Колдовские ворота - Антон Антонов

Однако таран все-таки был. И даже успел побывать в деле. Этим тараном выламывали ворота мостовой башни на другом краю пропасти, когда штурмовали ее со стороны Берката.

Но вот почему его бросили там же, у ворот, даже не попытавшись перенести через мост — этого Барабину было не понять.

Возникало только одно предположение — уж не рассчитывают ли баргаутские воины на то, что все препятствия на их пути будут уничтожены колдовским образом?

Друида, который колдовством забросил штурмовую группу из пещеры в мостовую башню, Барабин не видел с той самой секунды, когда он скрылся в клубах дыма — но это ничего не значило, поскольку в рядах участников штурма был по меньшей мере еще один общепризнанный маг и волшебник. А именно — сам Роман Барабин по прозвищу Истребитель Народов.

Драккары, которые не должны были загореться, и блоки, которые не должны были провернуться, а впридачу к ним еще таинственные народы, якобы истребленные Романом в одиночку — это такой багаж, имея который за плечами, просто грех не помочь боевым соратникам с каким-то пустяком: убрать очередную решетку, вставшую на пути.

Барабин почувствовал неладное, когда воины в задних рядах начали расступаться перед ним, и сквозь общий крик стали отчетливо пробиваться слова:

— Пропустите колдуна!

Кричали разные люди, но среди них был принц Леон, и именно в нем Барабин увидел свое спасение.

— Решетка заговоренная! — заорал Роман прямо в ухо принцу. — Колдовством ее не взять! Максимум что я могу — заговорить таран!

Но таран застрял где-то на мосту, который по-прежнему простреливался с двух башен, нависших над пропастью по обе стороны от мостовой.

Мост был достаточно широк, чтобы по нему могли бежать два ряда янычар с тяжелым тараном между ними. Но прикрыть их по бокам цепью тяжеловооруженных воинов уже не получалось. Рыцари и оруженосцы шли, подняв щиты, только спереди, полукругом, но как раз спереди их никто и не атаковал.

Половину янычар убили еще до того, как они добрались до середины моста. Остальные не смогли удержать таран, а их братья по оружию, налегке бегущие следом, не успели его подхватить.

Падая, убитые и раненые янычары тянули таран на себя, и в конце концов он упал на мост наискось, возле самого края. И это еще хорошо, потому что двое наемников, с воплем падая в пропасть, но еще крепко сжимая ручки тарана, едва не утащили его за собой.

Заметив, что таран упал, люди Ночного Вора на боковых башнях сосредоточили на нем всю мощь своего оружия, попросту не давая баргаутам к нему приблизиться.

Мост в этом месте из-за множества воткнувшихся в него стрел стал напоминать спину дикобраза.

Под дождем стрел и градом камней к тарану бросились боевые рабыни. Босоногие девушки в одних туниках пытались оттащить чертово бревно ближе к середине, но падали замертво, так и не дотянувшись до него.

Зато их тела, усеявшие мост, послужили прикрытием для новой партии янычар. Наемники пробились к тарану, прикрываясь трупами, как щитами.

Они рывком оттащили таран от края моста, но дальше продвинуться не смогли.

И пришлось-таки в конце концов взяться за дело рыцарскому отряду. Только у рыцарей латы могли противостоять стрелам, летящим в корпус и в голову.

Правда, нести на себе все это снаряжение да впридачу еще и тяжеленный таран — занятие не из приятных. Но война — это вообще не самое приятное занятие в жизни.

Уже у самых ворот мостовой башни таран перехватили у рыцарей оруженосцы и последнюю часть пути по тоннелю до решетки оружие разрушения преодолело раз в десять быстрее, чем первую половину дороги.

Тут-то Барабину и напомнили о его обещании заговорить таран. Но у него не было ни сил, ни желания валять дурака.

Он только выхватил из рук ближайшего янычара флягу с каким-то пойлом, которую тот секунду назад опустошил наполовину.

Пойло обожгло язык, горло и пищевод, и тотчас же по телу пробежала горячая волна. И сразу в прямом и переносном смысле зачесались руки. Появилось ощущение, что если поднатужиться, то проклятую решетку таки можно выломать голыми руками.

Но таран все же выглядел эффективнее, и Барабин решительно схватился за ручку где-то посередине бревна, увлекая остальных за собой к решетке с криком:

— Раз-два взяли!

Кричал он по-русски, но баргауты, которые были с ним на «Торванге» и в штурмовой группе, первой ворвавшейся в замок Ночного Вора, слышали эти слова уже не первый раз и решили, наверное, что это и есть самое действенное заклинание чародеев из загадочной России, что лежит где-то между страной Гиантрей и страной Фадзероаль.

Баргаутские воины сориентировались мгновенно и хором подхватили этот крик, безбожно перевирая слова, но настойчиво повторяя их в ритме ударов тарана по решетке. И нисколько не удивились тому, что заклинание подействовало.

Решетка начала поддаваться.

42

Адреналин — хорошее средство от усталости. А во фляге у пьяного янычара был если не жидкий адреналин в чистом виде, то наверняка что-то близкое к нему.

Второе дыхание открылось у Барабина после первого же глотка. А когда стальная решетка под ударами тарана обрушилась на каменный пол, придавив самурайствующих молодчиков с длинными копьями, Роман уже чувствовал себя так, словно позади вовсе не было сверхчеловеческого напряжения безнадежного неравного боя в мостовой башне.

Теперь начался новый бой, и Барабина охватил небывалый азарт.

Казалось, адреналин вливается в кровь целыми стаканами, как водка, и телу не страшна уже никакая боль, а остановить его не сможет ни одна преграда.

Сыграло свою роль еще и то, что Барабин был зол, как черт.

Он злился на тупых и безалаберных баргаутов, которые способны при штурме самого укрепленного из известных замков забыть в тылу таран.

Но еще страшнее он свирепел при мысли об Эрефорше, которая погибла, спасая его именной меч, а вместе с ним — его рыцарскую честь.

Черных гоблинов, которые убили ее, навалившись скопом и наплевав на закон честной драки, известный любому ребенку с детства — «лежачего не бьют», — Роман был готов рвать на части голыми руками. Чем он, собственно, и занимался — правда, не голыми руками, а двумя мечами.

Это было уже привычно, и Барабин орудовал клинками с энергией электрической мясорубки. Запах крови пьянил его, а предсмертные крики черных гоблинов вводили в экстаз.

Не исключено, впрочем, что и пьянила его, и вводила в экстаз вовсе не кровь, а знаменитое пойло янычар — то самое пойло, которое более благоразумные воины не рискуют даже пригубить.

Со стороны Барабин, наверное, был похож на того последнего героя, который помог штурмовой группе выиграть время в самый жаркий момент прорыва к механизму подъемного моста. И это даже хорошо, пожалуй, что он не видел сейчас себя со стороны. А то ведь недолго испугаться аж до заикания.