось.

- Да, странно. Но со временем наверняка станет ясным и это…

Прошло три дня, пока им с Умником удалось составить такую комбинацию по рецепту Сениора, что при ее контрольном анализе гриб не нашел к чему придраться. Полученным порошком Юниор осторожно посыпал песок вокруг стебелька, уже склонившего макушку. Полил водой. Отступил на шаг.

- Надеюсь, это тебе понравится, малыш,- сказал он растению.

_ Да,- подтвердил кто-то сзади.- Это ты сделал вовремя.

Теперь он выправится.

Юниор резко повернулся. На песке сидел человек.

Человек? Да, несомненно. И все же… Нет, человек, разумеется. Но - не наш. Не нашего корня. Не с нашей планеты. Хотя -

не умею я распознавать людей,- подумал Юниор мимолетно и горько.- Кто же он? Глупый вопрос… На этой планете людей нет, как и жизни вообще, да и будь они - кто из них мог бы одолеть непроницаемую броню купола, подойти без удивления, страха или враждебности и заговорить так, словно они давно знакомы, заговорить на языке людей? Нет, это мог быть только тот, с кем Юниор надеялся встретиться - когда-нибудь.