Ведьмы замуж не выходят (СИ) - Токарева Ольга "molishna"

Ведьмак, посмотрев на ведьмочку и увидев ее жадный взгляд, подмигнул, сдерживая рвущиеся уголки губ.

Приметив в его глазах смешинки, Вириди сразу надула губы, и тут же забыла про все на свете от очередной схватки.

Конар присел на край кровати, нагнулся, задрав нательную рубашку ведьмочки, коснулся губами ее округлого живота. – Доченька моя, кровиночка, а я ведь и не чаял о таком счастье. Дай хоть разок поцелую тебя, пока ты еще в теплом коконе у мамы своей находишься. Вот появишься на свет, увидишь какая она у тебя красивая. Будем мы тебя любить и оберегать, лелеять, баловать нашу драгоценную девочку. Губы ведьмака исследовали напряженный живот любимой ведьмочки, пальцы его рук, едва касаясь, очертили круг и начертили знак, возле ее чуть выпирающего пупка.

Ротик Вириди чуть приоткрылся, изумленный взгляд ее черных глаз с замиранием следил за ведьмаком. Это было новое ни с чем непередаваемое чувство, когда мужчина касается твоего живота губами и шепчет своей еще не рожденной дочери слова любви. Вириди шмыгнула носом.

– Ты чего моя красавица? Больно?

От лучистого любящего взгляда черных глаз ведьмака смотревших на нее, на душе стало почему-то еще тоскливей. Очередная едва ощутимая схватка вывела ее из раздумий.

– Ты чего со мной сделал?

Конар обхватил голову Вириди руками, впился в ее губы, с наслаждением отдался сладости губ любимой, чуть припухших от беременности, и с неохотой отстранился. – Не могу слышать твои стоны, а видеть, как ты мучаешься от боли, выше моих сил…прости, немного обезболил схватки. Лежи, отдыхай, я пока все приготовлю к рождению дочери, – с любовью поправив сорочку на большом животе ведьмочки, еще раз прикоснулся к нему губами, резко отстранился, встал и занялся приготовлением к родам.

Вириди лежала, наблюдала, как Конар подкинул в печь дров, поставил на круги большой чугунок, наполнив его водой. Налив в тазик воды неторопливо обмылся, вытирая руки ручником, вновь улыбаясь, подмигнул Вириди. – Не переживай, я один раз помогал повитухе при родах, теперь у меня в одной деревушке сынок живет, правда не родной, но это не мешает мне иногда заезжать к нему с подарками. Дайка я посмотрю, скоро со своей доченькой увижусь.

Увидев идущего к ней ведьмака, настроение Вириди резко поменялось на стыдливость, она резко опустила ноги, накинув сверху одеяло, смотря на него округлившимися глазами.

Плечи Конара дернулись от смешка, сев на край кровати он ухмыльнулся, вновь подмигнул застывшей в напряжении ведьмочке.

– Ирин, ведьмочка моя любимая, не думал, что ты такая стеснительная. Ну-ка скажи, что ты там такого от меня прячешь, чего я у тебя еще не видел? Правильно, не видел я только свою доченьку, вот ее и буду ждать с нетерпением, а все остальное я уже давно изучил не только глазами, но и губами.

Откинув одеяло, Конар раздвинул напряженные ноги ведьмочки, с любовью прошелся рукой по ее животу, спустился к междуножью, нахмурился, посмотрел на Вириди. – Воды отошли или нет?

– Воды?!

Тело Вириди покрылась мурашками от страха и мысли, что что-то идет не так. При первых родах воды рано вышли, а сейчас уже скоро рожать, а они еще не отошли. – Нет, не отходили, – промямлила она и мгновенно схватилась за руку ведьмака. С широко открытыми глазами полными страха и тут же тяжело задышала от очередной предродовой схватки.

– Тише моя красавица, ничего не бойся, дыши, – Конар поднес пальчики Вириди к губам, поцеловал, любуясь ведьмочкой, не забывая поглядывать на ее междуножье.

Схватки становились все учащенней, Конар отходил от Вириди пару раз, снял чугунок с печи, налил в таз воды, положил на кровать шелковую нить и нож.

Вириди простонала, схватив руками ноги под коленями, почувствовав очередную схватку, потужилась. – Конар...Конар, – задышала она тяжело.

– Не бойся моя хорошая, вон уже и головка нашей красавицы появилась, отдохни немножко, а теперь давай еще разок моя красавица.

Почувствовав очередную схватку, Вириди вздохнула глубоко, натужила все мышцы внизу живота, ощутила сразу облегчение как внутреннее, так и наружное при виде как ловко Конар поймал новорожденную.

– Конар, Конар почему она молчит?

