НеТемный - Александр Изотов

— Да, да, лиственникам нельзя убивать, — буркнул я и просто саданул Вайкула лбом в переносицу, отправляя в обморок.

Глава 25

Победа — это всегда прекрасно, но она расслабляет. Ведь яд продолжал действовать, тем более, я так ничего и не видел.

— Кутень! — рявкнул я, крутя головой, — Кутень, твою тёмную мать!

Была примерно тысяча и одна траектория, куда могла улететь дубинка, отскочив от головы Вайкула, но пытаться найти её вслепую, да ещё и в комнате с ловушками, было бесполезно.

Мне нужно окно… И мне нужно противоядие…

— О-о-ох, — донеслось от Креоны, послышалась и возня в том углу, куда она улетела.

— Креона, — просипел я, — Нужна… нужна…

Да смердящий свет, слово «помощь» я не смогу сказать!

Тут неожиданно в голову ворвался разум Кутеня. Он радостно сообщил, что жив, и что с ним всё в порядке. Просто сила заклинания здорово его приложила об стенку жилища, да и во Тьме, куда он почти погрузился, его чуть не сцапали.

В комнате будто свет включился, только мутный, подсвеченный тёмным зрением Кутеня.

Я увидел себя, сидящего на старике, уставившимся в одну точку. На той траектории, которую выбрал наместник для своих поползновений, был только один шкаф.

В другом углу, куда улетела Креона, возвышалась самая настоящая баррикада, откуда торчали голые ноги колдуньи. Бедняжка во время эпичного полёта собрала своим телом не только шкаф, но и стол, стул, какую-то стойку с цветами, да ещё вдобавок на неё упал карниз с тяжёлыми шторами.

Я наблюдал через глаза цербера, что в окно бьёт зыбкий рассветный луч, но при этом у меня никаких подвижек со зрением пока не было. Хорошая магия, тут надо отдать должное Вайкулу.

Ну, главное, Креона живая. Вот только помощи от неё точно в ближайшие минуты можно не ждать.

Отвалившись от тела Вайкула, я нашарил по пути верное топорище, а потом подполз к шкафу. Оказалось, что мне уже не под силу даже подняться к верхним полкам, если только не свалить шкаф. Но цербер тут же подлетел, зашуровал на самом верху чутким носом среди заставленных банками полок.

Мне в голову полилась целая гамма запахов, и я с досадой подумал, что у него нюх даже лучше, чем у меня был во время бытия Тёмным Жрецом. Да что там, если быть честным, то даже у допотопного варвара, в тело которого я попал, нюх был острее.

Перебирая банки на нижней полке и тыкая их к носу, я только злился, что Вайкулу не хватило ума всё пометить подписями. Как этот сраный маг воздуха ориентировался в своих ингредиентах и смесях? Неужели только по запаху?

Смердящий свет, и снова чеснок. Вся нижняя полка, любая баночка, которую я брал, смердела этим средством борьбы с бросскими воинами.

Кажется, наместник после видений от Бездны быстренько провёл кучу экспериментов. О, продрись небесная, что он сотворил⁈ Тут тебе и вороний глаз с чесноком, и настойка полыни с чесноком… Экстракт беладонны, кашица поганки с щетиной тарантула, цветки чумного одуванчика… Самые тёмные ингредиенты и смеси, известные мне, и всё это с чесноком.

Я даже не представлял, какие пытки для меня задумал этот наместник. Наверняка вся эта заготовленная бурда ждала того момента, когда её будет пробовать подопытный кролик. То есть, бросский воин.

Если бы не похоть Вайкула, положившего глаз на чародейку, то очерёдность его ночных дел была бы для меня гораздо печальнее. Да, надо отдать должное красоте Креоны.

Бард бы сказал немного по-другому, чему там у Креоны надо отдать должное… Но суть осталась бы та же.

— Хе-хе-хе, — я всё же не сдержался, посмеиваясь над запахом яда упыря с чесноком. Тонкая шутка над Бездной произвела на свет что-то невозможное.

Цербер прилепился сверху к какой-то банке, почуяв такой густой запах Тьмы, что даже забыл про нашу с ним задачу. Да чтоб тебя, глупое исчадие, это не то, что нам нужно!

Моя рука полезла на полку выше, сняла первый попавшийся бутылёк… Есть! Я понял, что это — оно самое, едва я откупорил крышку.

— Ням-ням-ням! — цербер крутился над головой.

