Белая звезда - Александр Бауров

Гримли встал и подошел к окну, у забора академии собралось очень много людей. Слышался гам, визг и собачий лай. Разносчики хлеба и воды, торговцы пряностями, украшениями и цветами, убогие калеки — обитатели Клекстона просто оцепили комплекс зданий академии, ожидая в дни турнира невиданные барыши. Билеты продавали по двадцать-тридцать сантимов за штуку, а перекупщики загоняли цену на лучшие места главной арены до нескольких золотых.

В дверь постучали, Марк открыл, и в комнату ворвалась Илирвен. Она разрумянилась от бега и была очень хороша в своей новой терракотовой тунике.

— Вы слышали новости о вчерашнем случае у ратуши?

— Нет, мы же вчера вечером вместе были в «Солнечном Эле», Толин ещё утром в себя не мог прийти, — начал Гримли, но Илирвен перебила его:

— Помните, я вас тащила смотреть въезд королевского эскорта после тренировок! Вы говорили, мол, это уже не парад. Так вот утром я от торговцев по пути узнаю, какой смешной случай приключился вчера с новым канцлером…

— А что с ним могло случиться? — спросил Марк. Гримли подумал — жаль, что они пришли сюда так рано, когда их встречали лишь ночные патрули да торговцы, спешившие расставить свои палатки и начать утреннюю торговлю.

— Канцлер и король Эдрик должны были участвовать в церемонии поднятия королевского штандарта на ратуше, — продолжала эльфийка, садясь на скамью и сдвинув тряпки, в которые Марк оборачивал оружие, взгляд Гримли скользнул поверх крыш домов, и действительно, над главной башней ратуши развевался голубой флаг с крепостной стеной, изображением грифона и кораны. — И вот, когда они вышли из карет в сопровождении лорд-мэра Фаруха, направились к ратуше, где король должен был вручить гвардейцам свой стяг, вдруг через толпу на площадь прорвался юродивый Сумяной. В рубище, весь грязный, со всклоченными волосами, на руках цепи-вериги! Гвардейцы хотели его остановить, тот вырвался, подбежал к канцлеру и королю. Монахи могли поразить его магией, телохранитель Рууда меч выхватил. Сумяной пал на колени, закричал отрешенным голосом: «Тьма, тьма съела твою душу, герцог, вижу, вижу, реки текут из-под ног твоих, реки крови тобою убиенных. Ты проклятый, до последнего дня сам себе врагом станешь. Как червь ты нашу рану грызешь!» — Тут его обступили гвардейцы, убили бы, если бы лордмэр не подбежал к королю. Он рассказал, как в городе уважают и любят юродивого. Эдрик велел взять его в темницу. Когда солдаты поволокли безумца в ратушу, он дико вырывался, изошёл пеной и выл как дикий зверь: «Проклят ты, герцог! Черная рука над нами, измена червем точит дерево грифонхатово, идёт тьма и пламя. Все в грехах погрязли, и возмездие без жалости все ближе и ближе! Смерть, смерть, смерть!» Канцлеру стало дурно, он упал на руки своему телохранителю. Лорд-мэр велел гнать народ с площади. Король передал знамя и в большом смятении отбыл в главный замок.

— Неужели после этого он отдаст за него свою красавицу принцессу? — спросил Марк.

— А почему нет? Сумяной просто ненормальный! Он мог то же сказать и про тебя, и про меня, — ответила Илирвен.

— Кто знает, может, все это неспроста, — бормотал Гримли. Перед глазами всплыла крыша авлийского консульства в Александрете. Черная фигура с горящим огненным взором, этот фиолетовый плащ. Руки, сминающие стальной меч, будто масло, жуткий парализующий звук, взрывающий голову. Он вздрогнул, по спине пробежали мурашки. Гримли был единственным живым свидетелем той трагедии.

— Ладно, хватит болтать, — прервал он начавших о чем-то спорить эльфийку и оруженосца.

— Марк, ты идешь со мной на главную арену, на открытие, а вы, наверное, на вторую, где у меня будут бои!

— С билетами все в порядке. Мастер говорил, что может, если что, так пропустить, — Илирвен в ответ показала глиняную бирку, означавшую участника турнира.

Марк подхватил оружие. Илирвен подошла и поцеловала Гримли в щеку. Все трое вышли во внутренний дворик академии, где их нашел Толин. Тут же гном налетел на эльфийку с обвинениями. Он-де искал её так долго, а она проскочила мимо, пользуясь их авлийской магией. Мей быстро успокоила коротышку, и они вместе пошли внутрь, благополучно миновав очередь по знакомству с охраной. Гримли и Марк направились в подвал главной арены, где уже сейчас было тесновато.

Кругом были рыцари и их оружейники. Гримли сразу заметил Мантиса, который ростом и телосложением превосходил всех. Да, не хочется с ним встречаться до финала. Дай Велес, чтобы его жребий не пересекся с моим.