Губы Конара расползлись в душевной улыбке.

– Ай да мамочка, ай да молодец, нашу красавицу в кольчуге родила, сразу защитила от всех бед и напастей. Ведьмак ловко освободил дочь от околоплодного мешка, вытер личико мягкой тряпицей, очистил ротик от слизи и положил к Вириди на живот.

Обиженный, отчаянный плачь новорожденной, разнесся по избе.

– Да моя ты красавица черноволосая, громче кричи, а то мама твоя испереживалась оттого, что ты не кричишь. Вириди, радость моя, давай еще раз потужься, и я займусь пуповиной.

Вириди держа одной рукой дочь, сделала последний потуг, уставшая, но счастливая, откинулась головой на подушку, поглядывая на черные волосики дочери.

Конар, перетянул пуповину шелковой ниткой на две ладони от последа, приложил свои два пальца к пупку дочери, перевязал замеренное расстояние ниткой, чуть ниже перерезал ножом пуповину. – Теперь мамочка давай мне мою доченьку, я ее вымою.

Взяв осторожно ребенка, положил ее на левую руку животиком вверх, придерживая кистью руки, поднес малышку к тазику, ласково стал обмывать теплой водой черные волосики, крохотное личико, тело. Вымыв дочь, Конар положил ее на свою рубаху, завернул и положил на живот Вириди. – Теперь можешь приложить к груди нашу крикуху.

– А в рубашку свою, зачем завернул?

– Ты свое материнское благословение дала, теперь моя очередь своей отцовской силой рода защитить, здоровой чтоб росла да не плаксивой.

Вириди направила в ротик дочери сосок груди, любуясь, как она сначала неумело помусолила его, а затем, распробовав, жадно присосалась к нему.

Пока ведьмочка кормила дочь, Конар вытащил из-под нее мокрые окровавленные тряпки, расстелил сухие, заботливо положил между ног сложенную в несколько слоев тряпицу, прикрыв одеялом, поцеловал Вириди и дочь. Завернул послед в чистую вышитую ткань. – Я схожу, закопаю послед, а тряпье сожгу.

Вириди бросила на него уставший счастливый взгляд, прошлась рукой по крохотной головке дочери, поцеловала ее щечку.

Конар вышел на крыльцо, постоял немного, успокаивая нервную дрожь тела, заслышав стук капель с крыши, удивился смене погоды. Сойдя на негнущихся ногах с крылец, упал на колени в снег. Сжав со всей силы кулаки, тяжело дыша, унимая свое внутреннее взволнованное состояние, вскинул голову, залюбовался чистотой неба и сияньем звезд. – Не думал, что удостоюсь чести быть отцом…спасибо тебе Ирида. Зачерпнув своими большими ладонями снег, протер им свое лицо, стирая бегущие по щекам слезы счастья.

Поднявшись с колен, он подхватил узелок с тряпьем и отправился к бане. Подойдя к одному из углов сруба бани, бросил на снег тряпки, запустил на них магический огонь, пока тряпье горело, он вытащил из ножен нож и стал им рыть землю.

От бушующей вчера метели не осталось и следа, снег стремительно таял под воздействием тепла, земля была незамерзшая. Нужную размеров ямку выкопал быстро. Положил в не узелок с последом, удостоверился, что пуповина лежит сверху (чтобы жизнь дочери долгая была) закидал землей, сверху накидал побольше талого снега. Хоть зверья в лесу нет, но так как-то спокойней.

Оставшись одна, Вириди разглядывала уснувшую дочь, пытаясь разглядеть в ее личике черты Конара, но ничего схожего не находила. Почему-то она думала, что доченька родиться рыжеволосой, такой же какой должна была родиться ее первая доченька. Душу обожгло тоскливым жаром горестных, несбывшихся надежд. Прижав к себе дочь, поцеловала, шмыгая носом, пытаясь сдержать хлынувшие из глаз слезы. Не вернулась душа не рожденной малышки порадовать свою мамку, новая душа сияет в теле второй доченьки.

Войдя в избу, Конар полюбовался спящей ведьмочкой и дочерью. В комнате витал запах крови, лесных трав и печного дыма. Сняв тихо сапоги, ведьмак прошел осторожно по доскам скрипучего старого пола, сев на табурет у стола, прислонился спиной к бревнам избы, закрыл глаза и не понял, как уснул. Снилась ему смеющаяся рыжеволосая маленькая девочка, летающая на коне с крыльями, выструганного им когда-то и оставленного у могилы убиенной дочери Вириди. Услышав тихое кряхтение дочери, мгновенно открыл глаза, Вириди ловкими движениями рук пеленала в сухую пеленку дочь. – Ты так ловко пеленаешь, словно не раз уже это делала.