Проклятое наследство - Иоанна Хмелевская

Не вникая в причины, почему это цветы пересаживаются в половине второго ночи, я просветила ее насчет кактусов, после чего перешла к делу:

— У тебя где-то есть мой чек, подписанный in blanco?

— Есть, а что?

— Слушай внимательно, эмоции оставь при себе, комментарии тоже. Возьми этот чек и завтра спозаранку иди в банк. Узнай, не поступили ли деньги на мой счет...

— Наверное, поступили, сегодня пришло извещение. Я, правда, не прочла, где-то тут лежит.

— Очень хорошо. Заполни чек на всю, слышишь, всю поступившую сумму. Не знаю, сколько точно будет крон, в долларах около пятисот семидесяти девяти тысяч...

Алиция недоверчиво переспросила:

— Сколько?

— Около пятисот семидесяти девяти тысяч долларов. В кронах это будет примерно три с половиной миллиона. Сними все.

— Что-нибудь случилось? — явно встревожилась Алиция.

— Нет, говорю тебе — сними все...

— Боже правый, что с тобой?! Ведь раньше ты как будто почти не пила!

— Я же тебя просила: не комментируй! Пойди и посмотри извещение...

— Не могу. Оно лежит на столе, а стол заставлен цветами.

— Ладно, завтра посмотришь. Заполни чек и сними все.

— Скажи, дорогая, а как лучше всего распорядиться тремя с половиной миллионами в наличных? — очень мягко спросила Алиция. — Поставить на скачках или турнюр себе набить?

— Нет, все выслать в Польшу. Польский национальный банк, государственное казначейство. Повторяю: ПНБ, государственное казначейство. Упаси тебя боже, только не на мой адрес. Поняла? Отправитель некий Станислав Вишневский, повторяю, Станислав Вишневский, адрес отправителя любой. Лучше фиктивный.

Алиция быстро сообразила, что за всем этим кроется страшная государственная тайна. Ведь в пересылке любой суммы в польское казначейство она при всем желании не могла усмотреть никакого криминала и потому спокойно согласилась удовлетворить мою безобидную прихоть. Кроме того, известно — сумасшедших нельзя раздражать.

— Лучше всего завтра пораньше, как только откроется банк. Потом позвони мне и сообщи, как прошло. Да, позаботься, чтобы в переводе не оказалось случайно моего имени или номера счета, вообще ничего моего. Исключительно Станислав Вишневский, и только!

Алиция, как всегда, не подвела. Позвонила в одиннадцать утра и сообщила, что участие в такой финансовой операции доставило ей огромное удовлетворение. Все было сделано как надо.

— Адрес отправителя Амалиенборг, — посмеиваясь, сообщила она.

Этот Вишневский недурно устроился, чуть не сорвалось у меня с языка. С улицы Олькусской переехал прямо в королевскую резиденцию в Копенгагене. Ай да Алиция — нашла адресок что надо.

— Послушай, между нами, кто этот...

— Без имен, — прервала я. — Понятия не имею, кто такой. То есть, точнее говоря, он вообще не существует, но это не имеет значения.

— Ну ладно. Но послушай, там больше четырех миллионов...

Вероятно, курс кроны по отношению к доллару изменился. Но надо было замять тему:

— Какая разница, я ненамного ошиблась... Ты выручила нескольких людей, да что говорить, прямо-таки спасла. Подробности после, и такие — глаза на лоб полезут...

Я сидела дома и безрезультатно ловила майора по телефону: как ни крути, надо проявлять инициативу. Почему он меня не разыскивает?! Вероятно, подозрений на меня уйма, а как известно — самого подозрительного забирают под конец. Вместо майора позвонила Лялька.

— Знаешь, я чего-то не разобрала, что ты вчера наговорила, — заявила она недоуменно. — Расскажи еще разок, ужасно интересно. Кто кого убил, как и зачем. Я тебе тоже кое-что скажу. Только выкладывай вразумительно и по порядку.

— По порядку? Ну слушай: сначала двое убили одного. Тут, недалеко от меня. Эти двое уже раньше несколько раз нападали на него, и он их узнал. Этих двоих нанял третий...

— Четвертый, — уточнила Лялька. — Убийцы и жертва — уже трое, а этот четвертый. Считаю на пальцах, чтобы не запутаться.

— Ладно, четвертый. Ну а потом этот четвертый, наниматель, велел его убить.

— Зачем?

— Сама думаю — зачем. Неизвестно. Может, покойный что-то узнал, может, другие какие причины, пока понять не могу. Во всяком случае, некто догадался...

— Пятый получается...

— Пятый, вернее, пятая. Так вот, она догадалась, что он велел его убить. Дальше: он про ее догадку проведал. Решил ее тоже убить, хотел задавить машиной, устроив засаду в нужном месте. Однако вышел промах — он задавил совсем постороннего человека.