Я пригубил содержимое, оказавшееся на вкус чуть слаще ушной серы, и сразу же смог подтянуть отнявшуюся ногу. Ещё глоток, и мне удалось встать, а потом вернулась к жизни левая рука.

— Чего у тебя тут? — проворчал я, откупоривая банку, к которой прилип Кутень. Ого, концентрат Тьмы…

Когда душа Тёмного Жреца возвращается из Тьмы в реальный мир, она может принести с собой какое-нибудь существо. Немногие тёмные твари могут жить в нашем мире, но все они обладают силой, большой или малой. И вот эту-то силу и можно упаковать, сжать до размеров таблетки, чтобы потом иметь возможность перед погружением во Тьму стать чуть-чуть сильнее.

Я усмехнулся. Вайкул, судя по крохам на дне банки, притаскивал каких-то совсем ничтожных обитателей Тьмы… Ну, что взять со слабака?

Но это просто двойное везение, потому что, по воле судьбы, мой цербер тоже был ничтожным обитателем. Таким ничтожным, что он сам пока является кормом для сущностей во Тьме.

— Жри, — сказал я, впуская Кутеня в банку.

Голова кружилась от гуляющих в голове потоков яда и противоядия, но я, улыбаясь и пошатываясь, всё же потащился к окну. Пора уже снимать магию «вчерашней ночи».

Я почти дошёл до угла с заваленной Креоной, когда меня ждал сюрприз…

— Ваше ветрочарие!!! — в комнату влетел Мирон.

Закованный в кольчугу, в глухом шлеме и с внушительным мечом наперевес, в этот момент он на меня произвёл даже большее впечатление, чем Вайкул с его посохом. Броня и клинок сотника густо блестели кровью, добавляя эффектности его появлению. Даже с бороды у него капала кровь, и, будь я чуть впечатлительнее, точно бы напугался.

Да, ну твою ж мать-Бездну, это просто какое-то невезение…

И себя, и сотника я видел через глаза цербера, выглядывающего из банки на полке. Сражаться под таким углом было очень неудобно, а сражаться с опытным мечником, который сотником стал явно не за красивые глазки, было ещё сложнее.

— Ты-ы-ы… — выдавил с ненавистью Мирон, снимая шлем и являя южное смуглое лицо, — Ещё не сдох, подсыл⁈

Я выставил топорище, ориентируясь на звук упавшего шлема и на зрение Кутеня. Но сотник, судя по всему, сразу заметил неладное. Он сделал шаг в сторону, потом в другую, повёл мечом, описывая широкие круги, и счастливо ощерился.

Я же лихорадочно пытался придумать, как решить эту проблему. Нет, конечно, я люблю планирование, но мне почему-то на него никогда не дают времени… Чёртова импровизация!

Я переставил ногу, принимая боевую стойку, но чего-то коснулся ступнёй, и моего слуха достигло слабое постукивание. Лёгкая концентрация Кутеня, и я вижу, что у меня под ногой валяется «брошь хозяина» — красный камень в оправе, с острыми лапками.

Интересно, насколько сильнее стал цербер, нажравшись Тьмы?

— Брат мой, много хороших воинов пало внизу, — улыбаясь, сказал я сотнику, — Может, пришло время покаяться?

— Чего? — тот даже слегка растерялся, чуть опустив меч.

В этот момент я, присев, схватил брошь и метнул. Сотник, естественно, среагировал, выставляя меч, а потом захохотал, когда увидел, что мой бросок ушёл заметно в сторону.

— Слепая ты срань листвячья!

В этот момент я сам рванулся вперёд, замахиваясь дубиной. Победить в бою опытного командира, предводителя царской сотни воинов? Нет, я не надеялся сделать это, тем более, с дубинкой в руках…

Но вот Кутень, подцепивший в стремительном полёте брошь, успел перехватить её и направить прямо в голову Мирону. Вес броши оказался всё-таки внушительным, Кутень едва не чиркнул по плечу сотника, но всё же воткнулся в шею.

— А! — Мирон будто комара прихлопнул, а потом застыл, тараща на меня стеклянные глаза.

— Я же говорю, покаяться надо было, — усмехнулся я, хотя сам уже осознавал, что мои проблемы ещё только начинаются.

Зазвенел выпавший из руки меч. Мирон неестественно выгнулся, стал играть плечами, его глаза налились кровью. Клыки полезли из-под губ, пальцы стали разрываться от растущих когтей…

Буквально через пару секунд передо мной уже стоял матёрый бородатый упырь, да ещё и закованный в хорошую броню. Капает слюна, глаза с дикой