— Какой же он великан! И правда, кто сможет его победить? — восхищался Марк. Мантис будто услышал его слова и направился к ним. Академию на подобных турнирах всегда представляли двое — учитель и ученик. Мантис подошел, его глаза сияли недобрым блеском скрытой зависти.

— Ну что, юный колдун, где встретимся? — спросил он. Остальные обступили их, многие приезжие рыцари уже знали о противоборстве мастера и послушника академии.

— Надеюсь этого избежать. Тебя побьют ещё до финала, и это буду не я! — усмехнулся Гримли.

Мантис вскипел. Эта дерзость была неслыханной — здесь, в присутствии многих более знатных и знаменитых воинов ученик обратился к нему на «ты», да ещё и сомневается в его силе.

— Да как ты смеешь, щенок? — начал было он, но между ними влезли оружейники, какой-то знакомый Мантиса схватил того за плечо, дернул назад. — Сопляк, ты ничто без своей магии! Перед лицом короля тебе не удастся скрыться! Я опозорю тебя перед всей знатью Эрафии, маленький ублюдок!

— Очень боюсь, — скорчил гримасу Гримли.

Вмиг побелевший Марк вцепился в его руку.

— Ты что, свихнулся?! Лезешь в драку ещё до боя! Он ведь может прямо здесь тебя искалечить, глаз повредить или ещё что!

— Да я не хотел, — Гримли тяжело дышал и был мрачен, — он сам лезет, ещё учитель называется, мастер! А глаз я ему и сам выбить могу! — буркнул он обиженно.

— Колдун! — крикнул где-то в другом конце коридора Мантис.

«Наглый хам, за что он третирует парня?» — это было сказано не вслух. Гримли резко обернулся. Он услышал эту чужую речь в своей голове. Неужели, закралась дерзкая мысль, неужели среди этих грозных, готовящихся к бою рыцарей есть такой же скрытый колдун, как я?! Он сам испугался думать об этом, ведь впервые назвал себя колдуном и признавал это.

Снаружи зазвучал рог, и вот шестнадцать рыцарей и шестнадцать оруженосцев направились к выходу на центральную арену. На ней помещалось шесть тысяч зрителей, в самом центре под массивным пологом располагалась королевская трибуна, украшенная знаменами Грифонхатов. Но ни короля, ни канцлера там не было. Лорд-мэр Иегор Фарух, его дочь Рахиль, первые лица города, глава академии Ламарк, несколько учителей. Своего наставника Торребора среди них Гримли не видел.

Ударили литавры, забили барабаны. У Гримли ладони чуть похолодели, напряглись. Только бы жребий не дал мне биться с Мантисом в отборочном туре. Это отнимет все силы, и тогда турнир не выиграть, даже в четвертьфинале не победить. Вот гвардейцы подтащили стол с обрывками бумаги, на которых были имена участников. У Гримли сжалось сердце. Зрителей было мало. Люди разошлись по малым аренам, где уже не хватало мест, ведь там вот-вот начнутся предварительные бои. И все же ему было страшно, вдруг кто-то крикнет ему в лицо — колдун, чародей, сжечь его! Ведь юродивый бросился даже на канцлера, что думать о нем, простом смертном?

Начали объявлять группы. Первая группа — неизвестные Фолкину имена. Хотя рыцарь разведки Лазарен, как говорят, был серьезным соперником. И тут, о чудо, во вторую группу попадает Мантис и ещё трое незнакомых ему людей. Гримли и Марк видели, как белокурый гигант скрипнул зубами. Ему хотелось ранней встречи с Гримли.

Сам юноша попал в третью группу. Теперь пора на малую на арену. Где-то там, среди толчеи лиц, сидят Толин и Илирвен, ещё два десятка самых яростных его болельщиков, однокурсники и просто прознавшие о его мастерстве. Гримли везло, все соперники уступали ему на порядок. Старый гвардеец из Энрофа, сын купца и зять местного епископа. Первый соперник, зять священника — дородный малый лет тридцати пяти, с булавой как первым видом оружия. «Только дилетант выйдет против короткого меча с булавой, — подумал Гримли. — Но даже с такими противниками нужно быть очень внимательным и рассудительным. Быть осторожным, ведь лишние ранения, перед четвертьфиналом, никому не нужны».

На арене бьют барабаны, ревут трубы. Зрители кричат и радуются. Колокола на ратуше пробили одиннадцать утра. Ты должен работать, просто работать, как на тренировке, только лучше! — вспоминал он слова Торребора. На память снова шел Мантис, вот проклятье, так и лезет в голову, урод, даже когда его рядом нет и в помине! Гримли был зол на себя. Он видел, как Рахиль, дочь лорд-мэра, бросила цветы Мантису, назвала его будущим чемпионом. И как столь прекрасная леди может любить такого злобного мужлана, как Мантис?! Может, я плохо его знаю?