— Шестого!..

— Да. А она — пятая то есть — не погибла. Теперь надо просто-напросто арестовать убийцу. Вот и все.

— А почему его еще не арестовали?

— Потому что я одна знаю, кто это. А милиция еще со мной не беседовала.

— По логике вещей он должен срочно и тебя убить. Ты была бы седьмой.

— Естественно, и я удивляюсь, что он еще не попытался этого сделать. Пятая тоже знает его имя, но мы договорились, показания буду давать я. Вообще чувствую себя дурой набитой — ведь я до сих пор не понимаю, какого дьявола ему понадобилось убивать того первого.

— А зачем этот четвертый — убийца то есть — велел на него нападать?

— Понимаешь, все это было направлено против дельцов черного рынка. Когда первый с аферистами заключал сделки — на него нападали и отнимали деньги. Он был вроде приманки, мышеловки — черт его знает, как точнее сказать. Во всяком случае, все налеты крутились вокруг него.

— А кто забирал деньги?

— Шеф, конечно. Наниматель.

— Тот, четвертый?

— Да, четвертый, убийца.

— Ерунда, и все тут, — решительно Лялька. — Не сбрендил же он — убивать курицу, которая несет золотые яйца. Ведь не окончательный он идиот. Не верю. У тебя концы с концами не сходятся.

— Против фактов не попрешь.

— Продумай все еще раз. Должен быть кто-то седьмой. А что до налетов, сразу тебе скажу: их не было.

Я удивилась:

— Что? Как это — не было?

— Слушай внимательно. — Лялька вдруг начала хохотать. — Погоди, ой, не могу, чистое кино!.. Понимаешь, не было налетов, грабежей, абсолютно ничего не было! О господи, лопну со смеху!..

— Перестань сию минуту, — заорала я. — С ума с тобой сойти! Что ты имеешь в виду, говори!

— Значит, мне звонила Мальвина. Ну знаешь, свекровь Самсона. Жена пана Кароля. Очень убедительно просила меня запомнить следующее: их никто не грабил. Муж просто-напросто потерял сто злотых, решил — украли, а она потом в разговоре со мной просто пошутила. А все эти его знакомые по пьянке навоображали себе бог весть чего, ну там ошибались при пересчете денег, забыли о каких-то издержках и вообще тоже шутили, а на самом деле полный порядок. Никаких потерь. Никто никого не грабил. Никогда в жизни о грабежах даже и не слыхивали.

Я не верила собственным ушам — дурака она валяет, что ли?

— Чепуха! Бредни! — воспротивилась я в полном изумлении.

— Какие там бредни! Голые факты. Я тебе ручаюсь — никто ни за какие пряники не признается ни в одном пропавшем злотом. Все отлично, и ни одного потерпевшего. На том и стоять. А теперь подумай, о чем думали те двое, убившие первого.

— Ну знаешь... При таком раскладе мне остается только руками развести... — сказала я подавленно. — Может, им тоже что-нибудь показалось...

— Разве что. А может, и преступления не было?

— Да нет, преступление — факт. Труп видели все собственными глазами...

— А второе преступление? Ну с тем, под номером шестым? По-моему, шестой номер просто случайно попал под машину...

— Брось, я своими глазами видела! Постой-ка... Боже!

В моей памяти вдруг ожили все статьи и законы, какие я когда-либо знала. Что я наделала и в каком свете теперь представляюсь! Ведь я сообщила майору о грабежах и налетах! И если обворованные отопрутся и никаких вещественных доказательств нет? Значит, все это — плоды моей фантазии, благо воображение у меня буйное. И делать мне было нечего, как беспокоить милицию и вводить ее в заблуждение! Ведь я, только я одна утверждала насчет краж и налетов! Получается, водила за нос милицию, отвлекала сотрудников майора на пустую работу. Вот за это действительно могут посадить. И прилично посадить...

— Лялька, я ума не приложу, что делать. Тоже отопрусь от всего. Чтоб им сдохнуть, всем этим аферистам и подонкам. Ты мне раньше не могла сказать?

— Д я ничего не знала. Конечно, хорошо всегда все знать заранее. Догадайся я, скажем, насчет твоего вчерашнего визита, договорилась бы встретиться у моих знакомых и не пришлось бы пешком домой топать — у меня машина в ремонте, обивку меняю. А была недалеко от тебя, на Платовцовой.

— Недалеко от квартиры убийцы, — сказала я машинально, припомнив, что на Платовцовой живет Гавел.

— Какого убийцы?.. А! Я никакого убийцы не видела, видела только придурка.

— Какого еще придурка? — спросила я рассеянно — голова была занята одним: как выбраться из чертова клубка, в который я себя впутала.